В 90-е годы в Читинской области действовал Комитет памяти. Заседания проходили в краеведческом музее и в редакции газеты «Комсомолец Забайкалья». Люди приходили в комитет, рассказывали о своих близких, передавали личные вещи. В результате была создана выставка «Над истиной время не властно». На одном из таких заседаний от заместителя начальника КГБ, краеведа Алексея Соловьёва мы, сотрудники музея, узнали о судьбе нашего земляка Ревоката Филиппова. Позже мне удалось с ним свидеться и вступить в переписку.
Ревокат Гаврилович Филиппов (23.01.1898, с. Олинск Забайкальской области – 1992, Иркутск) – забайкалец, русский, из крестьян, участник Первой мировой войны, Гражданской войны и партизанского движения в Забайкалье. Активный строитель социализма. Беспартийный. Арестован в 1937 году как японский шпион, освобождён в 1954 г., реабилитирован в 1956 г.
Первая наша встреча с Р.Г. Филипповым состоялась благодаря краеведу А.Е. Власову и кинооператору А.П. Кучерявенко в Иркутске в 1990 году. Р.Г. Филиппов и его дочь Галина, кандидат химических наук, очень нас ждали. Мы пробыли у них почти целый день. Когда к нам вышел Ревокат Гаврилович, впечатление было большое, ему тогда было около 90 лет. Высокий, физически крепкий человек. Заметно было, что плохо слышит. Был внимателен, на все вопросы отвечал спокойно и подробно. Позже мы с ним встречались ещё раз в Иркутске и больше двух лет переписывались.
Биография Ревоката Гавриловича революционная. Участник Первой мировой и Гражданской войн, член военного контроля (контрразведка) 8-го Забайкальского партизанского полка (1920-1921). Смотришь на фотографию 19-летнего крестьянского сына, солдата 15 Сибирского полка, и представить невозможно, что этот молодой человек переживёт столько трудностей. В его жизни было два периода – до 1937 года – борьба за советскую власть, строительство социализма в качестве служащего, хозяйственного работника, члена президиума Читинского городского совета (1935-1937), управляющего строительным трестом (1936-1937). И после, до 1954 года – тоже борьба за идеалы и справедливость. И то, что было пережито до 1937-го, помогло выдержать все 19 лет тюрем, лагерей, ссылки. Р.Г. Филиппов не подписал ни одного протокола допроса.
Во время встречи я спросила его, с какого года он в партии. А он, оказывается, всю жизнь был беспартийный. И вот какое характерное письмо я получила:
«Последняя наша встреча была короткой, всего около получаса. Я это объяснил по-своему. Когда Вы спросили меня, член ли я партии и, услышав отрицательный ответ, у Вас прошёл интерес ко мне, и Вы ушли к Галине (дочери), пробыли там до конца, а ко мне зашли, чтобы попрощаться. Вообще-то, я привык к этому. Обычно спрашивают: «Вы с какого года член партии?». Как будто… я по своим мировоззрениям обязательно должен быть членом партии. И когда отвечаю им, что с самого раннего детства я гвардии беспартийный, солидные люди меняют разговор. Вспомнилось… П.П. Постышев, а потом уже при ДВР В.К. Блюхер, выступая в отрядах партизан, никогда не говорил: «Мы коммунисты». Они всегда говорили: «Мы, партийные и беспартийные большевики, обязаны»… Поэтому все партизаны считали себя большевиками». 23.11.1990 г.
А я даже не придала этому значения. Я пошла к Галине Ревокатовне как к женщине, мы с ней одногодки, поговорить о передаче экспонатов в музей. Сама того не желая, я его обидела. Это я поняла из его письма, о чём очень пожалела.
Для понимания его внутреннего мира большое значение имеют письма. Содержание писем периода 1937-1954 годов наполнено заботой и любовью к близким. Письма этого периода он писал на ткани, на папиросной бумаге, их мало, есть письма 1951 г., но особенно бурным был 1954 год – год ожидания, что, наконец, будет дома в Иркутске.
Письма 1989-1991 годов другие, они откровенны, по прошествии многих лет он переживает события, так как они происходят. С первого до последнего письма он скромен, уверен, спокоен.
Особенно ценным и важным является письмо Ревоката Гавриловича о пережитом в прошлом краеведу А.Е. Власову. Он пишет:
«Вам тяжело читать наши бумаги, а ведь для меня и моих товарищей все эти нечеловеческие пытки были натурой, кроме бессонных ночей, непрерывных активизированных допросов с применением всевозможных орудий пыток, восемь очных ставок с моими близкими товарищами. Их приводили по одному. Больно, мучительно было смотреть на их измученные лица. Они не могли смотреть мне в глаза, но все как один подтверждали, что я вместе с ними занимался и вредительством, и шпионажем в пользу Японии, и готовили к вооружённому восстанию, и чёрт знает что ещё. Я на них не обижаюсь. Я их понимаю. Не подписал я ни одного протокола. После очной ставки им насыпали на бумагу махарочки, давали кусок хлеба и уводили, а со мной продолжали заниматься. После этих занятий я приходил в сознание в своей одиночной камере. Особенно мне тяжело было на встрече с А.М. Евстихиевым. Мы же с ним были самые близкие друзья, как говорят, друг без друга никуда. И как следствие непрерывных издевательств, ночью с 6 на 7 февраля 1938 г., во время одного из допросов в здании теперешней гостиницы «Даурия» попросился в туалет и спрятанной бритвой вспорол себе живот. В областной Ленинской больнице сделал операцию и вернул его к жизни известный хирург В.А. Коханский. С Коханским они были дружны, но он ни разу не назвал его по имени, боялся навредить. Когда ему стало легче, перевезли в тюремную больницу, а затем в камеру. Здесь он находился вместе с Андреем Махаловым, с ним на одном топчане. Сделано это было для того, чтобы он не убил себя. Сидели вместе они недолго. Вскоре Махалов был расстрелян».
Об этом вспоминал Р.Г. Филиппов во время нашей встречи в Иркутске в 1991 г. Его воспоминания о многом заставляют задуматься. Видимо, не только отчаяния, но и опасения не выдержать издевательств и подписать протокол заставило его пойти на самоубийство.
Из справки по следственному делу Филиппова видно с 8 июня 1937 г., когда он был арестован, следствие затягивается, очные ставки – их было восемь, активизированные допросы заменялись доследованием. Физические пытки как бы заменялись психическим воздействием. Тюрьмы заменялись лагерями, ссылкой. И, наконец, 23 декабря 1955 года экспертизой было установлено, что подписи в протоколах допросов Филиппова Р.Г. подделаны. 20 февраля 1956 г. дело прекращено за отсутствием состава преступления. Изобличавшие Филиппова в принадлежности к контрреволюционной организации А. Евтихиев, А. Махалов, Д.З. Елькин, Г.П.Буров, О.А. Ноева и др. от своих показаний отказались. Е.В. Шиманский, изобличавший Филиппова в шпионаже, от своих показаний на допросе 25 сентября 1939 г. отказался и показал, что они даны им в силу применения к нему незаконных методов воздействия со стороны следствия.
Другое письмо Филиппов назвал «Фрагменты из биографии», где он пишет не только о трезвой трудовой своей семье, но и о жене, с которой прожил 52 года. Сложности семейной жизни он объясняет классовой несовместимостью. Жена его – Александра Валентиновна Вараксина (1905-1979) росла и воспитывалась в семье, где основной язык был только французский. Да и материально были обеспечены по-разному:
«Дед её был единственный адвокат на весь Оренбург. Отец и мать были почтовыми чиновниками большого ранга. Для сравнения: отец жены в царское время получал 350 рублей в месяц, а мать – 120 рублей, но при полном обмундировании в то время, как мой отец работал лесным объездчиком на своей лошади – получал 23 рубля в месяц и обмундирование: чёрная шинель грубого сукна, китель, брюки и мерлушчатая папаха на три года. Поэтому старшему брату рано пришлось пойти на заработки в Дарасун на прииск, а мне в девять лет с Пасхи до Покрова к кулаку на подсобные летние работы. За это мне платили полдесятины гречихи, штаны, рубаху и головки к моим голенищам. А в 11 лет я подался на строительство Амурской дороги коногоном. Платили мне как взрослому рабочему. Это было большое подспорье в семье».
В другом письме от 9 февраля 1990 г. он писал о жизни жены. Она окончила гимназию, а затем читинский горный техникум, работала в окружной партии зав. учётом, потом, до его ареста, журналистом в газете «Забайкальский рабочий». После ареста долго была без работы, потом устроилась стирать белье в военный госпиталь, но была уволена, как жена врага народа. По блату устроилась в склад аптекоуправления мыть посуду. В военные годы приняли плановиком на спиртоводочный завод.
Несмотря на значительные социальные различия, эти люди прожили долгую достойную жизнь, не предав друг друга в трудное время, а наоборот, поддерживали и помогали.
В одном из писем Филиппов сочувствуют Ревокату, как трудно ему жить в ссылке. Он принимает жизнь такой, какая она есть. Пишет:
«Почему я должен мучиться. Живу шестой десяток и никогда не знал, не мучился, а тут почему должен мучиться. Живу как все люди».
В другом письме:
«Я человек, со всеми человеческими слабостями и погрешностями, видимо, тоже не сахар, что же касается силы воли характера, то она закладывается с самого малого возраста. Отец был человек железной воли, овдовев в 36 лет, он не сломился и всю жизнь посвятил нам – детям». 11.12.1990 г.
После освобождения Ревокат Гаврилович поселился в Иркутске. Его дочь Галина вспоминала, что с тех пор, как отец вернулся, двери всегда были открыты для знакомых и малознакомых людей. Участие и помощь – главный девиз жизни Филиппова. Более чем скромно живущий Ревокат Гаврилович 28 июня 1975 г. переслал 4 000 рублей на сооружение памятника землякам, погибшим на фронте Великой Отечественной, также перечислил позднее 3 000 рублей в Фонд мира.
Как-то в одном из писем он писал: «За чужой счёт не строил себе благополучия, совесть моя всегда чиста».
Таким он остался до конца.
Все материалы рубрики "Страницы истории"
В.С. Терёхина,
краевед, музейный деятель,
заслуженный работник культуры РФ
«Читинское обозрение»
№12 (1444) // 22.03.2017 г.
0 комментариев