В отделение токсикологии 1-й городской попадаю из терапевтического. Мрачновато. Из палат поглядывают мужички, случайно или намеренно глотнувшие яда иль алкоголя. Проходят и женщины, но те (хочется верить) попали сюда с назойливой аллергией. Около ординаторской Тамара Дмитриевна что-то срочно решает по телефону: горит на работе…

Увидеть впервые её довелось не в пропахших лекарствами и хлоркой стенах, а в свете огней на сцене дворца молодёжи «Мегаполис».

Врач-токсиколог Шумова удостоилась гран-при министра здравоохранения края «За верность профессии». Ей в награду – большой телевизор. А она коллегам-медикам в зал: «Будьте добрее. Любите людей».

Сама Тамара Дмитриевна любит и лечит своих пациентов уже 52 года, самой всего 75. Но эти семь десятков вовсе не заметны. «С утра причёска была. Кудри упали», – спохватывается, увидев фотографа Евгения Епанчинцева. Разговорились. Оказалось, что лет этак 30 назад он уже приходил в отделение, чтобы запечатлеть доктора Шумову. «Да вы что! Да я же здесь с 69-го года! И родилась здесь: мамочка рассказывала, что здесь был до войны роддом. Так и вынесут отсюда!» –смеётся лучезарный доктор, разглядывая получившиеся фотоснимки. «Будь я фотогенична – была бы красавица. А так…» – кокетливо.

В юности Тамаре Дмитриевне довелось поработать швеёй (сразу поступить на медика не удалось), сумасбродно увлечься планеризмом и даже совершить прыжок с парашютом.

После мединститута в 66-м в поликлинике на Чайковского (там, где сейчас иконная лавка) терапевт Шумова стала вести приём больных, пять лет практики пролетели быстро – перешла в 1-ю городскую. Тут вскоре открыли новое отделение. «Было это в 72-м. Тогда в стране набирало обороты химическое производство, развивалось сельское хозяйство. Появилось много отравлений. Тогда-то в Москве призадумались и стали открывать центры по острым отравлениям».

Чита на тот момент могла похвастаться овчинно-меховой фабрикой, где применялись крепкие кислоты для выделки шкур. Неразделённая любовь, неурядицы дома и на работе толкали людей отведать гадости, среди которой был и обычный уксус. «Суициды всегда были. По-разному люди реагировали на жизненные ситуации», – вслух размышляет Тамара Дмитриевна, не осуждая пациентов, ей – только бы спасти. «А когда немецкие-японские препараты от тараканов и клопов пошли! Однажды они в годовом отчёте заняли первое место по отравлениям».

Итак, центр появился в нашем городе (всего во стране их было 13, все в крупных городах). «А Чита же – город небольшой. Между Иркутском и Хабаровском, где центры были, расстояние большое – открыли у нас. По всем требованиям я тогда подходила на зав. отделением. Доверили». Центр начал работу, доктора ночь-полночь консультировали врачей из районов, курировали Амурскую область и Бурятию. Десять коек отделения оказались востребованы. «Сейчас очень много аллергиков. Почти 50%. Раньше были отравления больше. Сейчас то «Боярышника» напьются, то ещё какой дряни. Есть у нас «корвалольщики». Да! На него тоже подсаживаются, и «сойти» с него очень трудно. Была у меня пациентка Наташа (Царствие ей небесное) – пила флаконами. Его ж надо пить каплями! По назначению врача. 20-25 капель всего», – предостерегает доктор Шумова, за много лет работы которой, конечно, и у неё уже давно появилось своё «кладбище» – не всех удаётся спасти. «Мы не боги, к сожалению».

Одним из условий, вспоминает моя героиня, создания такого нужного центра было наличие в больнице реанимации. «Мы же были на высоте! Василий Николаевич Лесков, отменный хирург, главный врач нашей больницы, реанимацию создал. Комиссия из Москвы это отметила, и у нас появился центр».

В 90-х отделение расширили, отремонтировали, дали семь ставок врачей, выходило на каждого по пять пациентов (коек тоже добавили). Появилась и своя реанимация – больные здесь ведь особенные. «Ох, как же нам, молодым, было интересно всё! Я боялась брать в руки дефибриллятор. А парни-реаниматологи смелые такие! Неописуемая радость, когда человек после этого оживает. Когда появляется ЭКГ, не изолиния, а комплексы электрокардиографические. Словом, сердце запускают человеку!».

Помощь при отравлении должна быть неотложной: тут некогда ждать. «Если за два часа не вывести яд из организма, то он начнёт свои разрушающие действия. Токсикологам некогда раздумывать. Водная нагрузка, введение быстрых мочевыводящих препаратов и прочее…».

Был у Тамары Дмитриевны в 70-х маленький пациент Женька, лет пяти-шести, который поступил в детскую инфекционку. Опытного токсиколога призвали на помощь. Оказалось, за мальчишкой не досмотрели в садике: воспитатель оставила на виду банку с поливитаминами, одну «витаминку» съела сама, а 99 штук съел Евгений. «К вечеру у него понос, рвота. Меня позвали, опросили воспитателя, та нашла пустую банку. Пока выяснили, у мальчика – остановка дыхания. Куда!? Что делать!? Звоню в отделение наше, реанимации, там как раз дежурила Зинаила Гавриловна Филинкова, прошу помощи. Та – на своём дежурстве, свои больные. Но я её уговорила, та прибежала ночью с амбулаторным ручным аппаратом искусственного дыхания. Так всю ночь и «дышали» с мальчиком, вручную качали «амбушку». Спасли ребёнка. Судьбу бы Женьки узнать…» — говорит задумчиво Тамара Дмитриевна.

Пока доктор Шумова крутилась волчком в медицине, успела встретить своего Геру. С солдатом-срочником из Иркутска (служил в Забайкалье) познакомились по телефону. Полгода влюблённые ворковали через телефонные провода, потом Гера демобилизовался. «Я ему пообещала приехать на Новый год. Мама спросила: а в качестве кого ты поедешь? Позвала тётушку Полю, статную женщину, когда-то воевавшую на фронте. Обработали они меня, я позвонила Гере и сказала, что мамочка не одобряет. А потом… прихожу с учёбы, а Герка мой сидит у нас с чемоданом. Сам приехал», – вспоминает супруга Тамара Дмитриевна. Его не стало пять лет назад, теперь дома ждёт только кошка.

Отрада – дочка, внук, внучка. Сама же Шумова из рабочей семьи, отец вернулся невредимым с фронта, отстроил дом на 2-ой Сенной, работал, мама хлопотала по дому, воспитывала троих детей. Те родителей не огорчали и непременно были с ними только на «вы». Вспоминает Тамара Дмитриевна, как запрещали им, несмышлёнышам, говорить о Боге, тем более мама была дочерью «врага народа», а у отца дед был кулаком, но это удалось скрыть. «О Боге не смели говорить (прикрывает ладошкой рот – прим. авт.). Да я даже когда 69-м пришла сюда работать, мы все на Пасху приносили яйца, а цветную скорлупу прятали…».

Вот так же, кажется, и мы прячем все свои добрые чувства к людям, как скорлупку цветную. А вот Тамара Дмитриевна как доктор ответственно заявляет, что делать этого не стоит. «Любить надо людей. Иначе как?».

Все материалы рубрики "Люди родного города"
 

Ольга Чеузова
Фото Евгения Епанчинцева
«Читинское обозрение»
№50 (1430) // 14.12.2016 г.

Вернуться на главную страницу