«Объект культурного наследия федерального значения» – такая мемориальная доска появилась на доме Елизаветы Петровны Нарышкиной, что стоит на улице Селенгинской, через дорогу от Музея декабристов. Построенный в 1828 году, дом с мезонином и балкончиком напоминает постройки в летних усадьбах русской аристократии 19 века. С 1965 года здесь располагается библиотека.

За две головы сахара
В мемуарах декабриста Михаила Бестужева читаем: «Наше почти трёхлетнее пребывание украсило Читу десятками хороших домов, как чиновничьих, так и наших дам. У жителей появилось довольство, дома приняли благообразный вид». Одной из дам, о коих писал Бестужев, была Елизавета Петровна Нарышкина.

Елизавета Нарышкина

Первой из жён декабристов открыла дорогу в Сибирь Екатерина Ивановна Трубецкая, следом – Мария Николаевна Волконская, третьей была Александрина Муравьёва, за ней – Елизавета Петровна Нарышкина в сопровождении Александры Васильевны Ентальцевой. Гостиниц или каких-либо заезжих заведений здесь не было, найти кров было затруднительно. Поэтому жёны бунтовщиков должны были сами обеспечить себе более-менее сносные условия для проживания.

Так среди прочих в Чите появился ещё один деревянный особняк, явно отличающийся своими формами от местных построек того времени. Поселилась в нём Елизавета Петровна Нарышкина, в прошлом фрейлина при императрице Марии Фёдоровне, единственная дочь знатного генерала Коновницына, героя Отечественной войны 1812 года и жена одного из государственных преступников, блестящего офицера М.М. Нарышкина. Решение ехать вслед за мужем диктовалось, как она сама сообщает в письме матери, «необходимостью этой поездки для её счастья и полного душевного покоя».

Михаил Нарышкин

Но недолго суждено ей было проживать в своём доме, потому как узникам объявили о переводе во вновь отстроенную для них тюрьму в Петровском Заводе. Засобирались в дорогу и жёны. По воспоминаниям Николая Лорера, Нарышкина «продала свой домик за две головы сахара».

Как здесь поселились книги
В 1964 году обветшалый и покосившийся дом восстановили. В следующем – открыли в нём библиотеку. Музея декабристов тогда ещё не было, и здесь принимали туристов и гостей города, приезжающих в Читу, чтобы посетить декабристские места, многочисленные группы россиян и граждан США, Италии, Франции, Германии, Канады, КНР.

Эти стены помнят внуков Дмитрия Иринарховича Завалишина – Бориса и Юрия Еропкиных, правнучку декабриста Давыдова – Ксению Давыдову, которые, бывая в Чите, заходили сюда. Письма и открытки от них хранятся как реликвии. Здесь звучали голоса известных деятелей культуры: Эвелины Соловьёвой, Валентины Зуховицкой, Михаила Вишнякова, Валентины Трухиной, Георгия Граубина. Бывали здесь и Николай Ященко, Василий Балябин, Марк Сергеев.

С вводом в действие музея декабристов в 1985 году расширился формат деятельности. С тех пор в тесном контакте разрабатываются и реализуются интересные проекты. Знаменитые декабристские чтения, устраиваемые в конце года, музыкальные вечера, встречи с интересными людьми, конкурсы, викторины собирают большое число зрителей и участников.

С любовью к декабристам
На днях состоялось официальное открытие мемориальной доски на доме Нарышкиных. Сотрудники музея декабристов и библиотеки устроили небольшое представление для собравшихся.

На импровизированной сцене во дворе у главного фасада – стол, стулья. К зрителям обращается заведующая библиотекой Марина Викулова, напоминая, что 2018 год – юбилейный: 7 февраля исполнилось 220 лет со дня рождения декабриста М.М. Нарышкина, мужа Е.П. Нарышкиной. Через 30 лет после открытия, в 1995 году, в честь 170-летия восстания декабристов библиотеке присвоены имена Михаила Михайловича и Елизаветы Петровны Нарышкиных.

Одновременно с обслуживанием первых посетителей библиотека начала собирать фонд декабристоведения, формировать отдел истории, его первые экспозиции по декабристской тематике. На втором этаже, в мезонине, была оформлена мемориальная комната, посвящённая семье Нарышкиных.

«Найти в Чите кров сразу – большая удача…»
Мария Викулова предлагает послушать то, что писала Елизавета Петровна своей матери в августе 1827 года, добравшись до Читы.

Вперёд выходит Надежда Баранова, заведующая музеем декабристов, в длинном синем платье, с накидкой на плечах. Она – в роли Елизаветы Петровны. Читает послание матери: «Моя милая мама! Вот, наконец, я в том месте, которое мне предназначено… Мишель и я припадаем к Вашим стопам. Пока будет продолжаться наша жизнь, мы не перестанем Вас нежно любить и приносить Вам живейшую и глубочайшую благодарность. Я прибыла сюда 4-го, но лишь позавчера мне удалось добиться свидания. Не стану его описывать. Каждый день Мишель проходит мимо меня, я же не смею к нему приблизиться. И это тогда, когда ему так нужна поддержка… Госпожа Муравьёва очень желала приютить меня у себя. Мы с нею разместились в одной и той же комнате, где с трудом можем разминуться. Но найти в Чите кров сразу – большая удача. Прощайте, добрейшая мама! Я обнимаю моих братьев и шлю тысячи ласковых слов нашим дорогим родственникам. Всегда вам преданная, Елизавета Нарышкина».

Ведущая продолжает рассказ о том, что у Нарышкиных родилась дочь и умерла ещё до отъезда в Сибирь. И чтобы восполнить эту утрату, Елизавета Петровна взяла в Чите на воспитание девочку. И снова небольшая инсценировка.

Нарышкиной на воспитание
За столом, заваленным книгами, сидит комендант Нерчинских заводов Станислав Романович Лепарский в длинном плаще с пелериной, на голове – треуголка с плюмажем. Что-то пишет. Перед ним – худенькая женщина в крестьянской одежде, прижимает к груди завёрнутого в одеяльце младенца.

– Чья будешь? Откуда?

– Что за дело ко мне?

Авдотья падает на колени, сквозь слёзы тараторит:

– Я всё расскажу. Мой муж на лекарских курсах обучался. От него у меня детей нет. Согрешила я без мужа. Христом богом прошу вас, сжальтесь над девочкой, позвольте её госпоже Нарышкиной на воспитание отдать! Она барыня добрая, взять согласна, у неё малютке хорошо будет.

Станислав Романович долго рассуждает, сомневается, можно ли жёнам государственных преступников брать на усыновление чужих детей в то время, как своих-то воспрещено брать из России. Государь может не позволить такую благотворительность. Авдотья всхлипывает: «Теперь нам с доченькой одно осталось: камень на шею, да в омут». Лепарский, подумав, всё-таки сжалился над женщиной, дал согласие при условии, если Елизавета Петровна подтвердит своё желание принять семимесячную малютку. Авдотья со слезами на глазах благодарит. А комендант тут же пишет письмо Бенкендорфу о содеянном, потому как обязан был докладывать обо всём, что происходило в Чите.

Елизавета Петровна трогательно любила свою приёмную дочь. Её письма родным полны подробностей из её жизни: как Уленька одета, как себя ведёт, как смеётся…

Чтобы помнили
По окончании постановки выступили Татьяна Константиновна Баукова, более 50 лет заведовавшая библиотекой, Нина Степановна Козлова – научный сотрудник музея декабристов. Они говорили о том, каких больших усилий стоило в своё время добиться того, чтобы библиотеке присвоить имена Нарышкиных. О том, что памятная доска на здании всегда будет говорить о ценности не только самого объекта, но и о сохранении доброй памяти о Елизавете Петровне и её семье.

Открытие мемориальной доски, выполненной известным скульптором, членом Союза художников России Валерием Башировым, состоялось. В отличие от прежней, красовавшейся на фасаде здания с 1995 года, она информирует о том, что объект находится под охраной государства.

Все материалы рубрики "Темы"
 

Людмила Арзамасцева
Фото Надежды Барановой
«Читинское обозрение»
№24 (1508) // 13.06.2018 г.

Вернуться на главную страницу