Они светились!
Начало сентября. Дни тихие, солнечные, прозрачные. Сегодня открывается литературный праздник «Забайкальская осень — 2014». В библиотеке им. Пушкина встречи с читателями, семинары, выступления…
Я опаздываю. На остановке «Цирк «Шапито» останавливаю маршрутку, которая идёт каким-то загогулистым маршрутом: сначала к телецентру, потом к старому кладбищу возле кинопроката, потом ещё куда-то… Понимаю, что к началу семинара не успеть.
На улице Бабушкина маршрутку останавливает молодая семейная пара. Он – высокий, загорелый, русые волосы слегка вьются. Она стройная, черноволосая, черноглазая. У него на руках ребёнок, ребёнку месяца три-четыре. Молодые смотрят на малыша и улыбаются. Это даже не улыбка – их лица светятся. Потом смотрят друг на друга, словно благодарят и мир, и себя за это чудо. И тот же свет идёт от них. Она смущается и прикрывается ресницами.
Все пассажиры смотрят на них. Но смотрят украдкой, чтобы не вспугнуть чужое счастье. Какой-то балбес, говорящий громко по сотовому телефону, отключает сотик, прячет его в карман и тоже смотрит на счастливых родителей.
От них идёт ровный и надёжный свет.
Я смотрю на них и не хочу думать, что впереди их ждут не только такие солнечные дни.
Но сейчас – только солнечные!
В библиотеку я опоздал. Но совсем на чуть-чуть…
Звонок
Писатель Олег Афанасьевич Димов ушёл из этой жизни в мае. Начинал цвести багул.
Дурные вести доходят сами. Ещё с 2012 года просачивались осторожные слухи о болезни Олега Димова. Но как-то всё нечётко, неясно. И разговоры были шатки, неустойчивы. Потом появилась светлая полоса, от неё шли тепло и надежда: где-то далеко, может, в самой Москве есть кто-то, какой-то человек, целитель, который творит чудеса, и надо поехать, и вот-вот…
А потом Олега положили в больницу. Онкология. А потом выписали. Как-то быстро. Так быстро, как не бывает. И стало понятно – зачем выписали.
После выписки Олег жил на даче, работал над романом. Роман-то был написан, Олег доводил его до ума, шлифовал, правил – «точил» слово, каждое предложение. И торопился – мало времени оставалось.
К тому времени у меня оформился цикл прозаических миниатюрок, коих набралось с полсотни. Интуиция подсказывала, что не совсем уж они плохи, что что-то в них есть, но этому «что-то» требовалось подтверждение. И подтверждение надо было получить от человека с хорошим литературным вкусом. И появился повод позвонить Олегу. Уважительный повод.
До больницы мы часто перекидывались с Олегом по телефону или по электронной почте. А после… А после больницы я не мог найти повода ему позвонить. Даже дело не в этом – не мог найти верную интонацию для разговора. Какой бы тон я ни подбирал, всё одно он был фальшивым – от жалостливого до бодряческого. «Блики» давали возможность выбрать относительно честную интонацию – рабочую. Относительно – потому что в таком случае любая интонация будет натужной, неверной: это как, зная о смертельной болезни человека, строить совместные планы на будущий год, говорить о байдарочном сплаве по реке.
Но к этому своему возрасту я уже научился врать, глядя в глаза человеку.
Позвонил.
Поговорили.
Отправил электронной почтой подборку.
Трудно даются такие разговоры!
И надолго запоминаются…
Дня через три я позвонил Олегу. На этот раз было проще – было оправдание звонку. И разговор был строго деловой – о работе. И – ни слова о болезни. И он, и я внимательно обходили стороной эту глубину. Так идут по тонкому льду – мелкими продвижками вперёд, не поднимая ног, нащупывая, прислушиваясь, чтоб не провалиться.
Олег сказал, что в целом миниатюрки получились, что есть неточности, шероховатости. Надо дать им отлежаться, время, как пресс, выжмет лишнюю воду, после этого недостатки увижу я сам. А в конце разговора я небрежно и как бы вскользь заметил, что особого значения этим своим «Бликам» не придаю, что это проба себя в новом для меня жанре… Олег перебил меня и сказал, что вот тут я лукавлю, что если бы для меня это было всё равно, то я бы не отправил ему сейчас свои произведения. На слове сейчас он сделал нажим. Я понял, какой разный смысл мы с ним вкладывали в это слово. И потом ещё немного помолчали.
Это был хороший, честный разговор. Мы молчали о главном. И мы говорили о главном. О чём думали. И о чём не было сказано ни слова. И потом попрощались.
И раздались короткие гудки…
Все материалы рубрики "Год литературы"
Вячеслав Вьюнов
«Читинское обозрение»
№19 (1399) // 11.05.2016 г.
0 комментариев