В квартирку в переулке Железобетонный мы принесли цветы, хозяйка – в слёзы. Людмила Александровна Мацока давно не выходила на улицу. Преградой встают спуск с пятого этажа, одолевшие болячки. Лечит их круглые сутки, и вспоминает былое. Память у неё феноменальная – читает стихи, что учила ещё в первом классе, читает прозу кусками.

Чай за три копейки
Людмила Александровна – педагог, более сорока лет учила, воспитывала детей. Более сорока лет она отдала школе № 17. Сама же окончила борзинскую школу № 240. Отличнице Люсе легко давались химия и литература. Класс затихал, как только девушка начинала читать «Евгения Онегина». Доучилась до десятого класса, потом пришлось переходить на вечернее обучение – пошла работать на элеватор, грести пшеницу. По окончанию вечёрки умнице Люде на выпускном вручили собрание сочинений Джона Голсуорси. Для гуманитария – счастье.

Об отдыхе после выпускного нечего было и думать. Люда пошла работать на железную дорогу кассиром, откуда её направили учиться в дорожно-техническую школу. Уже потом девушку направили в багажную кассу, где она переводила надписи на иностранных посылках. «В английском я немного «петрила». Потом ушла – зрение стало ухудшаться. Поступать в институт поехала, ничего никому не сказав. Юбочка-плиссе у меня такая была, рубашка мужская. Модно было в то время. Неделю сдавала экзамены, в пятой столовой питалась. Там хлеб стоял бесплатно, я покупала только стакан чая по три копейки», – вспоминает Людмила Александровна. Без сомнений в приказе о зачислении значилась фамилия Мацока. Упорной и трудолюбивой девушке выделили комнату в студенческом общежитии на улице Чкалова. «Учились вместе с Людой Полетаевой (внештатный автор «ЧО», кандидат культурологических наук – прим. авт.) в одной группе».

Только к Мацоке
После института поехала по распределению в далёкое село Урлук в Красночикойском районе, туда, где когда-то существовал Чикойский Иоанно-Предтеченский монастырь, основанный в 1826 году (первый настоятель Варлаам Чикойский). Здесь, в Урлуке, родилась дочка Ирина. А муж? «Не сложилось. Выпивал. Двухмесячную дочку приходилось оставлять в люльке и идти на работу. Трудно было, но не отчаивалась». Мацока, кажется, целиком и полностью ушла в работу. «Когда уже в Чите работала, то довелось 17 лет быть начальником лагеря. От детей не было отбоя – хотели быть в лагере только «у Мацоки». Её трудовой путь славен, до сих пор ей звонят ученики – многие успешные и уважаемые люди, своего учителя не забывают. А вот сама Людмила Александровна всё чаще стала вспоминать давние события своей жизни, где было гораздо тяжелее и страшнее.

«Ганнушку убьют!»
Её мама – уроженка Воронежской области, в Забайкалье приехала к сестре, будучи ещё совсем молодой. Здесь, в Борзе, встретила Анна Анисимовна своего мужа Александра Яковлевича Мацоку. «Папа – художник-реставратор, мама санитаркой в больнице работала. В 41-м отца забрали на фронт, первая и единственная весточка от него была из Нижнеудинска. Не нашли его следов и после войны, хоть и делали запросы. Что делать маме одной с детьми? Собрала нас и поехала на родину», – рассказывает Людмила Александровна. И, наверное, не один раз женщина об этом решении пожалела.

На узловой станции эшелон попал под бомбёжку, до родного села пришлось добираться как придётся. «А через две недели в село вошли немцы. Выгоняли жителей из домов, те рыли себе землянки. Взрослых на весь день угоняли на рытьё окопов. Есть было нечего. Была кукуруза, и то не всегда. Помню, как мамина сестра садилась доить корову, а немцы стояли рядом с вёдрами и кричали: «Матко, млыко!» Всё молоко они забирали».

За невыход на работы людей вели на расстрел, этим путём пришлось пройти и Анне Анисимовне. «Она не вышла на работу, из-за моей болезни. Автомат в лицо: «Расстрелять!». Люди из землянок кричали: «Ганнушку, Ганну убьют!». За неё заступился полицай, нанятый из русских. Он сказал, что наш отец давно умер, что он не в Красной Армии. Немцы маму отпустили», – вспоминает сегодня дочь. Так три года семья Мацока прожила в оккупации. В 43-м немцев из села выбили, чуть позже с войны вернулся муж маминой сестры и попросил Анну с детьми из дома.

Людмила Александровна Мацока с дочерью

Довесочек
Намаявшись, семья вернулась в Борзю. «Тётя работала поваром в столовой, у неё была высшая категория. Китайцы и корейцы, бывавшие в Забайкалье, старались есть блюда, приготовленные именно ею. Она нас подкармливала, делилась с нами карточками. По карточкам хлеба давали по 200 граммов на человека в неделю. Мне 4 годика было, а мама меня отправляла за хлебом: «Вставай, Люська, поднимайся! Надо за хлебом очередь занимать». Девочка вставала в длинную очередь и ждала. Женщина, выдающая хлеб, иногда подкидывала ей довесочек – жалела. Его потом дома макали в растительное масло, чудом попавшее в рацион, и ели. Подкармливала детей и мать, готовившая нехитрые супы для пациентов в больнице, «мы суп быстро съедали втайне от главного врача».

…Сегодня голодать Людмиле Александровне, конечно, не приходится. Сегодня ей приходится делить свою пенсию на две основные части: на лекарства и на квартплату, на питание остаётся всего-ничего. Не об этом мечталось, не на такую старость рассчитывала педагог, всю свою жизнь отдавшая ученикам, дочке и внукам. Она скрашивала их детство, своего детства лишившись. Однако о детях войны, выживших на лебеде и крапиве, в наше время всё чаще забывают.

Все материалы рубрики "Люди родного города"
 

Ольга Чеузова
Фото из личного архива Л.А. Мацока
«Читинское обозрение»
№33 (1517) // 15.08.2018 г.

Вернуться на главную страницу