|
Кожа плеча под ненасытным паутом разбухает по-летнему лениво. Насекомое трудится усердно – завтрак пропускать нельзя. Жалит безжалостно. Морщусь от боли и со зла прихлопываю свободной ладонью. Кровосос ускользает из западни и летит в сторону конюшни. Туда, где под напором его наглых собратьев танцуют скакуны, на которых сегодня отправляемся в долгожданный поход.
Вальяжные курочки расхаживают по двору, а мы с напарницей Оксаной сидим в ожидании команды Андрея. Наш проводник – смуглый кареглазый парень – упаковывает лошадей в узду и седло. Вертлявые собаки ластятся к ногам – видимо, собираются вместе с нами. «Инструктора обгонять нельзя», – предупреждает Андрей, помогая Оксане взобраться на гнедого Тихона. «Вызов принят», – соглашаюсь, карабкаясь на серого Бурана. Проводник запрыгивает на жеребца по кличке Лютик – красного мерина, который будто сошёл с полотна художника Петрова-Водкина. Слегка подпинываем копытных под бока – тут и начинается путешествие к югу от Бургени.
Наше трио ездоков уходит всё дальше от деревни. Дворовые псы Мотя и Альфа не отстают – утренняя пробежка делает их ещё бодрее. Солнце распаляется – пользуется возможностью, пока тучи не успели его затмить. Накануне несколько дней лил дождь – потому сейчас реки поднялись и переходить броды рискованно. Такого подъёма, говорят местные, не было восемь лет. Одна за одной проскакивают перед глазами небольшие полянки. Шагом, рысью, коротким галопом добираемся до обустроенной стоянки. Горячий чай и макароны делают своё дело и помогают подковать разговор.
– Однажды с нами в поход отправились американцы, – вспоминает Андрей. – Они понимали по-русски, так как живут в России уже несколько лет, хоть и говорить толком не могут. Инструкторы понимали по-английски, но выразить на иностранном свои мысли не могли. Так и проходили весь поход – каждый говорил на своём языке, но все друг друга понимали.
Продолжив путь, мы начинаем разгоняться быстрее. Ноги то и дело вылетают из стремян. Мой Буран оказывается ненасытным и немножко наглым – я только успеваю отрывать его морду от свежей травы. Треск рвущихся старых джинсов беспокоит меньше, чем раскаты грома.
– Девочкам надо представить, что они мальчики, а мальчики сами знают, что делать, – провожатый учит движению бёдер на галопе.
Пахнет смолой, болотной тиной и, кажется, ещё одним привалом.
– Коня надо морально убедить слушаться, – убеждает Андрей. – Вы ещё не сели в седло, а он уже знает, пойдёт ли нормально или будет своенравничать. Кони чувствуют всадника – под сильной духом 13-летней девочкой самая ленивая кляча пойдёт быстрее, чем лучший верховой конь под 25-летним физически крепким нюней. Так что всем приходится брать себя в руки и становиться сильнее.
После второй передышки отправляемся на смотровую площадку – холм, откуда хорошо видны все красоты этого места. День гарцует к завершению. Надо бы не опоздать на вечерний автобус.
– Обратно пойдут бодрее, – подсказывает инструктор, выходя на галоп. Жажда конкуренции просыпается в моей затёкшей спине. Ударяю Бурана по крупу и, подстёгивая его ногами, умышленно иду на обгон. Вырвавшись вперёд, чувствую себя «всадником без головы» – в переносном смысле. Ведь понимаю, что Андрей начинает догонять, а от этого мой Буран бежит ещё быстрее.
– Сто-о-ой! – кричу я по-городскому, будто давая указание водителю маршрутки.
– Он понимает только пр-р-р-р! – пытается образумить меня Андрей.
Деревня Бургень встречает нас хохотом босоногих мальчишек. Вода – вот что действительно мы приближали, как могли. А коням обязательно – овса, да побольше. С досадой потираем красные носы – за день они обгорели, как забайкальские сопки. До нового похода, Буран!
Все материалы рубрикуи "Темы"
Наталья Аршинская
На фото автор этих строк
«Читинское обозрение»
№33 (1361) // 19.08.2015 г.
Вернуться на главную страницу
|
.jpg)
