У многих моих сверстников отцы не вернулись с полей сражений. Их фамилии – на мраморных плитах у Вечного Огня Мемориала боевой и трудовой славы забайкальцев. Там же имена двух моих дядей. А вот отцу повезло. Пройдя войну от первого до последнего дня, он вернулся с орденами, медалями, контузиями и осколками гранат в теле.

Своими воспоминаниями об Иване Васильевиче Арзамасцеве делится его дочь Людмила Ивановна.

Война для него началась уже в 1940 году
Он был призван в армию в 1940 году, попал в танковую дивизию, которая в том же 1940 году включилась в боевые действия: пришлось освобождать Северную Буковину.

О начале войны с гитлеровцами я читаю из его дневников: «21-го июня мы с товарищем были в увольнении, гуляли по красавцу-городу Львову. В казарму вернулись за час до войны. Когда сыграли боевую тревогу, никто не подумал, что это война. Решили, что плановые учения. Мне почему-то вспомнились слова ст. лейтенанта Дудина, которые были сказаны им в один из выездов на границу в мае 1941 года, когда мы впервые увидели на той стороне немцев: «Вот с ними, сынки, нам и придётся воевать».

А над городом в высоком небе волнами шли самолёты. Но мы не знали, чьи они. А поскольку официального сообщения не было пока, всё ещё ссылались на военные учения. Но вот в районе аэродрома громом ухнуло и поднялся чёрный столб дыма. Перед глазами разворачивалась такая картина: над вокзалом и в центре города пикировали бомбардировщики с теперь уже отчётливо видимыми чёрно-жёлтыми крестами, а в воздух взвивались огромные хвосты пламени. В 12 часов дня в репродукторах услышали голос Вячеслава Михайловича Молотова. В оцепенении ловили каждое слово: …«наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!». Перед строем был зачитан первый боевой приказ: отбросить врага и уничтожить. Наша восьмая танковая дивизия вступила в смертельный бой в районе Перемышля. На своих ЗИС-5 под обстрелом мы делали 150-километровые марши, подвозили боеприпасы. Однажды под Львовом немецкий снаряд разорвался под колёсами нашей автомашины, снесло полкабины. Но мы с водителем Сашей Кузнецовым чудом уцелели и ценой невероятных усилий доставили боеприпасы к месту. Встретивший нас комдив снял с груди свою медаль «За отвагу» и сказал: «Это вам на двоих». Медаль осталась у Саши, так как он вёл машину. А мои награды были впереди. С первых же ударов фашисты почувствовали силу советских танков КВ и Т-34. Наши бронированные машины крушили немецкую технику, гусеницами давили пушки, миномёты, пулемётные расчёты. Больше того, именно на нашем участке в первый день войны гитлеровцы были отброшены на 40 км от границы. И всё-таки силы были слишком неравны. Поистине героическими были первые наши бои. Но всё меньше оставалось боевых машин, мы несли большие потери, а подкрепления не было. Пришлось отступать. Дивизия кочевала из окружения в окружение, продолжая сражаться».

Тацинский рейд
О легендарном Тацинском походе, героически дерзком, не имеющем аналогов, можно говорить и писать много.

Из воспоминаний маршала Советского Союза А.М. Василевского: «Из подвижных войск необходимо особо отметить отлично действовавший 24-й танковый корпус генерала В.М. Баданова, который, оторвавшись от своих войск, 24 декабря неожиданно для врага атаковал и захватил Тацинскую с огромным количеством трофеев…».

Немецкое командование вынуждено было бросить на прорыв в районе Тацинской станицы свои корпуса, дивизии, части, соединения, ранее направлявшиеся на Сталинград. В результате битва за город была успешно завершена нашими войсками. Это был переломный момент в войне.

Вот как об этом в дневниках Ивана Васильевича: «От дивизии осталось 150 человек, среди них – я. В мае 1942 года из остатков этой дивизии и других частей сформировали 24-й танковый корпус. А в декабре 42-го мой корпус участвовал в знаменитом Тацинском рейде. Тогда я и был первый раз контужен и потерял слух на левое ухо».

Отец очень гордился своим участием в Тацинском рейде. После войны по всему Союзу разыскивал своих однополчан – тацинцев, переписывался с ними. В Забайкалье нашёл шестерых. А когда в продаже появилась книга Евгения Долматовского «Зелёная брама» о беспримерном Тацинском рейде, прочитал её за одну ночь, наутро написал письмо Долматовскому о своих впечатлениях, воспоминаниях. Завязалась переписка.

Но до конца войны ещё было далеко. Снова тяжёлые бои, ранения, госпитали. География сражений – самая разнообразная: юго-западное направление, оборона Киева, затем – Западный фронт, освобождение Ельни и Смоленска.

И, конечно же, боевые награды: звание гвардейца, орден Красной Звезды, медали «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда», «За оборону Киева» – всего около двух десятков правительственных наград.

Назначение в контрразведку
В мае 1944 года – назначение на работу в отдел контрразведки «СМЕРШ» танковой бригады второго гвардейского Тацинского Краснознамённого ордена Суворова второй степени танкового корпуса. (Сейчас мало кто знает, как расшифровать это короткое слово, обозначавшее «Смерть шпионам»). В аттестации появилась запись: «Лично разоблачил четырёх агентов немецкой разведки, выявил и задержал более 150 предателей и изменников Родины: полицейских, старост, власовцев и других пособников».

Войну завершил в Кёнигсберге, отмечен ещё одной медалью «За взятие Кёнигсберга». В мае 1945 года при задержании немецкого шпиона был ранен осколком гранаты, брошенной ему под ноги. Долго лежал в госпитале с контузией, после чего был демобилизован. Долгое время в доме хранилась шинель, побитая снизу, с дырками от осколков гранаты.

О своей работе в СМЕРШЕ он сам напишет повесть, и она вошла в сборник повестей «Уравнение с тремя неизвестными», изданных «Экспресс-издательством» по согласованию с Управлением внутренних дел по Забайкальскому краю в 2009 году.

Жизнь в мирное время
Закончилась война. Кто бы мог тогда подумать, что через несколько лет ему снова придётся надеть шинель с офицерскими погонами, носить оружие, ходить на усмирение разбушевавшихся уголовников, участвовать в ночных рейдах по городским притонам. Это уже будет служба во внутренних войсках. Человек необычайного мужества, но никогда не позволявший себе афишировать его, Иван Васильевич награждается вторым орденом Красной Звезды, многими ведомственными медалями, знаками, грамотами.

А вот тот груз, который после войны давил на плечи своими воспоминаниями, размышлениями, переосмыслениями, искал выхода, разрядки, систематизации. Взялся за перо. Первые публикации вызвали одобрение маститых газетчиков. Это положило начало многолетней журналистской практике. Очерки, статьи, фельетоны, репортажи… Десятки, потом сотни публикаций в газетах, журналах, сборниках, альманахах. Его приняли в Союз журналистов. Первую повесть «Здесь не говорят «до свидания» о перевоспитании осуждённых показал Григорию Григорьевичу Кобякову. Тот охотно взялся «причесать», отшлифовать текст. У них сложились дружеские отношения. Объяснялось это просто: оба были фронтовики. И хотя воевали на разных фронтах, могли часами вспоминать, рассуждать, анализировать. Вообще, фронтовое братство – дело святое. Через всю жизнь отец пронесёт какую-то трогательную любовь и уважение к тем, кто воевал, и к тем, кто не вернулся с войны. По возможности помогал семьям погибших.

Как-то мне пришлось ехать в командировку по своим делам в Нер-Заводский район. Отец, будучи смертельно больным, даёт поручение: в одной из глухих деревушек разыскать инвалида войны, который прислал ему письмо с просьбой помочь восстановить какую-то справку для начисления пенсии. После ухода в отставку активно работал в городском и областном Советах ветеранов войны и труда. Его часто приглашали выступать в воинские части, к школьникам. И он шёл. Но рассказывал не о своих подвигах, а о детях, судьбы которых искорёжила война. Всю жизнь его преследовала одна картина. Однажды ворвались в какой-то город. А на его окраине – немецкий госпиталь. Во дворе – русские ребятишки, увидев дядей в белых халатах (с бойцами были и врачи), безропотно задирали рукава и протягивали худые ручонки. Оказывается, у детей буквально выкачивали кровь для госпитализированных немцев.

Что только не волновало его: краеведение, исторические аспекты города, вопросы сохранения памятников истории и архитектуры, проблемы занятости молодёжи, её духовность. До сих пор не пойму, как его на всё хватало.

Ранения, контузии – всё это, конечно же, сказалось на его здоровье, и в 65 лет его не стало. Но осталась память о нём, его огромный журналистский багаж, его повести. И если говорить о том, что каждый приходящий в этот мир оставляет свой след на земле, то к нему это относится как нельзя лучше.

Все материалы рубрики "Великая Победа"
 

Людмила Арзамасцева
Фото из домашнего архива
«Читинское обозрение»
№9 (1597) // 26.02.2020 г. 



Вернуться на главную страницу