Фронтовые письма Михаила Петровича Чикичева, капитана Красной армии, опубликовал на своём сайте Забайкальский государственный архив. Делимся с вами уникальной перепиской героя с женой Домной Ивановной. Мужа с войны она не дождалась. 

Всё, что известно
«Очень трудно собрать по имеющимся документам биографию капитана Михаила Петровича Чикичева, награждённого орденом Красной Звезды. Читая письма, мы точно можем сказать, что до войны жил в Забайкалье – деревня Шивия-Наделяево. Там остались его родные, и капитан Чикичев с болью в сердце пытался узнать что-нибудь о братьях, о семье брата Григория», – говорится в сообщении госархива.

Ответ Чикичев получил один раз от племянника Фёдора, который жил воспитанником в военном совхозе недалеко от родного дома, остальные его племянники жили дома, вероятно, ещё хуже, потому что мать их Татьяна лежала в больнице в тяжёлом состоянии. Какое-то время Михаил Петрович жил в Гродно (возможно, служил перед войной), так как в одном из писем упоминает, что встретил хорошего знакомого из этого города.

Специалисты архива отмечают, что даже возраст можно определить предположительно – жене Чикичева Домне Ивановне в начале войны было 33 года, на фотографии 1944 года капитану можно дать от 40 до 45 лет.

«Фрицев прём на запад»
«Здравствуй, Дина! Нахожусь жив и здоров, чувствую себя хорошо, правда дождик течёт прямо за воротник, но это временное явление, солнышко всё обсушит. Что ещё сообщить… Да, на днях смотрел кино «Мы из Кронштадта», ну и круглые сутки слушаем концерт наших заслуженных лётчиков и артиллеристов. Привет всем, целую. М. Чикичев. 10 сентября 42 года».

«Здравствуй, Дина! Пишу в дороге, идём на Запад, бьём гитлеровскую свору. Отступая, гитлеровцы уничтожают мирное население, жгут сёла, смотреть жутко, все их зверства зовут нас к мести, да к такой, чтоб ни одного гада не осталось в живых, сотни трупов фрицев лежат на вашем пути этих выродков Гитлера-Гебельса, которые никогда уже не вернутся к своим Мартам и Гильдам. Пока жив и здоров. Пиши по адресу такому: Полевая почта 41153. Мне. Целую. Подпись. 18 марта 43 года». 

«Мы с Ильичом…»
«Здравствуй, Дина… Вчера получил твоё письмо. Очень рад, что вы все живы и здоровы. Ты просишь написать хоть один эпизод – пишу. Это было в бою за село N. Мы наступали прямо с фронта и столкнулись с большой силой врага. Мы с Иваном Ильичём решили взять хитростью. По оврагу часть своих сил отправили в обход слева, а сами отвлекали внимание на себя. Немец вёл по нам сильный огонь. Особенно сильно била артиллерия и тяжёлые минометы. Начало темнеть. Со стороны противника появилось пять танков и прут прямо на нас. Подошли на расстояние 100 метров и начали бить. Мы с Ильичём сидим за кучей соломы. В неё попал зажигательный снаряд, солома загорелась. Быстро сползли в снег, окопались, а минут через 10 пошли в атаку с гранатами. Фрицы вместе с танками бежали, оставив на поле боя 67 трупов. Я схватил живым одного длинного прыщавого фрица, который трясся как воробей, боясь смерти. Тут я дал ему перцу. А затем пошли дальше, освобождая село за селом. Вот такой короткий и далеко не полный эпизод наших повседневных дней фронтовой жизни. Привет всем. Пиши. Целую. М. Чикичев. 28 апреля 43 года».

Мягкая койка
«Здравствуй, Дина! Нахожусь в госпитале, ранен 2 сентября в голову. Не бойся. Ещё буду бить фашистских гадов, отомщу им за пролитую кровь свою. Они и так меня будут гады помнить: им нелегко досталось ранить меня. До десятка штук мы их уложили втроём. Когда буду в госпитале, сообщу адрес, а сейчас я в поле. Целую. М. Чикичев. 4 сентября 43 года».

«Здравствуй, Дина! Сегодня уже пять дней после операции, чувствую себя хорошо. Знаешь, Дина, давно я уже не был в такой обстановке – электрический свет, мягкая койка. Сегодня шефы были с концертом. Письма не пиши, они меня могут здесь не застать. Целую. М. Чикичев. 15 сентября 43 года».

«Здравствуй, Дина! Сегодня уже 35 дней, как я лежу в госпитале, завтра вероятно выпишусь и поеду в часть, рана зажила хорошо, правда шрам заметно сильно, но врачи говорят, что всё загладится. Погода здесь стоит хорошая, но ходить не разрешают, всё время в комнате, надоело чертовски, скорей бы на фронт, там сейчас горячие деньки, идёт очищение правого берега Днепра, а там и дальше. Очень давно я не получал от тебя писем и вероятно ещё долго не получу, пока доберусь до части, адреса не будет, а сюда бы я мог получать письма от тебя, но мне всё время говорили, что эвакуируют в другой госпиталь, и я всё ждал, не давал тебе адреса. Ну, ничего, буду в части, и переписка наладится. Привет старикам и (неразборчиво). Целую. Подпись. 10 октября 43 года. г. Калуга, часть 025, палата № 11».

«Чтобы скорее встретиться с тобой…»
«Здравствуй, Дина! Я в состоянии писать и говорить, но ничего не слышу. Уже вторые сутки, как меня контузило, ничего не слышу, сижу не на передовой, а как хочется быть там, где решается судьба нашей Родины, а как хочется жить, завтра и послезавтра я буду опять там, бить фашистских гадов, чтобы скорее встретиться с тобой. Вот так, Дина, протекает моя жизнь фронтовая, да и вообще фронтовики живут такой жизнью. Желаю здоровья. Привет всем. Целую. Подпись. 27 февраля 44 год».

«Здравствуй, Дина! Сегодня выпало времечко написать тебе письмо, пока жив, здоров, участвовал в освобождении гор. Могилёва, сейчас идём на Запад, уничтожаем фашистскую сволочь, сотни трупов валяются на нашем пути, тысячи мирных жителей освободили из рабства, тысячи населённых пунктов, которые мы ему не дали возможности сжечь. Чувствую себя хорошо, прошёл 180 км с боями и не чувствую усталости, месть зовёт вперёд. (неразборчиво) всего, сейчас иду вперёд. Целую. Подпись. Июль 44 год».

«Здравствуй, Дина! Кажется давно я не даю о себе знать; но ничего, Дина, пойми, что я занят, начиная с ночи 23 июня всё время бьём фашистов да так, как никогда ещё не били, тысячи фашистов валяются на нашем боевом пути, дороги загромождены брошенной ими техникой, а мы всё идём вперёд и вперёд. Пишу эти строки под яблоней, но яблоки ещё не созрели, а сколько тут фруктов. Ну, новости, Дина, ты читаешь в газетах, к тому, что пишут, я добавить ничего не могу, да на днях я встретил Ивана, с которым раньше работали в г. Гродно, ну, вот и все мои новости. Желаю успеха в работе. Целую. Подпись. 16 июля 44 года. На привале».

«Вновь заживём по-мирному»
«Здравствуй, моя седенькая старушка! Ты что-то всё у меня болеешь. Что это ты придумала болеть? Рад, что вы благополучно переехали и устроились на новом месте, да ещё близко около реки. Приеду – пойдём купаться, загорать и выпивать, ты не возражаешь? Уж что-что – я здорово научился пить водку. Советую заводить своё хозяйство. Помоему, в этом самом Петровске рынок не так уж богат. Я почему-то считаю его неприглядным городишкой и в случае, если придётся приехать туда, у меня нет намерения там оставаться. Ну, довольно. Кажется, я как Иден начал говорить о послевоенном устройстве. Пиши все новости и твои успехи на новом поприще партийного вождя. Целую. М. Чикичев. 30 мая 44 года».

«Здравствуй, Дина! У меня всё в порядке, жив, здоров, продолжаю бить фашистских гадов. И всё думаю о том, скоро ли встретимся и вновь заживём по-мирному. Ну, пока, нет времени. Привет старикам… Целую М. Чикичев. 21 июля 44 года».

Он не вернулся из боя
Михаил Петрович погибнет 7 декабря 1944 года. Последние письма в Читу, по адресу: ул. 9 января, д. 47, придут в июле того же года. Роман в письмах закончат лаконичные строки похоронки – «Высылаю Вам фотокарточки Вашего мужа – капитана Чикичева Михаила Петровича, погибшего в бою, которые были найдены на поле боя».

Все материалы рубрики "Великая Победа"
 

Ольга Чеузова
По материалам госархива
Забайкальского края
«Читинское обозрение»
№21 (1609) // 20.05.2020 г.

Вернуться на главную страницу