Часы
В годы молодости это было. Теперь не вспомнить подробности, но дома случилась напряжённая обстановка. Разумеется, причиной этого напряжения был я. Чтобы разобраться в себе, надо было какое-то время побыть одному.
На эти несколько дней ночлег предложил мне писатель Григорий Григорьевич Кобяков. Уж не знаю, насколько с охотой он это сделал. Скорее всего, по причине своей деликатности не мог отказать, когда после семинара «Надежда» я подошёл к нему и, ничего не объясняя, попросился на ночлег.
Также деликатно ни о чём не спрашивала его жена Ильда Рудольфовна. Вспоминаю их с благодарностью.
Жили они в угловом подъезде дома на углу Бутина и Амурской, тогда Калинина, на втором или третьем этаже. Дом старой постройки. Широкое окно моей комнаты выходило прямо на привокзальную башню с часами. Для ночлега мне отвели диван в большой комнате.
Две или три ночи провёл я на этом диване.
Уснуть было невозможно. Всю ночь прямо в лицо светили ярко-жёлтые большие цифры. Беззвучно щёлкали минуты, собирались в часы, а часы эти непонятным способом уходили в небо прямо над прямоугольной башней. И с ними уходила моя жизнь, и её становилось всё меньше и меньше.
До рассвета я смотрел на вокзальные часы. Думал. В себе разбирался. В жизни разбирался. Может быть, даже разобрался.
Потому что, не случись этих часов в моей жизни, она, скорее всего, сложилась бы иначе.
Такие часы должны быть у каждого.
Труба
В колонии-поселении, раньше это называлось «химией», отбывал наказание Саня. Все звали его Чирик, от слова «червонец», который он отбывал в колонии за автомобильную аварию: в пьяном виде не удержал на мосту рейсовый автобус с людьми, были жертвы.
Работал он в автопарке слесарем. Однако я ни разу не видел его за какой-нибудь работой. Но зато всегда по территории автопарка он ходил с загнутой на одном конце трубой. Как с утра брал её, так и не расставался до конца рабочего дня. От постоянного ношения труба отшлифовалась в руках и задорно блестела.
Как-то я ставил радиатор на свой «ЗиЛ». Подошёл Чирик. Мы разговорились, и я спросил у него про трубу. Он ласково погладил её замазученной верхонкой, не ответил, кивнул в сторону боксов:
– Смотри!
От гаражей шёл к проходной шофёр самосвала. Его увидел офицер какой-то сопутствующей службы, которых на территории автопарка было с десяток, и поманил пальцем. Шофёр подошёл, по уставу представился, назвал номер статьи, свой срок. Офицер нетерпеливо поморщился и махнул рукой в дальний конец двора, где несколько человек грузили мусор в тракторную телегу. Напрасно несчастный пытался объяснить, что он только что отработал смену, идёт в барак отдыхать. Офицер что-то зло крикнул, и шофёр поплёлся к телеге, возле которой стояли ещё три свободные лопаты.
– А теперь снова смотри!
Чирик небрежно закинул трубу на плечо и с озабоченным видом направился прямо на офицера. Подошёл к нему, что-то спросил, почесал затылок, вопросительно поднял плечи и вошёл в двери первого бокса. Очень скоро вышел из него, что-то крикнул в чёрный проём дверей, прошёл мимо офицера и подошёл ко мне.
– Понял?
Оказалось, Чирик уже три года таскает по автопарку эту трубу. Никто не остановит, человек при деле, человек занят, никому и в голову не придёт загрузить его какой-то другой работой. Если человек несёт трубу, значит, выполняет приказ какого-то другого начальника. Начальников много, поди разберись.
Поначалу Чирик таскал гаечные ключи. Но ключи – штука мелкая, издалека в руке их не всякий увидит.
С неделю таскал радиатор. Но радиатор деталь хоть и заметная издалека, но уж больно неудобная и тяжёлая. Да и погореть можно на радиаторе, который имел отношение лишь к медницкому цеху. Слишком узкая специализация. Совсем иное дело труба! Труба с равным успехом могла принадлежать к сварочному цеху, кузнечному, слесарному, кузовному — кто же будет разбираться.
Чирик закурил, сплюнул и снова ласково погладил свою трубу.
Я знаю людей с известными в городе именами, которые всю жизнь таскают за собой трубу.
Часть III
Часть IV
Часть V
Все материалы рубрики "Год литературы"
Вячеслав Вьюнов
«Читинское обозрение»
№43 (1371) // 28.10.2015 г.
0 комментариев