Нет в сибирской тайге животного более величавого, чем благородный олень.
Он обладает внушительными размерами — более двух метров в длину, весит до 300 килограммов — и при том на удивление изящен. Его ноги тонки, движения грациозны, быстры. Большие влажные глаза, окружённые длинными ресницами, завораживают. В них отражается лес, увалы, синее небо — мир тайги, столь родной, дорогой для истинного любителя природы. Но наибольшее восхищение вызывают могучие ветвистые рога самцов, которые служат им турнирным оружием в битвах за самок. На Алтае благородного оленя называют маралом, а в Забайкалье и на Дальнем Востоке — изюбрем. Старые же охотники уважительно величают его зверем.
Неспроста олень заслужил такое имя. Ведь он хоть и чрезвычайно силён, но осторожен. Слышит все шорохи леса, хорошо чувствует запахи. Подкрасться к нему непросто.
Между изюбрями и маралами есть разница, но она заметна лишь специалистам. По мнению некоторых охотоведов, за Байкалом соприкасаются ареалы этих разновидностей, а потому здесь встречаются особи со смешанными признаками. Забайкалье интересно ещё и непростой историей взаимоотношений людей и оленей, насчитывающей не одну тысячу лет.
Люди охотились тут на изюбрей с глубокой древности. Изюбриные кости и рога археологи часто находят при раскопках палеолитических поселений. Очевидно, первобытные охотники добывали оленей не только ради мяса. Шкуры шли на изготовление одежды, а из костей делали украшения и инструменты.
В эпоху бронзы оленя почитали как священное животное, символ солнца. Его изображения часто высекали на так называемых оленных камнях, которые стоят вблизи погребально-культовых комплексов в Забайкалье, Монголии и на Алтае. Как правило, олени на этих монументах показаны с поджатыми ногами, птичьими клювами и огромными ветвистыми рогами. Древние мастера, придавая оленю сходство с птицей, создали удивительно сильный, эффектный образ зверя, летящего ввысь, к солнцу. Связь изюбря со светилом подчеркивалась выбитыми рядом солярными знаками. Неслучайно сибирские народы сохранили предания об олене-золотые рога, бегущем по небосклону. Вполне возможно, ассоциация «рога-солнце» возникла на основе совпадения биологического цикла оленя с солнечным. Как известно, рога у оленей начинают расти с наступлением весны, когда увеличивается солнечный день, становится теплее, природа пробуждается от зимнего сна. Осенью, с наступлением холодов и уменьшением продолжительности дня, самцы начинают реветь, вызывать соперников на бой. В сражениях они используют окрепшие рога. Турниры рогачей словно возвещают о скором приходе зимы — царства холода и длинных ночей.
Доктор исторических наук, археолог Михаил Васильевич Константинов считает, что древние номады даурских степей почитали оленей, поскольку были хорошо осведомлены о пользе их рогов. Он обращает внимание на то, что молодые неокрепшие рога, называемые пантами, используются для получения целебного вещества — пантокрина, которое придает силы организму, заживляет раны, тонизирует, оказывает благотворное влияние на репродуктивную функцию. «Отсюда становится понятно, что изображение оленей с большими ветвистыми рогами — это символическая забота о здоровье и умножении потомства. Это пожелание блага роду, племени и народу. Это стремление к долгой жизни, сначала под реальным солнцем, а после земной кончины — возобновление жизни в неизведанном тёмном мире — под солнечным диском, обозначенном на оленном камне».
Русские землепроходцы и поселенцы, узнав о ценности пантов, с большим рвением охотились на изюбрей. Знаменитый охотник и писатель Александр Александрович Черкасов отмечал, что сибирские промышленники ценят изюбря гораздо выше сохатого (лося). Охотничий пресс уже в первой половине XX века привёл к сокращению численности оленей.
Поэтому наиболее предприимчивые люди стали ловить диких царственных рогачей и пытаться одомашнить их. Приспособлениями для лова служили обычные ямы. Первые опыты по приручению изюбрей в 30-40-х годах XIX столетия предприняли крестьяне, жившие в долине реки Ингоды. Вскоре их примеру последовали и другие жители Забайкалья. Примечательно, что примерно тогда же, а по некоторым данным и ранее, приручение маралов началось на Алтае. Знаменитый учёный и публицист Николай Михайлович Ядринцев утверждал, что в 30-х годах XIX века крестьяне Уймонской управы, последовав советом бийских жителей, начали разводить маралов.
Применительно к Даурии Черкасов констатировал: «Дорогивизна пантов заставила хитрых сибиряков подняться на выдумки; именно многие промышленники держат при домах изюбров, быков и маток; первые ежегодно приносят панты, а последние — телят, которые, в свою очередь, впоследствии награждают хозяев пантами и телятами. Так, например, казаки, живущие по Ингоде, и богатые крестьяне по реке Чикою держат изюбров по нескольку десятков при домах, во дворах, и на зиму заготавливают им сено. Весною снимают с самцов панты и меняют китайцам на товары».
Перед продажей панты подвергались подготовительным процедурам. Их на некоторое время опускали в кипящую воду, содержавшую соль, кирпичный чай и золу, а потом тщательно просушивали. Порой сушка проходила в русской печи. После этого получившееся лекарственное сырьё хранилось довольно долго. Подобные методы консервирования пантов до сих пор практикуются некоторыми сибирскими охотниками.
Изюбреводство было распространённым и прибыльным занятием, приносившим общий доход более 200 тысяч рублей в год — немалую по тем временам сумму. Но в погоне за дорогими пантами хозяева содержали в основном отловленных самцов и плохо заботились о воспроизводстве одомашненных зверей. Стада частично пополнялись за счёт вновь пойманных животных. В 1893 году ловля ямами была запрещена, что нанесло ощутимый удар по тогда ещё довольно молодой, набиравшей обороты, отрасли хозяйства. Тем не менее изюбреводство в Забайкалье просуществовало вплоть до начала Великой Отечественной войны.
В послевоенные годы идеи о разведении изюбрей в неволе высказывались неоднократно, но планы так и не были реализованы. Своеобразной экспериментальной площадкой по возрождению изюбреводства в начале 2009- 2010 годах стал Читинский городской зоопарк. Одним из самых известных его питомцев был красавец-изюбрь по кличке Яша. Своей статью, внушительными размерами он привлекал посетителей. К осени у него появлялись роскошные ветвистые рога. Подобно своим сородичам в тайге, Яша оглашал трубным рёвом весь зоопарк и прилегающие к нему улицы. Ему подобрали пару — изюбриху Катю. Животные чувствовали себя весьма неплохо, ежегодно у них появлялись очаровательные пятнистые малыши.
Оленята быстро росли, набирались сил. Со временем им становилось тесно жить с родителями, а дополнительных площадей, новых вольеров у зоопарка не было. Сотрудники зоопарка решили, что придётся детей Яши и Кати выпускать на волю. Этот, казалось бы, лёгкий шаг на самом деле был сопряжён с трудностями, ибо доверчивые к людям, привыкшие жить в вольере животные были совершенно не готовы к жизни в лесу. Соответственно, требовалось найти для молодых изюбрей «подготовительную площадку» на какой-либо особо охраняемой природной территории, где работают квалифицированные специалисты, есть большой загон, места для прикормки. К счастью, вблизи Читы оказалось такое место — Никишинский заказник в верховьях реки Никишиха.
В сотрудничестве со специалистами заказника в природу удалось вернуть нескольких изюбрей. Правда, первое время они не уходили далеко от кордона, паслись на виду у инспекторов. Фактически полудикие животные долгое время жили рядом с людьми, пока инстинкты не позвали их вглубь тайги.
В 2014 году фермер Иван Николаевич Фёдоров на грант правительства Забайкальского края закупил на Алтае двадцать маралов и привёз их в свое фермерское хозяйство «Зымка». Алтайские переселенцы адаптировались к новому месту, что, в общем, неудивительно. Ведь условия Алтая и Забайкалья во многом похожи.
Год спустя другой предприниматель, Анатолий Славикович Богдасарян, посетив Алтай, тоже захотел завести маралов. Чтобы воплотить мечту в жизнь, учился у местных мараловодов спиливать панты, получать пантокрин, проводить лечебные процедуры с этим веществом. Вскоре он привёз в местечко Кутанга, что примерно в 80 километрах от Читы, двадцать маралов. Специально для них был отведён огороженный участок леса площадью шесть квадратных километров. Животные успешно адаптировались, получали хороший уход. В итоге поголовье быстро увеличилось до сорока восьми особей. Казалось, мараловая ферма процветает. Но внезапно случилось горе. Время от времени неизвестные злоумышленники начали ломать ограждения, убивать беззащитных маралов. «Растерзанные трупы оставляли рядом с моим участком, забирали только часть мяса», — сокрушается Анатолий. Вдобавок много оленей сбежало после того, как ограда в одном месте упала из-за сильных ливневых дождей.
Сейчас в хозяйстве осталось всего три марала. Две самки с удовольствием подходят к туристам, приезжающим на ферму, берут угощения из рук. Самец так же спокойно кормится, позволяет гостям себя погладить, но всё-таки ведет себя настороженно. Не любит он резких движений, при излишнем внимании может отойти в сторону.
Глядя на них, понимаешь, что могучие красавцы тайги вопреки всему сохраняют доверие к людям. Только вот всегда ли люди достойны доверия этих златорогих зверей?
Все материалы рубрики «Забайкалье многоликое»
Алексей Мясников
Фото автора
«Читинское обозрение»
№39 (1731) // 28.09.2022 г.
0 комментариев