О пользе уменьшительных суффиксов
Писатель А.Т. был помешан на декабристах в Забайкалье. Вся остальная жизнь, если она хотя бы самым дальним боком не соприкасалась с декабристами, его не интересовала. О них он думал, говорил, писал, собирал литературу, газетные вырезки, и однажды так глубоко вошёл в тему, что выбраться самостоятельно уже не представлялось возможным. Для этих случаев и существуют специальные люди из ПНД (психоневрологического диспансера), что в Чите по улице Амурской.
Стоял май. Полнолуние. Время любовного обострения, обострения творческого, обострения душевных болезней. На правах приятеля и однокурсника по Иркутскому университету я посещал А.Т. в доме скорби, приносил какие-то скудные передачи и вести с «воли». Запомнился такой случай.
Мы стоим в длинном коридоре, разговариваем. Дверь в палату напротив приоткрыта, туда только что доставили пациента. Белая горячка. Чабан. С дальней стоянки то ли Нижнего, то ли Верхнего (не помню) Дулдуруя. Поставил за печкой бочонок браги. Выпил один за неделю. Внушил себе, что он Иван Иваныч, заведующий отделением совхоза. За всю свою жизнь чабан дальше родного села не выезжал. Из начальства знал лишь этого самого Ивана Иваныча и директора совхоза, которого видел дважды на собраниях. Дальше по иерархической лестнице шёл генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев и сразу за ним Бог.
Чабан недоволен пренебрежительным отношением к себе. Требует уважения, которого ему так не хватало всю жизнь. Три санитарки, опытные женщины, повидавшие в этих коридорах Наполеонов и Лениных, понимающе переглядываются и начинают подыгрывать.
– А кто это к нам приехал!? – сладким голосом начинает петь одна.
– А это к нам Иван Иваныч приехал! – фальшиво подхватывает вторая.
– Сейчас Иван Иваныч в кроватку, – медово выводит третья и с ненавистью косится на дверь: где же санитары? Но санитары нарасхват – наплыв пациентов. Санитарки начинают тянуть время.
– Не хочу в кроватку! – уросит Иван Иваныч, – выпить хочу!
– А что будет Иван Иваныч? Водочку? Или винцо?
С минуту тишина. Думает. Морщит лоб.
– Спирт буду!
– Спиртик будет Иван Иваныч! А чем закусывать – грибочки или помидорчики?
– Огурец!
– Мы с Ивана Иваныча снимем сапожки, снимем портяночки… – начинает первая и осекается, видя, с каким страхом её подруги смотрят на грязные сапоги, в которых чабана и взяли со стоянки. Сапоги такого огромного размера, что дальше начинаются чемоданы.
Тут по коридору раздаются шаги, и в палату быстро заходят санитары. Обувной размер у них не меньше чабанского. Как-то очень скоро находится спиртик, водочка и винцо. И закусочка есть – помидорчики, грибочки и огурчики. Разувается чабан уже в воздухе…
Никакой поучительности в этой истории нет. Однако с тех пор, когда в обращении ко мне начинают появляться уменьшительные суффиксы и число их зашкаливает, я внимательно оглядываюсь по сторонам: вот-вот должны появиться санитары.
Из Гоголя
Восемьдесят какой-то год. Страна трещит по швам. Цензуру никто не отменял, но к ней приспособились. Эзопов язык понятен всем. Работаю литературным консультантом при газете «Комсомолец Забайкалья». Пользуясь служебным положением, завожу на литературной странице «Гуран» рубрику «Из записных книжек», в которой публикую разные крамольные мысли.
После очередной вольности редактору газеты В.К. лепят выговор. Меня вызывают в обком КПСС. Происходит разговор.
– О чём Вы думали, когда писали о кубике Рубика?
Читаю собственные строчки: «Зимним вечером своими светящимися окнами большое серое здание на главной площади Читы похоже на кубик Рубика».
– О кубике Рубика.
Разговор глухого с немым.
– А что Вы имели в виду, когда писали вот это?
Читаю: «Кот Матафон до того обленился, что его побила моль».
Надо сказать, перед этим первого секретаря обкома КПСС Матафонова сняли с должности и на его место из Магадана прислали Малькова.
Вопрос повторяется:
– О ком Вы думали, когда писали про кота Матафона?
– А Вы?
– …………………………………………………
Немая сцена из «Ревизора».
Все материалы рубрики "Год литературы"
Вячеслав Вьюнов
«Читинское обозрение»
№7 (1387) // 17.02.2016 г.
0 комментариев