Такие, казалось бы, неправильные строки: «Идут белые снеги… И я тоже уйду. Не печалюсь о смерти и бессмертья не жду». Поэт Евгений Евтушенко замечательно владел языком и, безусловно, знал, как ставить ударения и окончания.
Неправильность звучания здесь нарочитая, но именно она и привлекает внимание к одному из самых известных стихотворений поколения шестидесятников. Того поколения, которое после нескольких десятилетий попыток уложить творчество в прокрустово ложе идеологии, постаралось вырваться из-под предписанных шаблонов. Поколения, давшего имена Булата Окуджавы, Бориса Можаева, Эрнста Неизвестного, Беллы Ахмадулиной, Юрия Любимова, Аркадия и Бориса Стругацких…
Эта «неправильность» творчества позволяла шестидесятнику Андрею Вознесенскому писать чудесные стихи с непривычно невнятными рифмами: «В человеческом организме девяносто процентов воды, как, наверное, в Паганини, девяносто процентов любви». Позволяла Вадиму Сидуру создавать полуабстрактные скульптуры, наполненные, тем не менее, невероятной эмоциональной силой. Наверное, именно об этой «неправильности» писала Анна Ахматова: «Мне ни к чему одические рати / И прелесть элегических затей. / По мне, в стихах всё быть должно некстати, / Не так, как у людей». Похоже, что в такой «неправильности», «особости» таится один из секретов творчества: нельзя быть «как все», нужно уметь создать что-то своё, особенное. Это занятие рискованное: быть оригинальными пытаются тысячи, но истинное творение получается у немногих. Но ведь получается!
Интересно, что, говоря о развитии культуры, мы, как и во многих других случаях, находим аналогии в мире живой природы. Одним из основных её качеств является стремление к разнообразию. Разнообразию всего — различий и между отдельными организмами, и между целыми их видами. У природы есть инструменты, обеспечивающие это разнообразие. Одним из них являются мутации, то есть изменения в ДНК — молекулах наследственности. Воспроизводя разные мутации, природа как бы подыскивает новые пути для развития. Это метод проб и ошибок, но без него невозможно приспосабливаться к постоянно меняющимся условиям среды. Мутации — тоже своего рода «неправильности». Многие из них окажутся бесполезными или даже вредными для их носителей. Но однажды появится особенно удачный вариант, который позволит сделать ещё один шажок по эволюционной лестнице. Лестнице, такой же бесконечной, как искусство, как вся человеческая культура. И опять аналогия: полезные биологические мутации имеют тенденцию распространяться в группах живых организмов, и происходит это подобно тому, как в обществе распространяются различные культурные элементы, рождённые человеческим гением.
Здесь аналогии заканчиваются, ведь, в отличие от неразумной природы, людям дано решать: втаптывать в грязь свою и чужую культуру либо совместно подниматься к вершинам духа.
А в завершение пусть останутся неправильные, сотканные из прилагательных, строки ещё одного великого шестидесятника — Эльдара Рязанова:
Хочется лёгкого, светлого, нежного,
Раннего, хрупкого и пустопорожнего,
И безрассудного, и безмятежного,
Напрочь забытого и невозможного.
На фото: скульптура «Раненый», Сидур В., 1964 г.
Все материалы рубрики «Заметки натуралиста»
Олег Корсун
Фото: sovart-gallery.com
«Читинское обозрение»
№50 (1846) // 11.12.2024 г.
0 комментариев