Часто совершать нечто непотребное – в порядке вещей, а сказать об этом публично – подрыв доверия, экстремизм…

Недавний случай, обнародованный нашей региональной прессой, и рассмешил, и вызвал ностальгию по прежним советским временам. Суть такова. Кто-то не поленился и вывесил на одной из улиц в Чите баннер, призывавший голосовать за отставку директора Фонда капремонта края Евгении Кирсановой. Фонд, ра-зумеется, это возмутило, и он потребовал от рекламной фирмы его убрать. Дескать, баннер подрывает доверие не только ко всему Фонду, но и к программе капремонта, имеющей государственное значение…Такая вот цензура.

Не берусь судить о работе самого фонда, пусть высокие инстанции разбираются в том, что там подрывает доверие – баннер или работа его руководителей. Но случай типичен. Недавно один бдительный гражданин, комментируя мою статью, где я писал о сложившемся огромном разрыве в доходах руководящих работников и их подчинённых, что вовсе не способствует доверию между ними, обвинил меня не больше, не меньше… в экстремизме. Дескать, я своей статьёй натравливаю одну социальную группу на другую, разжигаю социальную рознь, а это карается законом. Вот и думай, кто экстремист: автор статьи, где было точно отражено положение вещей, или те люди, которые своей политикой и действиями это явление сотворили?

Велика привычка – перекладывать с больной головы на здоровую. И как это напоминает советское время! Тогда мне, журналисту и редактору, чуть ли не после каждой критической статьи звонили из высоких партийных кабинетов и говорили следующее: «Вот ты критикуешь, вытаскиваешь наружу негативные факты, а знаешь ли ты, что тем самым льёшь воду на мельницу наших идеологических врагов? Они твой негатив используют в своей пропаганде против нас же». Если была критика отдельных врачей, говорили: «Не очерняйте армию советских медработников». Критиковали отдельных бюрократов – следовал окрик: «Не бросайте тень на руководящие органы и не подрывайте доверие к советской власти». И т.д.

Такая бдительность была в то время понятна. Ведь у нас в стране как бы не было организованной преступности, хотя организованные преступные группы действовали. Не было никаких аварий, хотя падали самолёты и сходили с рельс поезда. Была война во Вьетнаме или Афганистане, гибли наши солдаты и офицеры, но писали в газетах и рассказывали по телевидению только о мирном ратном труде нашей доблестной армии. Полки магазинов были почти пусты, люди давились в очередях за вечным дефицитом, но СМИ повествовали о выполнении и перевыполнении планов и соцобязательств. В общем, в жизни и в прессе было два разных мира. В жизни отсутствие колбасы и мяса, в прессе – колхозы-миллионеры… До сих пор многие наши люди добрым словом вспоминают «спокойные и стабильные советские времена».

Правда, это благостное спокойствие обернулось впоследствии крахом всей системы и огромными потрясениями. И когда вдруг люди увидели многое из того, что замалчивалось или искажалось – это произвело на них впечатление разорвавшейся бомбы. И ни партийный агитпроп, ни вся 20-миллионная компартия страны не смогли предотвратить падение системы и распад огромного государства.
Новоявленным цензорам стоило бы это помнить.

Все материалы рубрики "Весело живём"
 

Владимир Тихомиров
«Читинское обозрение»
№33 (1413) // 17.08.2016 г.

Вернуться на главную страницу