Счастливый Серёга
Июль 1987 года. Сворачиваем лагерь возле Поперечного Зерентуя. В романе Константина Седых «Даурия» это село названо Мунгаловка. В начале века было более трёхсот дворов. Церковь. Богатая казачья станица. Сейчас менее тридцати, у половины из них заколочены окна. Заборы и изгороди пущены на дрова. Полный развал. В скособоченном магазине на полках лишь банки с морской капустой. За 70 лет всё, что можно, расказачено, раскулачено, разворовано, пропито, пущено по ветру неразумными детьми. Лишь фамилии остались те, старинные: Чепаловы, Козулины…
Меняем лагерь. Рано утром переезжаем на ту сторону хребта в район села Георгиевка. Ищем место для лагеря. На лошадях подъезжают местные чабаны, показывают уютную полянку у ручья. От них же узнаём последнюю деревенскую новость: чабан Серёга Макаров заколол кинжалом волка. Зашёл в катон, а там волк, которому некуда было деваться. Волк бросился на чабана, который просто выставил перед собой нож (чабаны старательно называли его кинжалом) и надел на него волка, как шашлык на шампур.
Поставили палатки. Сколотили кухонный стол, скамейки. Натянули над ними брезент. По традиции первый день на новом месте уходит на обустройство лагеря. Отдых. Других выходных за сезон не предусмотрено. Достаю из НЗ ящик портвейна. В стране сухой закон. Добыть такое богатство стоит немалых трудов и больших связей. Бригада оживилась. Заговорили громче. Посыпались шуточки.
И тут, как чёрт из табакерки, появился неизвестный человек. Сначала из ивовых кустов показалась лошадиная морда. Морда была хитрой и даже имела какое-то глумливое выражение. Затем над ней возник и сам наездник. Худощавый мужчина. Лицо смуглое. Братсковатое. Типичный гуран. Он ещё и слова не сказал, но все сразу поняли, что это и есть тот самый Серёга.
Серёга увидел ящик с вином. Не стал суетиться. Легко спрыгнул с коня, захлестнул чумбур за куст, ловко стянул мунгальским узлом. Неспешно подошёл. Поздоровался. Представился. Кивнул на ящик:
– Наливай, что ли!..
И как-то это прозвучало не нагло, не обидно.
Спрашиваю: «Расскажи, как ты его…».
Серёга кивает. Протягивает свой «кинжал». Нож как нож. Оттянут и кован из пальца гусеничного трака. По забайкальским сёлам у каждого мужика есть такой. Есть такой и у меня. Но этот «кинжал» рассматриваю с особенным интересом.
Серёга тем временем серьёзно и обстоятельно вливает в себя кружку портвейна. Закуривает «Приму». По-хозяйски, видно, что надолго, устраивается у костра. Широким жестом приглашает бригаду. Когда все рассаживаются, он делает артистическую паузу и с выражением произносит:
– Родился я в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году. Родился в этом селе…
Мне надо отправляться на разведку по сопкам с правой стороны долины, чтобы определить, откуда завтра начать работу, получить представление о плантациях корня, объёмах. Охота послушать Серёгу, но смотрю на часы, солнце – дело к обеду.
Вернулся часа через четыре. Картина у костра не изменилась. Рассказчик и слушатели в тех же позах. Но бутылок в ящике значительно убавилось. Прислушиваюсь.
– …развёлся я с женой. А тут ещё попался с мешком пшеницы. Дали два года. Сидел я, значит, в…
Наскоро пью чай. Надо успеть обследовать левую сторону долины. Разведку корня я никому не доверял, от разведки напрямую зависели заработки бригады.
Возвращаюсь уже в сумерках. Приветливо горит костёр. В ящике грустит одинокая бутылка. Блики огня невесело играют на тёмном стекле. Под кустом груда пустой тары. Утром, глядя на неё, Виктор Коврижник произнёс афористично, как древний римлянин:
– Нет ничего печальнее, чем вид выпитых бутылок.
Ловлю на себе вопросительные взгляды. Ладно! Приношу из палатки ещё несколько бутылок. Оживление. Рассказ Серёги приближается к сегодняшнему дню. Он говорит о второй своей отсидке. Беру кружку, присоединяюсь к бригаде. Хочу послушать про его подвиг. Но у Серёги уже нет сил. Голова его клонится на бок. Он засыпает.
Ребята рассёдлывают коня. Укладывают чабана на потник, под голову пристраивают седло. Серёга спит. Во сне счастливо улыбается.
С того дня прошло много лет. Иногда вспоминаю то счастливое и молодое время. Вспоминаю и счастливого Серёгу.
Почему счастливого?
Скажи честно, читатель. Положа руку на сердце. Когда и кому ты смог хотя бы однажды рассказать свою жизнь? Рассказать от начала до конца. Без утайки. Рассказать, чтобы тебя не перебивали. Чтобы тебя выслушали без фальшивого интереса.
Быть услышанным…
Все материалы рубрики "Год литературы"
Вячеслав Вьюнов
«Читинское обозрение»
№11 (1391) // 16.03.2016 г.
0 комментариев