Четвёртые сутки за окном моего вагона мелькают города, посёлки, какие-то позабытые-позаброшенные избушки. Четвёртые сутки поезд выстукивает: «Дом-дом! Дом-дом!». «Дом-дом!» — выбивает в такт вагонным колёсам сердце.

Мысль о том, что скоро я обниму жену и детей, которых я не видел целый месяц и от которых постараюсь больше никуда не уезжать, даёт силы. Всё-таки ностальгия есть… Как остро ощущается тоска по дому! Как ясно и чётко понимается в шести тысячах километров от милой сердцу забайкальской земли, что ты — её сын и её неотъемлемая часть, в которую ты буквально впаян, и что никакая сила на земле неспособна тебя с ней разлучить; что бы ни было впереди…

Месяц в хостеле, пусть даже и очень хорошем — лютая пытка. Если бы не администраторы Елена, Анна Андреевна и Надежда Павловна, с которыми я подружился с первого раза, эта пытка была бы ещё сильнее. Немного помогли местные талисманы — коты Клаус и Рыська, с утра до вечера или выяснявшие отношения, или попрошайничавшие на кухне у жильцов хостела. Это хвостатое «опг» помогло мне растопить тоску по Забайкалью и семье.

За день до отъезда, видя мою тоску по дому, Надежда Павловна сварит мне чудесную рисовую кашу, которая покажется мне манной небесной после месячного поедания заварнушек… Хороший человек — Надежда Павловна. Настоящий. Советский. Это тот удивительный тип расторгуевских «баушек», что готовы без лишних разговоров помочь любому и которые всё-то ещё встречаются на просторах необъятной Руси.

Дом… У многих его не будет уже никогда. Глядя на руины и горы пыли, в которые превратились кварталы в Турции после страшного землетрясения, унесшего жизни более сорока тысяч человек, невозможно оставаться равнодушным, как нельзя остаться равнодушным, глядя на кадры спасения людей. Вот, спустя несколько дней, из-под завалов извлекают двухмесячную девочку. Как она смогла выжить, загадка… Спустя десять суток спасатели находят под обломками бледного, буквально прозрачного, но живого, мужчину.

Но многим не повезло. Мир облетели кадры, на которых спасатели, спустя почти десять дней, достают из-под руин человека, до последнего мгновения читавшего молитвы, верящего в то, что Всевышний спасёт его. К сожалению, помощь придёт слишком поздно — спустя некоторое время после спасения человек умрёт.

Все дни, пока шла спасательная операция, я внимательно следил за всеми новостями, касавшимися землетрясения в Турции. Неожиданно для многих оно вскрыло немало проблем в мире людей, некоторые из которых поспешили забыть о том, что они люди. Пока одни спасали жизни, нередко оставаясь под завалами вместе со спасаемыми, другие не стеснялись мародёрить, снимая драгоценности с погибших. Плата за это у турок оказалась страшной. Одним обозлённые граждане тут же наживую отрезали уши. Других буквально запинывали до полусмерти. То, с какой жестокостью любителей чужого добра избивали дубинками полицейские, лично меня радовать не могло — пусть это и мародёры, но всё же люди. Но в глубине души я понимал причины этой агрессии. Особенно после шокирующих кадров с кирпичного завода, где турок с удивительной лёгкостью крошил в пыль местный турецкий «кирпич». Именно это объясняет, почему кварталы сложились с лёгкостью карточного домика. Да, правительство срочно начало охоту за неблагонадёжными подрядчиками, но всё это, как говорится, мёртвому припарка. Погибших это уже не оживит…

Все материалы рубрики «Разговор по душам»

Максим Стефанович
Фото автора
«Читинское обозрение»
№9 (1753) // 01.03.2023 г.

Вернуться на главную страницу