Щелчки фотокамер перекрикивали любителей искусства, а вспышки будто вырывали из реальности фигуру юбиляра. Валентин Васильевич Кандалов встретил 85-й день рождения, открывая персональную выставку, – в окружении семьи, друзей и результатов своей работы, которой отдал большую часть жизни.
Его творчество началось с…футбола. Детство Вали пришлось на время войны. Пока взрослые сражались на фронте, дети и женщины стояли за станками фабрик. Не обошла эта участь и Валентина.
– В возрасте 12-13 лет я пошёл работать на завод им. Сергея Орджоникидзе, мы тогда жили в Куйбышеве. Ну что это – 12-13 лет? Пацан ещё. Я занимался спортом и любил пинать мяч. Поэтому первая картина была о футболе. Зритель смотрит на картину и видит просто знакомые движения, а художник ищет ракурс, чтобы что-то загадочное было. И вот я фантазировал, что один футболист так играет, а другой вот так. Всем нравилась та картина. Она так на заводе и осталась висеть.
Из-за работы получать образование пришлось в вечерней школе. А вот дальнейшее приобщение к художественной деятельности происходило под чутким руководством знаменитого народного художника Ивана Петровича Лебуха в его студии при Доме офицеров Хабаровска, куда перебралась семья. Потом был Иркутск, художественное училище, переезд в Забайкалье.
На выставке юбиляра представлено около 60 живописных полотен, вышедших из-под его кисти. Портреты друзей и знакомых, натюрморты и пейзажи…
– Портретов немного. Когда я их пишу, то я человека занимаю. Знаете, сколько пишется портрет? По 100-150 сеансов. Вот, допустим, пописал сегодня вечером и договорился с человеком на завтра, чтобы продолжить, а он не может. Послезавтра опять не может. Потом пописал ещё немного. Неделя прошла – теперь я не могу встретиться. Когда получается разрыв, всё растворяется, теряется интерес. А писать портрет с фотографии нельзя – в нём не будет характера.
Поэтому стены музея сплошь украшены пейзажами и натюрмортами разных времён.
– Пейзаж многие недооценивают. Люди часто говорят: ну, это картинки просто… «Картинки» рисуют в салоне. А творческий пейзаж – вещь сложная. Знаете, сколько время на него уходит? Сначала я его скомпаную. Потом пишу этюды для этой работы. Я же не фотоаппарат. Перевоплощаю всё это, как вижу, как настроен, как понимаю, что донести до зрителя. Всё остальное отбрасываю.
Подходишь к полотну, на котором изображена ранняя весна, и чувствуешь ещё по-зимнему свежий мороз, видишь, как белый снег ещё покрывает землю, которая в некоторых местах уже начала чернеть в преддверии первых тёплых дней. А в другом конце зала на холсте раскинулся забайкальский лес после дождя. Влага, скопившаяся на макушках елей, лужи, которые образовались из небесных слёз, запах озона так и стремятся сойти с картины. Будто стоишь не посреди зала в центре города, а там, в степях, вдалеке от кирпичных коробок многоэтажек.
– Гамма у меня одна – серая и серо-белая. Как у Серова. Я пишу на полутонах, у меня открытого цвета нет, я не декоратор. Всё смешано. Чтобы живо писать, чтобы найти новый цвет, надо столько краски перемешать…
Почти каждую работу мастер отмечает как значимую для себя, для какого-то момента своей жизни. Одна из самых запоминающихся картин – «Музыканты», создание которой врезалось в память. Сейчас она находится в Китае.
– Там три музыканта – скрипач, гитаристка и балалаечник. Скрипач изображён в верхнем углу, по центру девушка играет на гитаре, а справа парень – на балалайке. Но эту картину видеть надо, тяжело словами описать ту динамику, что на ней. Я долго искал их движение. Просто так нарисовать, как человек играет на гитаре, – это скучно. А у меня там ракурсы интересные. Балалаечник стоит залихватский. Волос у него круто завит (выписывает чуб в воздухе). Нос такой, чувствуется, что он итальянец какой-то. И на инструменте он играет так лихо. Поднял руку, ударил по струнам, а другую прижал посильнее к телу. На переднем плане гитаристка. Лица её не видно почти. Но зато сама динамика! Она нагнулась и в напряжении бьёт по гитаре. А скрипач задрал голову и этим смычком показывает в воздухе резкие отрывистые движения. Китайцы как увидели эту картину, так зацепились за неё и купили, не раздумывая.
Не все полотна выходят удачными. Есть те, за которые может быть стыдно, но рука не поднимется уничтожить плоды собственных трудов. Такие картины скрыты в глубинах мастерских, прячутся в тени, подальше от людских взглядов и случайных зрителей.
Самый счастливый момент в процессе творчества для Валентина Васильевича – завершение работы над картиной.
– Создам её и оставляю. Дня через два возвращаюсь, смотрю: всё нормально. Тогда я её утверждаю. Реагировать надо на критику осторожно, слушать, уважать зрителя, но не стараться всем угодить. Мало ли что подскажут.
Вдохновение для новых полотен рождается из самой жизни. Вот поговорил Валентин Васильевич с новым человеком и уже знает, что писать будет. И не успеет закончиться выставка, как кисть забайкальского живописца вновь будет рассекать полотно, смешивая тона и краски, захватывая мгновения жизни в плен масляных мазков.
Успейте заглянуть в музейно-художественный центр до конца этой рабочей недели, чтобы самим взглянуть на творчество Валентина Кандалова.
Все материалы рубрики "Золотой фонд" земли Даурской"
Ирина Комогорцева
Фото автора
«Читинское обозрение»
№43 (1371) // 28.10.2015 г.
0 комментариев