Весенние пожары в Забайкалье регулярно наносят огромный урон лесным массивам, пастбищам, городам и сёлам. Нередко жертвами огня становятся животные и люди.

К сожалению, история пожаров в Даурии насчитывает не одну сотню лет, что подтверждается многочисленными заметками путешественников, рапортами чиновников, дневниковыми записями жителей края. Например, голландский купец, член русской дипломатической миссии Избрант Идес так описывал свой визит в Читинское плотбище: «15 мая я благополучно прибыл в Плотбище, на следующий день пришёл и караван, которому пришлось испытать немало трудностей, поскольку на лугах загорелась почти вся старая сухая трава, и караван попал в огонь, который опалил лошадям хвосты. Скот стал страдать от бескормицы, и людям пришлось за милю к югу, среди гор искать ещё не выгоревшую траву, чтобы хоть как-нибудь прокормить бедных животных».

Лесной пожар вблизи Могочи, 1912 г.

В XVIII веке степные и лесные пожары наносили серьёзный ущерб хозяйству Нерчинских горных заводов. Чтобы предотвратить распространение огня на жилые и производственные постройки, рабочие опаливали окрестности горнозаводских поселений. Опалку, как правило, проводили под контролем специально назначенного надзирателя при безветренной погоде.

Тем не менее такие меры не спасли от несчастных случаев. Трагедии часто происходили из-за весенних палов и облавных охот, когда охотники выгоняли зверей из тайги при помощи огня.

Огромный вклад в борьбу с лесными пожарами внёс начальник Нерчинских заводов Егор Егорович Барбот де Марни. В 1788 году он учредил на Нерчинских заводах должность валдмейстера, или заведующего лесничеством. Валдмейстер отводил частным лицам и предприятиям лесосеки, организовывал борьбу с лесными пожарами, контролировал соблюдение правил лесопользования. Первым валдмейстером стал 52-летний гитенфервалтер Николай Протодьяконов. Лесорубы под его контролем обязаны были хвою и сучья свозить в большие кучи, оставлять на месте вырубок семянные деревья. Весь валежник с участка надлежало вывезти. Только после этого разрешалось приступать к рубке «сырого» леса. Обдирать кору с деревьев запрещалось. В качестве меры для предупреждения пожаров позволялось опаливать кору деревьев, предназначенных к рубке на будущий год. О случаях незаконной вырубки валдмейстер обязан был доносить начальству.

Надгробие могилы Е.Е. Барбота де Марни в Нерчинском Заводе

Для наблюдения за состоянием лесов, принадлежавших заводам, Барбот де Марни назначил лесовых объездчиков. При каждом заводе должно было быть два объездчика, а при горных конторах и Кличкинских рудокопях – по одному. Но из-за «малолюдства» выполнить запланированное не удалось. Почти ко всем заводам и Кличкинскому руднику определили по одному объездчику.

По приказу Барбота де Марни геодезии сержант Иванов уточнил границы заводских лесных владений, составил планы отводов. Многие лесные участки, принадлежавшие заводам, находились близко к деревням, жители которых были подведомственны администрации Нерчинской области. Они рубили лес, охотились в нём, что, естественно, расценивалось как ущерб заводам. Поэтому Барбот де Марни в 1789 году обратился к обер-коменданту области Карлу Карловичу фон Гантвиху: «Я ваше превосходительство покорнейше прошу во все те селении, которые заводским лесам смежны ваше повеление дать, чтобы как на дрова, так и всякого роду строения лес нигде без отводу валдмейстера рублен не был под опасением положенного валдмейстерскую инструкциею за каждой пень денежного штрафа; равномерно и сохраняли бы леса от степных толико пагубных пожаров, не иначе истребляющих оные как от небрежения и своевольства людей, опаливающих покосы и ездящих на зверинныя промыслы. К избежанию же сего и за то положенного взыскания нет надежнее средства как ежели б те леса прежде всего и тогда когда селяне свои деревни опаливают опалены были».

План отвода лесов времён Барбота де Марни

Он так же требовал тщательней очищать леса после вырубки. Для этого советовал собирать хвою и сучья таким образом, чтобы из них на каждой десятине леса было сложено не менее пяти больших куч, подготовленных к сожжению.

Однако требования начальника в отдалённых от Нерчинского Завода уголках часто не выполнялись. После вырубок оставалось много неубранных отходов. Высохшие ветви и сучья легко возгорались во время весенних палов. Барбот де Марни неоднократно предупреждал Иркутское наместничество об опасности подобных нарушений. В ответ он получил уведомление, что К. К. Фон Гантвих получил предписание принять меры к очистке лесов.

В мае 1794 года на лесосеке возле Шилкинского завода вспыхнул большой пожар. В итоге сгорело более 166 кубических сажень дров, заготовленных для производственных нужд. Следствие установило, что «згорение дровам последовало распространением огня от бывшаго сильного тогда ветру от несобранных по лесосеку крестьянами сучьев и хвой».

Шилкинский завод, XVIII век

Начальник Нерчинских заводов Е.Е. Барбот де Марни, докладывая о случившимся начальнику Нерчинской области К.К. фон Гантвиху, потребовал обязать крестьян, которые заготавливают лес, складывать сучья и хвою в особые кучи, а после выпадения снега сжигать их. Кроме того, крестьяне обязаны были заново заготовить 166 кубических сажень древесины.

После этого случая Барбот де Марни усилил контроль за эксплуатацией лесов и того же требовал от администрации Нерчинской области. По его убеждению, бесконтрольные вырубки и частые пожары в верховьях забайкальских рек вели к их обмелению, а следовательно, были одной из причин простоя вододействующих заводов и больших убытков. Поэтому при нём действовал запрет на рубку леса в истоках рек.

Стремясь уменьшить урон, наносившийся пожарами, он жестоко наказывал людей, не погасивших костёр или устроивших палы. Но, как показало время, эти меры не принесли ожидаемого результата. Лесные пожары бушевали всякий раз, как в Даурии начиналась засуха.

Лесной пожар у ст. Артеушка, 1912 год

Многочисленные документы служат тому подтверждением. В 1863 году казак П.В. Белокопытов писал: «12 мар [та]. Холод ужасный, ветер тоже… Слышно, что в бурю вырвавшийся откуда-то напольный огонь опустошил самые лучшие корма и все почти сено у жителей с Кубухая до Могойтуя. Огонь при ветре так быстро перебегал, что не успели собрать одну юрту, которая и была жертвою, и вместе с нею пастушеский ребёнок».

В 1884 году в «Сибирской газете» автор под псевдонимом Споконвека Сибиряк с грустной иронией сообщал о Чите следующее: «Май… прекрасное утро или вечер: тихо, тепло… И вот вы возымели фантазию подышать чистым воздухом; выходите на двор и видите, что город обращён в коптильню, переполнен дымом, даже ближайшие сопки подёрнуты синеватой дымкой, отдалённые же едва видимы. Вместо солнца над городом висит красный шар без лучей и блеска. Глаза ест и в горле першит. Ночью вы видите огромное зарево, которым охвачены окружающие город сопки. Это, значит, пущены «палы»… Ползёт огонь, красной змеей, снизу до самого верха сопок, лишая город чистого воздуха, но услаждая взамен этого взоры обывателей довольно эффектной иллюминацией по ночам».

К сожалению, эти строки актуальны до сих пор. Весенние пожары по-прежнему приносят забайкальцам множество бед. Ограничительные меры оказываются бессильными перед разбушевавшейся стихией. Возможно, некоторую пользу принесёт просвещение и воспитание людей, причём с малых лет. В идеале каждый гражданин должен бережно относиться к природе: не проводить опасные весенние палы, всегда тушить костёр, не бросать в лесу бутылки и консервные банки. Разумеется воспитание настоящего гражданина и патриота — дело сложное и долгое. Впрочем, каждый из нас способен осознать вред, наносимый пожарами, и постараться вести себя так, чтобы не стать виновником весенних трагедий.

Все материалы рубрики "Страницы истории"
 

Алексей Мясников
«Читинское обозрение»
№17 (1553) // 24.04.2019 г.

Вернуться на главную страницу