Сейчас труппа репетирует «Щелкунчика» к Новому году. Нимаев – в массовке. Но Чита привыкает к нему в ином амплуа – автора и исполнителя мощных моноспекталей. Потрясли «Сороковые – роковые» к юбилею Победы. Теперь, 26 ноября, он выйдет с гитарой на сцену краевой филармонии. Потому что «нужно отдать долг – Высоцкому, Талькову, Цою…».

Ему и самому есть что сказать (из-за того и замахнулся на моноспектакли). Оттого «вредный по жизни и в профессии»: по-своему видит роли, по-своему стремится сыграть. «Есть такое в театре – приблизиться к персонажу. Неинтересно! Как только могу, персонаж к себе приближаю. Наверное, оттого, что и сам хочу выразить много…».

А смолчать – как? Время «бездуховной роскоши», книголюбы среди молодых – редкость; нет-нет, да наткнёшься в зале на пустые глаза… Некого винить: «На людей обрушена такая мешанина, что маяки во мгле». А у него к 38 годам душой накоплено столько, что не всякий за век наскребёт.

На мировоззрение повлияли Пушкин, Лермонтов, Шукшин, Шолохов, советский кинематограф. Позже пришли Тальков, Цой, Высоцкий. К Владимиру Семёновичу прислушался не в пацанском возрасте, сначала через кино («Служили два товарища» и др.), уж потом пронзила точность хлёсткой («высоцкой»!) поэзии, в которой ни слова мимо.

«Если бьёшь – бей в десятку!» – не даёт и себе спуску наш, читинский, большой актёр. Дано право вещать со сцены – не сыпь умности-красивости в пустоту, «цап!» зрителя и «тащи, тащи…», чтобы, как взмаху дирижёра, подчинились эмоции; чтобы в растревоженные сердца запала истина: как, чем жить.

Знает ли то сам выпавший из поколения? По меньшей мере, нащупывает тропу, и «проводники» заслуживают доверия. «Сороковые – роковые» родились в «соавторстве» с Шолоховым («Судьба человека»). Годы идею в себе носил. А когда в стране, готовясь встречать Победу, в безмерных порывах затаскали её знамя, затеребили – боль проняла: пора! Простым словом, без лозунгов, по-шолоховски сказать о войне. Корпел над каждой фразой, нотой, интонацией. У актёра и сапёра в таком деле только один шанс. А ну, как не попадёшь?.. «Тогда и браться нечего», – отрубает.

Так всякий раз: планку задал – ого! Тянется к ней и тянет нас, зрителей. Столько книг прочитано, дум перемолото в узкой низкой гримёрке (сотворил актёрскую «келью» из захламлённой театральной парилки). На подступах к ней (в бывшей душевой) крохотный спортзал, тоже создан нимаевскими силами и упрямством. Шутит: «Хоть что-то останется от меня».

Откуда и взялся такой? «Родился в Чите», – напишут когда-нибудь в «Театральных известиях». Учился в 26-й школе на КСК. Рос «в нормальной бурятской крестьянской семье». Отец – педагог (русский и литература), но стал военным. Сын тоже мечтал о погонах, да «зрение подвело». Что в театр попал – «вообще, парадокс, по большому счёту». Сыграли судьбоносную роль лучшие худруки – Случай и… Николай Березин, набравший в своё время три курса в театральную студию. Туры Женька, в школе блиставший в конкурсах чтецов, выступавший в хоре, взял без разбега. Но, даже учась, и пережив премьеру («Ставили «Снежную королеву», все мы, студенты, были разбойниками»), и уже играя в мизансценах, и осторожно нащупывая тропу, всматривался в себя: моё? надо ли?

Только лет десять назад, признаётся, до донца выскреб сомнения. С того мига каждый вздох – сцене, зрителю.

Играет много и разного: «Безымянная звезда» и «Не хочу быть собакой», «Евгений Онегин» и «Чудеса на змеином болоте», «Да будет честь на пьедестале» и «Забайкальская кадриль»…

«А Гамлета охота?» – возвращаю к Высоцкому. Задумывается: «Раньше, молод был, – из-за одних амбиций бы ринулся. Сейчас за честь бы счёл, любопытно, хочется, только дорос ли…».

Семь лет назад дозрел до: «Люби не себя, а искусство в себе».

Примерно тогда же впервые запел Высоцкого. Посыпались похвалы: «Как похож!». А он суровел, задумывался. «Это же не шоу «Точь-в-точь», «Один в один». Ни в коем случае не подражаю. Но настолько Высоцкий проникает в тебя, да и петь его как-то по-другому…».

На фоне его глубины студенты, галдящие в проходной театра, кажутся (не ему – мне) «мелководьем». Защищает: «Иной раз молодость покажется пустоватой, но вдруг выскажет такую мысль, что невольно оборотишься: вон оно как!..». Но видно, что с бездарями трудно ему (и тут не может «впроброс»).

Выносив новый концерт-спектакль, мечтает: «Федота-стрельца б осилить, и по творчеству Михаила Вишнякова – когда-нибудь…»

Немного консервативный («Интернета избегаю – времени жалко»).

Талантливый, притом не только актёр – песни его авторства стоят концерта.

За сценой – трогательный (с упоением наслаждается ролью отца). А на сцене – театра ли, филармонии – Нимаева надо, наверное… просто однажды увидеть.

Очередной экзамен назначен в филармонии на 26-е ноября. Билеты у распространителей и в кассе. Приходите. С талантами тоже нельзя «вразброс»…

Все материалы рубрики "Люди родного города"
 

Елена Сластина
Фото из архива Евгения Нимаева
«Читинское обозрение»
№47 (1417) // 23.11.2016 г.

Вернуться на главную страницу