100 лет назад, летом 1919 года, обстановка в Забайкалье была крайне непростой. На Юго-востоке росло и ширилось красное партизанское движение. Восстания против режима атамана Григория Семёнова и поддерживавших его иностранных интервентов, прежде всего японских, вспыхивали и в других местах. Непростые отношения у атамана были с местными купцами, не желавшими активно поддерживать его финансово, с земством, с частью старших офицеров, для которых бывший есаул был просто «выскочкой». К тому же, более полугода у него продолжался конфликт с Верховным правителем, адмиралом Александром Колчаком.

Правда, как раз в начале лета этот конфликт наконец-то разрешился, и в июле адмирал присвоил Григорию Михайловичу звание генерал-майора и предоставил права генерал-губернатора в Забайкальской и Амурской областях, назначив его своим уполномоченным по охране государственного порядка и общественного спокойствия.

Вскоре появился приказ №1, подписанный Семёновым уже в новом качестве. Думается, что он не мог не удивить современников. А для потомков до сих пор его появление является загадкой.

Крутой поворот
Этот документ с тех пор никогда не печатался, а потому приведу его полностью, в том виде, что он был напечатан в газете «Забайкальская Новь» 28 июля 1919 года (подшивка хранится в краевом краеведческом музее им. А.К. Кузнецова). Датирован 23 июля.

«К великому позору русской женщины, – сурово начинает его генерал-майор Семёнов, – в последнее время наблюдается всё чаще и чаще весьма прискорбное явление: жёны тех мужей, которые своею грудью доблестно защищают Родину и на поле брани проливают кровь и умирают, жёны таких мужей в это время ведут недостойную жизнь; вместо того, чтобы своим примерным поведением поддерживать дух защитника Родины и в свою очередь защищать и охранять его честь, эти недостойные женщины предаются разврату и ведут разгульную жизнь».

Что же делать? Приказ нового уполномоченного и генерала так же суров: «Призванный стоять на страже государственного порядка и общественного спокойствия и считая своим нравственным долгом охранять интересы и честь воинов, я не нахожу возможным оставаться равнодушным зрителем указанного безобразия, а потому и на основании п.п. «з» и «н» ст.7 Пост. Сов. Мин. от 11 февраля 1919 года об утверждении правил о военном положении на линии железных дорог и в местностях к ним прилегающих, приказываю: женщин, уличённых в развратном поведении и разгульной жизни, подвергать взысканию в виде ареста до трёх месяцев; причём арест должен отбываться по монастырскому уставу при местном женском монастыре, где с заключёнными обязательно должны вестись религиозно-нравственные собеседования и вменяться им в обязанность чтение и полное усвоение Евангелия».

Для самого атамана этот документ означал крутой поворот от той жизни, которую он сам вёл ещё недавно.

Мутные отношения смутного времени
Уже в годы Первой мировой войны читинские газеты начали с горечью писать о том, что многие молодые жёны солдат, да и офицеров, не хранят верность сражающимся супругам, ударяясь в разгул и разврат. Революционные потрясения 1917 года затронули и институт брака. Семья как важнейший институт общества затрещала по швам. Большевики ещё в декабре 1917 года приняли Декрет о расторжении брака. Это не могло не сказаться на положении и у белых. Сам адмирал Колчак открыто жил с любовницей. И его правительство тоже приняло закон об упрощении процедуры развода.

Атаман от адмирала не отставал. Женатый первый раз на дочери офицера Зинаиде Мантшейн (у них в 1915 году родился сын), он, придя к власти в Чите, стал открыто жить с певичкой из кабаре Марией Глебовой, получившей прозвища Машка-шарабан или Цыганка Маша. Она была, так сказать, гражданской (невенчанной) женой властителя Забайкалья.

Пропаганда «свободы любви», пошлости и безответственности обрушивалась на людей в театрах и кино. Даже покушение на жизнь атамана было совершено, когда он с Марией пришёл посмотреть в драмтеатре опереттку «Пупсик».

«По сведениям омских газет, – сообщала 11 июля 1919 года «Забайкальская Новь», – в центральные духовные учреждения и духовные консистории начали усиленно поступать ходатайства о расторжении браков согласно новому закону. В громадном большинстве случаев поводом к расторжению брака выставляется продолжительное отсутствие одного из супругов и жестокое обращение во время совместной жизни».

Понятно, что такое положение дел вызывало осуждение как со стороны Церкви, так и части общества.

И вот в этой обстановке атаман вдруг совершает крутой поворот в своей судьбе. Его прежняя подруга в это время находилась в поездке в Японию, куда он сам её и направил. По её возвращении они расстались. Атаман снабдил её солидными средствами, выделив несколько слитков золота, и навсегда отправил в Иерусалим. А сам приступил к упорной осаде. Дело в том, что, похоже, именно в этот момент Григорий Михайлович влюбился впервые по-настоящему.

Избранница атамана
Ей стала дочь священника Елена Терсицкая. Эта «старая дева» (в 1919 году ей было 28 лет!) была прекрасно образована (окончила Казанскую гимназию, владела английским и немецким языками, играла на пианино и писала стихи). Беженка устроилась работать в штаб атамана и сразу покорила его сердце. И приказ №1 нового генерал-майора должен был продемонстрировать всю серьёзность его намерений. Только такая разгадка его появления является логичной. Однако строгая Терсицкая добилась того, что он не только расстался с Машкой-Шарабан, но и отправил ту «за тридевять земель». Много времени заняла и процедура официального развода с первой женой. Наконец, в августе 1920 года они были обвенчаны в Чите в кафедральном Соборе Александра Невского. Уже в эмиграции Елена Викторовна родила пятерых детей. Казалось, что вот оно – семейное счастье. Но если атаман «перебесился» до женитьбы, его супруга ждала своего часа. И в конце 20-х годов, бросив атамана вместе с детьми, она отправилась с японским принцем «покорять» Европу. Там через некоторое время вышла замуж за немецкого врача, с которым пережила Вторую мировую войну. Узнав, что атаман в 1946 году казнён, а ни в чём не повинные дети помещены в советские лагеря, Елена Викторовна, оставив и этого мужа (детей у них не было), добровольно приехала в СССР, где её тут же отправили в ссылку. Потребовались не годы, а десятилетия, прежде чем она встретилась с детьми, отношения с которыми так и остались непростыми. Её убили при так и не выясненных обстоятельствах в Челябинске в 1982 году.

Вот такой грустный финал у истории большой и светлой любви атамана Григория Семёнова, вспыхнувшей летом 1919 года в Чите, где он тогда был полновластным хозяином.

Все материалы рубрики "Страницы истории"
 

Александр Баринов
«Читинское обозрение»
№30 (1566) // 24.07.2019 г.



Вернуться на главную страницу