Для многих провинциальных актёров, которые вдоволь помотались по России и пробились на столичную сцену, типичен жизненный и творческий путь, проделанный Заслуженным артистом РСФСР Владимиром Казариновым. А начался этот путь в уездном забайкальском городе Нерчинске…

«Когда я оглядываюсь на пройденный путь…»
По данным первой всеобщей переписи населения Российской империи, проведённой в начале 1897 года, в Нерчинске проживало 6639 человек. Одним из них был Владимир Казаринов. Он родился в Нерчинске незадолго до переписи – 4 (17) апреля 1896 года, старшим из двух сыновей в семье горного техника Михаила Николаевича Казаринова и домашней хозяйки Валентины Павловны Каретниковой.

Когда мальчику исполнилось 13 лет, семья перебралась в далёкие тёплые края – в Крым, в Симферополь. И хотя Владимира Казаринова связывали с Забайкальем лишь место рождения и проведённые здесь детские годы, это не мешает нам гордиться земляком, который в меру своего таланта внёс определённую лепту в историю отечественного театра.

В подобных случаях мне вспоминаются слова другого нашего земляка – родившегося в Чите лауреата Государственной премии СССР, Героя Социалистического Труда, академика, основоположника российской генной инженерии и биотехнологии Александра Александровича Баева. В автобиографии он писал: «Когда я оглядываюсь на пройденный жизненный путь – большой и сложный, – у меня остаётся впечатление, что многое в нём было предопределено событиями и впечатлениями детства и юности, несмотря на все подавляющие по своему влиянию происшествия нашей российской истории и моей личной жизни».

Размышляя о судьбах земляков, которые сумели сказать своё слово в театральном искусстве, я вспоминаю и другую автобиографическую книгу. Она называется «В театре и кино» и вышла в 1968 году. Её автор – знаменитый исполнитель роли Чапаева в одноимённом фильме, Народный артист СССР Борис Андреевич Бабочкин – писал: «Я считаю своей лучшей школой… старый провинциальный театр. В этом театре я играл так легко, так беззаботно, играл, как птица поёт. Гораздо более противопоказанным настоящему искусству является театр, где долго репетируют, долго обсуждают, много спорят, но где всем этим прикрывается точно такое же ремесло, точно такие же штампы, которые в старом провинциальном театре разгуливали по сцене во всём своём наивном бесстыдстве».

Суровую школу провинциального театра прошёл и герой нашего рассказа.

«Из искры…»
Будущий Народный артист СССР и Герой Социалистического Труда Георгий Александрович Товстоногов режиссёрскую деятельность начинал в столице Грузии – своём родном городе Тифлисе (с 1936 года в качестве его официального названия была принята форма «Тбилиси»), в первом в Закавказье детском театре, где в 1933-м поставил свой первый спектакль. В том же году он поступил на режиссёрский факультет Государственного института театрального искусства (ГИТИСа). В 1937-м его отец был репрессирован как иностранный шпион. Сына «врага народа» отчислили с четвёртого курса, но через несколько месяцев восстановили. Считается, что после того, как Сталин произнёс фразу: «Сын за отца не отвечает».

Когда студент Товстоногов приезжал на каникулы в Тбилиси, там сразу в трёх театрах шла пьеса о молодости Сталина «Из искры…». Её написал грузинский драматург Шалва Дадиани. Режиссёр вспомнил об этом через десять лет, в Ленинграде, когда театр имени Ленинского комсомола готовился к 70-летнему юбилею вождя народов. За прошедшее десятилетие пьеса устарела, несмотря на «вечную», как полагали в момент её написания, тему. Как позднее вспоминал Товстоногов, «К семидесятилетию Сталина нам приказали, и я взял грузинскую пьесу Дадиани, взял «космополита» Блегмана, который перевёл эту пьесу, абсолютно переписал её и поставил спектакль, получил Сталинскую премию».

Премьера состоялась 9 декабря 1949 года, а через несколько дней в главной советской газете «Правда» появилась рецензия: «В спектакле «Из искры…» процесс создания ленинско-искровской организации в Закавказье, политического объединения и роста рабочего класса раскрывается в живых человеческих судьбах. Товарищ Сталин (его роль продев) показан в неразрывной связи с простыми людьми, так как повествование о жизни нашего вождя есть вместе с тем повествование о судьбе народа, о его борьбе и победах. Формирование кадров революционеров-большевиков под руководством товарища Сталина ярко показано на примере Датиэла (В. Казаринов), Зевара (И. Владимиров), Вартана (П. Усовниченко), Васильева (Г. Хованов). В центре этой группы персонажей поставлена судьба передового грузинского рабочего-большевика Элишуки (Г. Гай) и его жены Цабу (Е. Сергеева). Постановка отличается хорошей, вдумчивой режиссёрской и оформительской работой (постановщик Г. Товстоногов, художники И. Вускович и В. Иванов)».

В 1950-м были названы лауреаты Сталинской премии за 1949 год. За выдающиеся работы в области театрально-драматического искусства Сталинской премии первой степени были удостоены два коллектива: режиссёры и артисты МХАТ имени М. Горького – за спектакль «Чужая тень» по пьесе Константина Симонова и участники спектакля «Из искры…» Ленинградского драматического театра имени Ленинского комсомола (режиссёр Георгий Товстоногов и актёры Евгений Лебедев, Владимир Казаринов, Григорий Гай (Вусикер), Давид Волосов-Мерин, Дмитрий Дудников, Елизавета Сергеева (Рымарева), Александр Курков.

Сегодняшний рассказ – об одном человеке из этого списка, нашем земляке Владимире Михайловиче Казаринове.

«Страшное и неповторимое красивое время»
Для современного читателя нелишне напомнить, что присуждение Сталинской премии как формы поощрения за выдающиеся достижения в области науки и техники, военных знаний, литературы и искусства, коренные усовершенствования методов производственной работы применялось в СССР в 1940–1954 годах. Позже, в 1956-м, в рамках искоренения культа личности, была учреждена Ленинская премия, заменившая собой Сталинскую. Ещё через десять лет появилась ежегодная Государственная премия СССР, преемником которой с 1991-го стала Государственная премия Российской Федерации.

Присуждение Сталинской премии, да ещё первой степени, явилось для 54-летнего Владимира Казаринова высшим признанием его театральной работы. Ещё через три года он был удостоен звания Заслуженного артиста РСФСР. Но до этого он прошёл многолетний, извилистый и тернистый творческий путь.

Он начался в революционном 1917 году, когда, имея за плечами лишь Симферопольскую гимназию, без какого-либо специального образования, Казаринов дебютировал на сцене в труппе одной из крымских антреприз.

Как писала в своей монографии член Союза театральных деятелей России, кандидат искусствоведения Елена Дележа из Санкт-Петербурга, «театр, как живой организм, улавливает все изменения, которые происходят в обществе. В 1882 году происходит отмена монополий императорских театров, и начинается новая эпоха — время активного предпринимательства в зрелищных искусствах. Cоздаются новые формы организации театра — актёрские и, что наиболее важно, режиссёрские антрепризы. На рубеже ХIХ–ХХ веков антреприза становится основной формой «выживания» театра в провинции».

Через год Казаринов влился в товарищество артистов под руководством А.М. Волжина и П.А. Рудина и следующие два сезона гастролировал с их труппой в Севастополе, Евпатории и Керчи.

В той труппе и в то же самое время работала 24-летняя Фаина Раневская (её настоящая фамилия Фельдман), будущая Народная артистка СССР. В 1920 году она играла на сцене Первого советского театра (ныне Крымский академический русский драматический театр имени М. Горького). В благодарность за сотрудничество она подарила режиссёру и антрепренёру Павлу Анатольевичу Рудину книгу и подписала её своим сценическим псевдонимом – «Фаина Раневская», взятым по фамилии чеховской героини из «Вишнёвого сада».

«Их объединяли такие черты, как восторженность, эмоциональность, беззащитность», – писала ростовская журналистка Полина Ефимова в статье «Крым и Раневская: одна война на всех» («Военное обозрение», 11 июля 2016 г.). А сама Фаина Георгиевна так вспоминала о происхождении своего псевдонима. Когда она была совсем молоденькой начинающей актрисой и работала вдали от дома, мать тайком от отца посылала ей денежные переводы. Однажды порыв ветра вырвал из её рук все полученные купюры. Провожая взглядом улетающие банкноты, она сказала:

«– Денег жаль. Зато как красиво они улетают!

– Да ведь вы Раневская! – воскликнул спутник. – Только она могла так сказать!

Когда мне позже пришлось выбирать псевдоним, я решила взять фамилию чеховской героини. У нас есть с ней что-то общее, далеко не всё, совсем не всё…».

В своей статье Полина Ефимова цитировала записи Фаины Раневской периода Гражданской войны: «18, 19, 20, 21 год – Крым – голод, тиф, холера, власти меняются, террор: играли в Симферополе, Евпатории, Севастополе, зимой театр не отапливается, по дороге в театр на улице опухшие, умирающие, умершие, посреди улицы лошадь убитая, зловоние». Или вот ещё: «Шла в театр, стараясь не наступить на умерших от голода. Жили в монастырской келье, сам монастырь опустел, вымер – от тифа, от голода, от холеры».

В театральных афишах того времени часто давали такую информацию: «Вход в театр допускается в верхнем платье», или (ближе к концу войны), наоборот: «Театр отапливается». И всё же Раневская вспоминала Крым двадцатых годов как один из самых особенных периодов своей жизни – «страшное и неповторимое красивое время».

Мы обратились к трудностям, описанным Фаиной Раневской, поскольку герою нашего рассказа тоже пришлось пройти через эти жизненные и творческие испытания.

Долгая дорога в Ленинград
После эвакуации из Крыма белогвардейской армии под командованием генерала Врангеля в конце 1920 года Владимир Казаринов переехал в Харьков и поступил в труппу известного режиссёра, актёра и антрепренёра Николая Николаевича Синельникова. Перед этим он успел окончить частные театральные курсы в Ялте, которые вела актриса Инна Ивановна Мальская, жена драматурга Сергея Александровича Найдёнова, автора популярной пьесы «Дети Ванюшина».

Работа у Синельникова принесла первые значительные роли: Мишку в «Днях нашей жизни» и Цыганка в «Рассказе о семи повешенных» Леонида Андреева, Гущина в «Обрыве» Ивана Гончарова, Гортензио в «Укрощении строптивой» Вильяма Шекспира. Это стало хорошей школой актёрского мастерства.

Затем последовала работа в других театрах: Краснозаводском (Харьков), Крымском государственном (Симферополь) и Иваново-Вознесенском. Казаринов успешно показал себя разноплановым артистом с ярким характерно-комедийным уклоном. О его репертуаре мог мечтать любой актёр: Борис Годунов («Смерть Иоанна Грозного» Алексея Константиновича Толстого), садовод Нонанкур («Соломенная шляпка» Эжена Лабиша), Труффальдино («Слуга двух господ» Карло Гольдони), Городничий («Ревизор» Николая Гоголя), богатый барин Нил Мамаев («На всякого мудреца довольно простоты» Александра Островского), другой богатый барин Михаил Лыняев («Волки и овцы» того же Островского), Репетилов («Горе от ума» Александра Грибоедова), бывший полковник Евстигнеев («Яд» Анатолия Луначарского), Павел Гулячкин («Мандат» Николая Эрдмана).

Вслед за успехом в провинции Казаринов отправился покорять столицу и в сезон 1927-1928 годов играл в Московском Театре сатиры. Однако роли ему доверяли менее значительные, и он перебрался в Саратов, затем в Днепропетровск, где получил те роли, которые, как он считал, соответствовали его уровню: влиятельный чиновник Крутицкий («На всякого мудреца довольно простоты» Александра Островского), учитель музыки Миллер, отец главной героини («Коварство и любовь» Фридриха Шиллера), господин Журден («Мещанин во дворянстве» Жана-Батиста Мольера).

В 1932-м Казаринов предпринял вторую попытку покорить столицу. На сей раз северную. Он уехал в Ленинград и остался в городе на Неве до конца жизни.

На ленинградской сцене
В середине тридцатых годов на Литейном проспекте функционировал драматический театр со странным названием ЛОСПС. Аббревиатура расшифровывалась как Театр Ленинградского областного совета профессиональных союзов. Он тяготел к постановке историко-героических пьес.

Там начался ленинградский период Владимира Казаринова. Похоже, острая социальная проблематика и революционная патетика ЛОСПСа его не вполне устраивала. Памятуя о комедийной стороне своего дарования, актёр перешёл в Первый Ленинградский Мюзик-Холл, который располагался в бывшем Народном доме на Петроградской стороне и обрёл широкую популярность благодаря сотрудничеству с композитором Исааком Дунаевским и джазом Леонида Утёсова. Однако довольно скоро Мюзик-Холл был закрыт как носитель буржуазного искусства.

Весной 1939 года следующей ступенью ленинградской карьеры Казаринова стал Театр имени Ленинского комсомола. Здесь он проявил себя в различных амплуа, чаще – в острохарактерных ролях классического репертуара: богатый барин Нил Дудукин и провинциальный артист Шмага («Без вины виноватые» Александра Островского), богатый купец Флор Прибытков («Последняя жертва» А. Островского), камердинер Фёдор Иванович («Плоды просвещения» Льва Толстого), Стреттон («Потоп» шведского драматурга Хеннинга Бергера), 70-летний Василий Окаёмов («Машенька» Александра Афиногенова), полководцы Кутузов и Беннигсен («Фельдмаршал Кутузов» Владимира Соловьёва), кондитер Рагно («Сирано де Бержерак» Эдмона Ростана), богатый фабрикант Гаврила Белугин («Женитьба Белугина» А. Островского и Николая Соловьёва), профессор Горностаев («Любовь Яровая» Константина Тренёва) и т.д.

Как видно из этого обширного, хотя и далеко не полного перечня ролей – богатый купец, фабрикант, барин, профессор – режиссёры стремились в полной мере использовать внешние данные Владимира Михайловича (а он обладал весьма колоритной индивидуальностью). Но их, конечно, привлекала не только вальяжная интеллигентная внешность, но и сильный характер, способность к перевоплощению и «лепке» яркого запоминающегося образа. Эти же качества пригодились Казаринову и в кинематографе – в его фильмографии свыше двадцати картин. Правда, в эпизодических ролях.

Георгий Товстоногов хорошо знал Казаринова по совместной работе в Ленкоме. В 1960-х годах он был главным режиссёром Ленинградского государственного Большого драматического театра имени М. Горького и вспомнил о творческих возможностях Казаринова, когда тот, обладая вспыльчивой натурой, разругался с администрацией, ушёл из своего театра и сидел без работы на даче – она находилась на станции Посёлок, под Вырицей, в Ленинградской области.

Чтобы не терять квалификацию, Казаринов на даче учил роль Фамусова в «Горе от ума». Вот Товстоногов и пригласил его на эту роль в свой знаменитый БДТ взамен заболевшего исполнителя Виталия Полицеймако. И Казаринов успешно сыграл Павла Афанасьевича Фамусова — одного из ключевых персонажей бессмертной комедии Грибоедова.

С 1964-го по 1966 годы Казаринов блестяще исполнил на сцене БДТ сложную роль Старого Догсборо в пьесе-памфлете «Карьера Артуро Уи» немецкого драматурга Бертольда Брехта. В основе этого образа – Рейхспрезидент Германии Пауль фон Гинденбург, которого нацисты шантажировали незаконно приобретённым имением.

В 1966 году Владимир Михайлович покинул театр и окончательно стал настоящим пенсионером. Вместе со своей второй супругой Ольгой Ивановной Байковской он постоянно жил на даче, где принимал гостей, выращивал картошку, разводил кроликов.

83-летний актёр скончался 5 ноября 1979 года и похоронен на поселковом кладбище.

Нельзя не вспомнить, что во время блокады Ленинграда Казаринов защищал осаждённый город от фашистов, был отмечен медалями «За оборону Ленинграда» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».

Все материалы рубрики "Золотой фонд" земли Даурской"

Сергей Забелин
«Читинское обозрение»
№32 (1568) // 07.0.2019 г.



Вернуться на главную страницу