На день рождения в этом году мне подарили роман Александра Красницкого «В пасти дракона». В аннотации было сказано, что он посвящён событиям, связанным с восстанием ихэтуаней (боксёров, как их называли в Европе) 1900 года. Признаюсь, имя автора мне было не известно и, грешным делом, решил, что это кто-то из современных писателей-дальневосточников решил поработать над интереснейшей историей.
Ведь именно тогда состоялся и так называемый «китайский поход», в котором участвовали многие дальневосточники, включая представителей всех трёх казачьих войск региона (Забайкальского, Амурского и Уссурийского). Тем более, что издана она была в Москве в 2022 году. Но, когда начал читать, натолкнулся на далеко не современный стиль и манеру изложения. И только тогда решил узнать побольше об авторе. И это стало своего рода первым открытием. Уже после него дочитал книгу до конца.
Сразу скажу, что в Советском Союзе его книги не переиздавались, а потому и имя было надолго предано забвению. А ведь он написал около 100 (!) романов, множество рассказов, стихов и статей. И это во времена, когда не было никаких компьютеров.
Александр Иванович Красницкий (1866-1917) на рубеже 19-го и 20-го веков был известным российским писателем и журналистом. Одних псевдонимов у него было более 50.
Александр Иванович Красницкий
Родился он в дворянской и интеллигентной семье. Отец Иван Яковлевич Красницкий был художником Императорской Академии Художеств. Раннее детство прошло в имении родителей в Тверской губернии. Научившись в 5 лет читать, он, без разбора, читал всё, что находил в огромной библиотеке родителей. Отец был лично знаком с Гоголем, Белинским, Аксаковым и многими другими известными людьми того времени, с кем довелось пообщаться в детстве и юности и Александру. В 17 лет он написал свою первую заметку в «Петербургской газете» и вскоре стал профессиональным журналистом, а уж потом и писателем. Жил и работал в Петербурге.
Им были написаны краткие биографические очерки «О Белинском», «О Пушкине», биографии и примечания к полным собраниям сочинений Пушкина, Жуковского, Гоголя, Никитина, произведениям «Герои Шекспира», «Французское нашествие 1812 года».
Роман «В пасти дракона» Красницкий написал, можно сказать, по горячим следам тех драматичных событий и издал в 1901 году. Судя по тональности его книг, а это не только названное произведение, но и «Петра Творенье», «Под Русским знаменем», «Чудо-вождь» и ряд других, выдержавших в то время по несколько изданий и переизданных уже в 1990-е годы, Александр Иванович был убеждённым русским патриотом и монархистом. Ему, наверное, повезло, что умер он в январе 1917 года и не стал свидетелем того, как рушилось всё то, что он любил и ценил. Поэтому его и не печатали в СССР.
В центре романа — судьба одной русской семьи, оказавшейся в тот непростой период в Китае. Богатый коммерсант Василий Иванович Кочеров жил с супругой Дарьей Петровной в самом центре Пекина. Когда началось восстание ихэтуаней, поднявшихся против «белых варваров», нагло попирающих традиции их народа, они оказались в числе тех, кто пережил осаду «посольского квартала». В это время их сын, работавший в районе строительства КВЖД, с боями пробивался к своим. Его супруга Варвара, в самом начале уехавшая из Пекина к мужу, оказалась в Благовещенске, где стала свидетелем боёв, что тогда произошли у этого города. Дочь Елена случайно оказалась в плену у главы ихэтуаней вместе с китайской девушкой Уинг-Ти. А их женихи, поручик Николай Шатов и амурский казак Зинченко, пробивались к ним вместе с экспедиционным корпусом союзников, который с боями шёл к Пекину.
Таким образом, автор рассказал и о том, что происходило в Пекине, на границе России и Китая, на КВЖД, и в походе на столицу Поднебесной.
При этом, он не только не осуждал восставших китайцев, а наоборот с пониманием и уважением отнёсся к их позиции. Настоящие антигерои — это европейские «союзнички», которые особо не отличались в боях, но зато в плане мародёрства и убийств мирных китайцев им не было равных.
«Проснулся насильно разбуженный Дракон, оглянулся вокруг, раскрыл свою ужасную пасть, требуя себе кровавых жертв, жертв бесчисленных, — сразу определял тональность своего произведения Александр Иванович во введении романа. — Жалкие белые человечки с берегов таких же жалких, как и сами они, Темзы, Шпрее в ужасе задрожали, видя свою неминуемую гибель, и погибли бы все они, как червяки на болоте, если бы не простёр им руку помощи другой мировой колосс — великодушный, милосердный Медведь Севера… Он, этот величественный колосс, этот могучий исполин-богатырь, не принимал участия в неистовой оргии, разыгравшейся вокруг спящего Дракона. Вековые друзья они были. Да что друзья! Родственники почти, хотя и не близкие. Но когда в ужасе смертельном заметались жалкие западные пигмеи, не оставил их своей богатырской помощью Северный Медведь и вызволил из беды неминуемой, даже дружбы своей вековой с Драконом не пожалев… Вечная слава ему, исполину могучему, вечный позор жалким пигмеям, блудливым, как кошки, трусливым, как зайцы…».
Когда восставшие, гнев которых обрушился, прежде всего, на их же соотечественников, которые приняли христианство, подожгли в Пекине более трёх тысяч домов, разгромили 20 банков и бесчисленное количество лавок, европейцы, глядя на этот пожар говорили: «Безумцы!». Русские же молчали. «Они припоминали пожар Москвы в великую Отечественную войну (1812 года — авт.). И там так же, поднявшийся на дерзких до наглости пришельцев, народ без сожаления жёг свои жилища. И там так же со стен Кремля глядели на огненное море с тоской, тревогой и негодованием те, кто осмелился пойти против народа, против дорогих ему заветов старины. Русские понимали всё значение, всю сущность открывавшейся перед ними ужасной, но всё-таки грандиозной картины…».
Тех же, кто укрылся в «посольском квартале», правительство не дало уничтожить. Зато когда пришли их «освободители», они грабили всё, что только можно, и убили массу ни в чём не повинных людей.
«Китайское правительство через князя Цина ежедневно поддерживало сношения с осаждёнными, — рассказывает писатель, взявший за основу свидетельство русских участников осады. — Вряд ли бы где в самом культурном центре Европы было выказано столько внимания, столько деликатности к озлобленным врагам, сколько выказывало китайское правительство к «пекинским сидельцам». На них ничего не действовало. С каждым днём они становились всё заносчивее и требовательнее. На Пекин уже смотрели как на свою будущую добычу… Уходить никто не хотел. Тонко всё было рассчитано у представителей культурной Европы. Знали все эти Раулинссоны, Миллеры и пр. и пр., к чему приведёт их «отсиживание». Если бы их всех посадили в поезд, если бы выстроились войска шпалерами для их охраны, они бы и тогда не ушли. Ибо не было бы повода к разграблению этой столицы, где тысячелетиями накапливались бесчисленные богатства!».
И этот прогноз оказался абсолютно верным: «Среди разрушенных домов рыскали уже европейские мародёры, хватавшие всё, что только ни попадалось им на глаза. Ничему и никому не было пощады. Англичане, американцы, немцы, французы, итальянцы, японцы сразу соединились в одну шайку, истреблявшую то, что было пощажено китайцами. Недавние осаждённые должны были более опасаться своих освободителей, чем боксёров. Официально подтверждено, что «освободители»-европейцы «вскоре же по своём вступлении в Пекин ограбили кухню начальника пекинской духовной миссии архимандрита Иннокентия, причём едва не убили его повара. …При таком положении, пожалуй, что «подвиги» европейцев 1900 года в Пекине превзошло во много раз «подвиги» их же собратьев в 1812 году в Москве».
Русские себя вели совершенно иначе. В местах, которые контролировали русские войска, наводился порядок, и мирное население было под защитой. Это вызывало бешеное раздражение европейцев. Особенно то, что их русские не пустили в Маньчжурию, по которой проходила КВЖД. Вывод этого писателя актуально звучит и сегодня:
«А Маньчжурия на разграбление «культурной» Европе всё-таки отдана не будет. Один только её прямой хозяин — Китай — имеет право получить её. И получит он её, но получит сохранённой, цветущей, если только будет в силах сохранить её такой и в будущем.
В Европе же пусть себе утешаются и строят из себя известную моську из басни. В самом деле, не страшно… Мы — русские, с нами Бог! Бог же, как всем это известно, не в силе, а в правде».
Все материалы рубрики «Страницы истории»
Александр Баринов
«Читинское обозрение»
№13 (1757) // 29.03.2023 г.
0 комментариев