Есть нечто мистическое в том, что война с Японией (10.02.1904 – 05.09.1905), очень непопулярная в российском обществе начала ХХ века, с такой трагической силой отозвалась в русской музыкальной культуре. «Амурские волны», «На сопках Маньчжурии», «Варяг», «Раскинулось море широко»… – едва появившись, эти проникновенные песни почти мгновенно сделались поистине народными. Может, то было предчувствие будущей Великой Отечественной войны?..
Но вот парадокс: в той давней войне, считающейся проигранной для России, японская армия потеряла убитыми до 86 тысяч человек, в то время как русская – менее 50 тысяч. От ран и болезней скончалось более 38 тысяч японских солдат и офицеров, русских же – около 17 тысяч. Процент смертности в японских госпиталях в два с половиной раза превышал аналогичный российский показатель. В чём же дело, откуда столь внушительная разница?
С 1851 года Чита стала административным центром Забайкальской области, объединяющей Восточное и Западное Забайкалье, где главным городом являлся бывший старейший острог Верхнеудинск (ныне Улан-Удэ), построенный в 17 веке русскими стрельцами. С Верхнеудинском и Читой связано одно из известных в дореволюционном Забайкалье имён – И.В. Ореловича, чей бывший особняк до сей поры украшает наш краевой центр. Тайну постройки дома Ореловича, имеющего ныне охранный статус федерального значения, сделал попытку раскрыть Владимир Митыпов – уроженец Читы, известный бурятский писатель, автор ряда романов «Долина бессмертников», «Геологическая поэма», повестей «Зелёное бе-зумие земли», «Инспектор золотой тайги», повести для детей «Мамонтёнок Фуф» и других. Его книги переведены на английский, болгарский, венгерский, грузинский, китайский, корейский, монгольский, немецкий, польский, сербско-хорватский, словацкий, французский, чешский, японский языки. Предлагаем вниманию читателей «ЧО» работу писателя, в которой он выступает как исследователь забытой странички истории Забайкалья.
Ирина Куренная,
кандидат исторических наук
За полвека до описываемых событий на другом конце света Россия вела тяжелейшую Крымскую войну (1853-1856 гг.) сразу против трёх империй – Британской, Французской и Османской. Именно тогда всенародная слава пришла к Николаю Ивановичу Пирогову, главному хирургу осаждённого Севастополя. Оперируя раненых, Пирогов впервые применил здесь ряд выдающихся новинок, обессмертивших его имя как отца военно-полевой хирургии.
Его труды в немалой степени предопределили то, что начавшуюся войну с Японией российская медицина встретила достаточно подготовленной, способной к быстрому развёртыванию мобильных лазаретов, военно-санитарных поездов, плавучих госпиталей. Переброшенные из Москвы, Киева, Одессы, Ярославля, Екатеринбурга подвижные лазареты Красного Креста размещались в зданиях гимназий, училищ и т.п. Всего на востоке страны действовало более 160 лазаретов, над которыми шефствовала сама императрица, в них лечилось порядка 150 тысяч военнослужащих.
Один из таких лазаретов находился в Верхнеудинске (Улан-Удэ), очевидно, где-то в окрестностях нынешнего вокзала. Более точно указать трудно, но сохранились фотографии, запечатлевшие одноэтажные постройки среди пригородного соснового лесочка. Это был целый комплекс, объединявший добротные деревянные корпуса с просторными палатами для больных, разнообразные процедурные кабинеты, отдельные строения для медицинского персонала, хозяйственных служб и даже специальное здание для рентгеновского кабинета (отметим: рентген в 1905 г. в уездном городишке, где даже в Городской Думе, этой резиденции местной власти, ни телефона, ни электричества ещё и в помине нет!)
Рентгеновский кабинет в старом здании лазарета Верхнеудинска.
По данным Российского государственного исторического архива (РГИА), первые упоминания о строительстве и деятельности Верхнеудинского лазарета относятся к середине 1905 г. Например, сохранились копии приказа по военному ведомству от 30 мая 1905 г. о присвоении учреждённому в Верхнеудинске лазарету названия «Лазарет Государыни императрицы Александры Фёдоровны для нервных больных и раненых», об утверждении его штата, о принятии его в ведение военного ведомства.
Дальнейшая история лазарета проясняется из следующих документов:
— телеграмма старшего врача «Лазарета Государыни…» в Верхнеудинске доктора медицины, надворного советника (что в армии соответствовало чину подполковника) Гервера от 30 июля 1905 г. на имя императрицы Александры Фёдоровны о прибытии в Верхнеудинск персонала Одесского Красного Креста;
— телеграмма городского головы Верхнеудинска Федченко от 30 июля 1905 г. на имя императрицы Александры Фёдоровны об освящении в день рождения государя наследника цесаревича, 30 июля, «Лазарета Государыни…».
Верхнеудинск. 23 апреля 1909 г. Молебен по случаю закладки нового здания лазарета.
5 сентября 1905 г. война с Японией закончилась. Далее с чрезвычайной быстротой последовал целый ряд событий.
31 декабря 1905 г. председатель Верхнеудинского комитета Красного Креста И.В. Орелович направляет старшему врачу «Лазарета Государыни…», доктору медицины, надворному советнику Герверу предложение начать ходатайство о всемилостивейшем разрешении передать лазарет в ведение комитета.
Члены Верхнеудинского комитета Красного Креста: сидят (слева направо) 2-й — гл. врач лазарета А.Г. Легер, 4-й — председатель комитета И.В. Орелович, 6-й — ст. одинатор К.И Легков.
1 января 1906 г. упомянутый господин Гервер направляет личному секретарю императрицы, графу Я.Н Ростовцеву, просьбу ходатайствовать перед Государыней о закрытии лазарета как лечебного заведения военного времени и превращении его в лечебницу мирного времени: «Находящийся в Верхнеудинске местный Комитет Красного Креста обратился ко мне с просьбой… передать здание Лазарета со всем имуществом в собственность Комитета… Лазарет должен быть превращён в обыкновенную больницу…».
Всё это происходит в большой спешке. Что вполне понятно. Командировочный одессит Гервер рвётся домой: он уже полгода как томится в «этой дыре», разлучённый с семьёй и лазурным южным морем. А председатель Верхнеудинского Комитета Илья Васильевич Орелович торопится не упустить нешуточные материальные ценности лазарета, которые в воцарившейся послевоенной суматохе временно оказались как бы бесхозными. Интересы двух этих людей совпадали.
3 февраля 1906 г. главный военно-медицинский инспектор Н. Сперанский направляет вышеупомянутому графу Я.Н Ростовцеву запрос о дальнейшей судьбе Лазарета. На запросе рукой графа начертано: «Ея Величеству благоугодно было повелеть закрыть Верхнеудинский лазарет. О других по сему делу повелениях смотри справку камергера Ордина».
22 февраля 1906 г. одобрение Государыни на передачу Лазарета получено. Помета графа Ростовцева: «Соизволение Ея Величества на наименование Лазарета по Имени Ея Величества, а равно на передачу ему всех построек расформированного Лазарета, а равно всего имущества Склада Ея Величества последовало с тем, чтобы Верхнеудинским Комитетом представлялись отчёты о деятельности Лазарета каждые шесть месяцев…».
23 марта 1906 г. состоялась официальная передача лазарета со всеми постройками и имуществом в ведение Верхнеудинского Комитета; церковь при Лазарете передавалась причту железнодорожной станции «Верхнеудинск». Акт о приёме-передаче от имени Комитета подписывает всё тот же Орелович.
Итак, всё свершилось быстро. Как говорится, без шума и пыли.
Увы, в послевоенной жизни «лечебному заведению мирного времени» почему-то не повезло. 27 декабря 1908 г. «Лазарет имени Государыни…» сгорел. Далее происходит нечто странное, имеющее отношение уже к Чите.
Верхнеудинск. Старое здание лазарета, уничтоженное пожаром 27 декабря 1908 г.
23 апреля 1909 г., т.е. всего через четыре месяца после пожара, в Верхнеудинске состоялась торжественная закладка нового здания лазарета, трёхэтажного, кирпичного… В условиях государства, не без труда пережившего злополучную войну, трата явно неуместная. Кроме того, существует ещё объективный фактор времени. Говоря проще, любой архитектор, любой инженер-строитель скажет вам, что при возведении подобного объекта только на проведение проектно-изыскательских работ, на изготовление проектно-сметной документации и т. п. потребовалось бы не менее года. Так было и при царе, и при Советах, и уж тем паче сегодня.
Верхнеудинск. Фасад нового здания лазарета. В центральной части верхнего этажа — изображение иконы Божьей Матери.
И тут нас ждёт новая загадка: в фондах упомянутого РГИА хранятся документы, свидетельствующие, что в течение всего 1908 года (т.е. ещё до пожара 27 декабря 1908 г.) исподволь шли проектные работы по строительству нового здания лазарета. В частности, это «План 1-го этажа здания Верхнеудинского лазарета. 1908 г.», «План 2-го этажа здания Верхнеудинского лазарета. 1908 г.», «Проект здания Лазарета им. Императрицы Александры Фёдоровны. 1908 г.» и др. Каждый документ снабжён пометой: «Вполне соответствует нуждам В. Удинского лазарета. Утверждаю проект. Председатель В. Удинского управления Красного Креста И. Орелович. Проектировал гражданский инженер Крюков».
Относительно же финансирования будущей стройки, то тут у И.В. Ореловича, похоже, сомнений никаких не было…
Что же получается – о пожаре было известно заранее? Он был запланирован?
11 января 1910 г. в Верхнеудинске состоялось заседание Городской Думы, где Городской Голова Иван Васильевич Титов держал речь: «Как всем нам известно, в нагорной части нашего города в минувшем 1909 году закончено постройкой солидное каменное здание лазарета Красного Креста имени Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Фёдоровны. Здание это, стоимостью до 100.000 рублей, представляет наружностью своей украшение нагорной части города, но главное – оно представляет украшение и внутри себя, ибо здесь с текущего года начнёт функционировать лазарет имени её Величества…»
Отцы города, тёртые прагматики, не могли пропустить мимо ушей прозвучавшее упоминание о стоимости постройки. Слишком свежа была память о недавней разорительной войне с Японией и вызванной ею так называемой первой русской революции с её стачками и забастовками. Лишних денег в стране не было. А сто тысяч полновесных рублей – огромная сумма. Напомним: начало ХХ века было эпохой, когда российский золотой рубль успешно теснил франк, доллар и немецкую марку. Возникал вопрос: а что за нужда была в это лихое время столь спешно возводить отнюдь не дешёвое здание нового лазарета взамен сгоревшего в самый канун 1909 г.? Тем более что и война уже в прошлом… Впрочем, сомневающиеся предпочли промолчать.
Меж тем почтенный И.В. Титов разливался соловьём: «…Теперь спрашивается – кто же здесь был главным инициатором и деятелем, кто принёс столько энергии на пользу города и его населения? Инициатором и деятелем этим был Илья Васильевич Орелович: он первый из деятелей Верхнеудинска ещё в начале Русско-Японской войны принял деятельное участие в делах общества Красного Креста, исходатайствовал оставить в Верхнеудинске и после войны лазарет этого креста и вот наконец после пожара деревянного здания, когда зашёл вопрос о закрытии и упразднении в Верхнеудинске лазарета этого креста, он усиленно начал ходатайствовать об оставлении такового в Верхнеудинске, о постройке нового здания… Итак, в деле постройки лазарета Красного Креста мы всецело обязаны Илье Васильевичу Ореловичу…».
В 1910 г. в престижнейшей части Читы, на улице Софийской (Бутина, 26), вырос шикарный двухэтажный особняк, ныне известный как «Дом Ореловича», объект культурного наследия федерального значения с элементами в стиле модерн. Стены первого этажа рустованы. Здание опоясывают карнизный и междуэтажный пояса. Под окнами первого этажа выделены подоконные ниши. Проёмы окон второго этажа имеют перемычки с выделенным замковым камнем. В уровне кровли небольшие столбики парапета главного фасада украшены лепниной и соединены металлическим ограждением. Центральная часть парапета выполнена в виде ложного фронтона с отверстием и металлической решёткой. Высокие парапетные столбики украшены рельефной кладкой. Крыльцо главного входа имеет металлический козырёк с коваными ажурными кронштейнами. Особый интерес представляет накладная резьба филенчатой двери парадного входа. В интерьерах сохранилась лепнина в виде розеток и тяг по периметру потолков, ажурная кованая решётка ограждения лестницы.
Чита, улица Бутина, 26. Дом Ореловича.
Словом, здание – игрушечка. Сразу видно: построено с любовью, для себя, родимого. В отличие от него, возведённое стараниями того же Ореловича здание Верхнеудинского лазарета Красного Креста (ныне городская детская больница) «игрушечкой» не назовёшь. Единственно, что оживляло его скупой фасад, – изображение иконы Божьей Матери. Но вот уже 80 с гаком лет как она там отсутствует. В отличие от рельефных кладок, стиля модерн и ажурных кронштейнов на читинском Доме Ореловича. Эти-то как раз никуда не делись. А вот Пресвятую Богородицу время унесло от грешных взоров жителей Бурятии. И поныне в центральной части фасада, на уровне второго этажа, можно видеть специально предназначенное для неё место. Оно сохранилось…
Что касается Ореловича, то он, благополучно угнездившись в Чите, вырос до уполномоченного главного управления Российского общества Красного Креста. И совершил одновременно по ведомству министерства финансов значительный шаг вверх – стал надворным советником (гражданский чин VII класса в Табели о рангах в России, жалующий личное дворянство), так что теперь, обращаясь к нему, бывшему верхнеудинскому мещанину, полагалось говорить: «Ваше высокоблагородие…». С тем его следы и теряются. Погиб ли он в Гражданскую или слепая стихия революций смыла его куда с прочими эмигрантами – никто не знает.
Трепать всуе доброе имя давно почившего человека и грешно, и недостойно. Однако исследователи, изучавшие историю Русско-японской войны, отмечают коррупцию и казнокрадство, царившие в тылах и интендантских службах русской армии: «Воровали не вагонами, а эшелонами». О чём-то говорит и мнение С.Ю. Витте, тогдашнего председателя Совета министров Российской Империи: «Не Россию разбили японцы, не русскую армию, а наши порядки, или правильнее, наше мальчишеское управление 140-миллионным населением».
Все материалы рубрики "Страницы истории"
Владимир Митыпов,
член Союза писателей России,
народный писатель Бурятии
«Читинское обозрение»
№36 (1416) // 07.09.2016 г.
0 комментариев