Валентин Александрович Марков родился в Вологде в сентябре 1944 г. В детстве перенёс полиомиелит и на всю жизнь остался инвалидом. Окончил Иркутский нархоз (инженер-экономист), работал экономистом на СУ Читинской ГРЭС, станкозаводе, фотографом и ретушёром – в Облфото. С детства самостоятельно выучился игре на баяне, исполнял эстрадные пьесы, аккомпанировал в художественной самодеятельности. Творчеством занялся в 80-х. Издал три сборника стихов и прозы («Импровизация», 1994; «Июнь из амбразуры», 1998; «Полведёрочка звёзд», 2003). В последние годы тяжёлый недуг приковал автора к инвалидной коляске, отрезал от внешнего мира, но он не падает духом – пишет пьесы для баяна, песни, стихи. Известен в Чите как поэт и композитор. Поддерживает духом окружающих, старается вести активный образ жизни – выступает на творческих вечерах, встречается с молодёжью.
Август-женщина-блюз
В небо август влетел
с понимающей, грустной улыбкой.
Потемнел небосвод,
ветерок остужает мой радостный пыл.
Вечер тени надел
и поправил златую накидку, –
Солнца лучик, что он
второпях на себя нацепил.
Авуст-женщина-сон
с милой, тихой походочкой зыбкой,
Что с улыбкой придёт и накроет
шикарный для пиршества стол, —
ты её приголубь, подмигни
с благодарной улыбкой,
пригуби кровь Христа, –
виноделия свежий укол.
Ты полынью взгорчи,
задурмань ты моё изголовие,
Богородской травой
раздухмянься на вольном зелёном лугу,
Иван-чаем сожги
моё ветрено-вольное прошлое,
С тихим шелестом ночью
во сне я к тебе прибегу!
А меня не жалей!
Моё лето уже не воротится!
И хоть каждой весной
повторяется эхо последних надежд,
Этот тихий закат мне надолго,
навеки запомнится, –
Август-Женщина-Блюз
с ярко-рыжей расцветкой надежд…
Берёза
В холодное и каменное чрево
Гулякой-ветром семя занесло…
Недвижный камень нёс живое бремя, –
Не веря, что ему так повезло!
В нежнейших и свирепейших объятьях
Былиночкой берёзонька росла, –
Дитя для исполинов! В камнях – счастье!
Здесь каменная нежность расцвела!
Щербато спины ветрам подставлялись,
Хватило ей и влаги и тепла,
Лелеяли росточек, любовались
С застывшими улыбками тела!
Летело время, лопались громады:
– Соринки не упало б на росток!
Последнее тепло отдало стадо
И, хрупая, валилось на песок…
Средь монстров тихо выросла берёза –
Здесь лежбище дичайшей красоты!
На каменных щеках росою слёзы
Безмолвны и по-старчески чисты…
Буряточка
Бурят-монгольская краса
Степным ознобом обжигает,
В смоляно-синих волосах
Котёнком ветерок играет.
Повеет холод зимних вьюг
От этих глаз её раскосых,
Коса, – сияние вокруг,
Сверкнёт алмазов звёздных россыпь.
В прищуре глаз, как из щелей
Сквозит восточная надменность,
То веет зной степных полей,
То Чингиз-хана дух, то нежность.
Собою, знает, хороша,
Идёт с повадкой дикой кошки,
Чуть подбоченясь, не спеша,
Ступает мягко по дорожке.
Вальс из к/ф «Доктор Живаго»
Хлестал по сердцу голос чистый-чистый,
Как в море бьются чувства о причал,
И эту боль в висках до хруста стиснув,
Стоял заворожённо и молчал.
На взлёте обрывались мысли, чувства.
Звенел, качал, как свежий ветер, вальс,
И боль Даминго – светлое искусство –
За мною каждой ноткою гналась.
На день меня он выбил из работы,
С утра хожу, вздыхаю и молчу:
Как будто я хочу припомнить что-то
И в сердце занемевшее стучу.
Тоской зелёной ходики стучали,
И сердце, как зажатое в тиски.
Метались мысли, звёзды раскачались,
Пришпоренные водкой от тоски.
Шумел прибой напевом окаянным,
Вздохнув, напел мне боль ушедших дней:
Я вспомнил вечер яростно-багряный
В тот чёрный день, когда расстался с ней.
Ветер
Эх, разгулялся, расшумелся ветер,
Как раскачал деревья под окном!
И кучи ватных облаков развеял, –
Не успокоится ни вечером, ни днём!
Поёт фаготом ветер злой уныло
Иль молодецким посвистом свистит,
Изгнал печаль, что где-то в сердце была,
Я чую – сердце нынче не болит.
Откуда прилетел ты и куда умчался?
Какие страны ты оставил позади?
Красавиц елей на лету едва касался,
Иль тихо нежился на чьей-нибудь груди?
О, ветер, ветер! Ты преград не знаешь,
Как грёзы потаённые мои!
Ты всколыхнул усталых мыслей залежь,
И изменения грядут с тобою впереди.
Виртуозная пьеса
Посвящается Б.Карамышеву
Рвалась мелодия и плакала от боли,
Крылом израненным хлестала из окна, –
Но кто-то сжалился и выпустил на волю.
Свободной птицей вьётся рядом,
– вот она!
…Играл её на слух,
– всю до последней ноты,
не знал названья – и никто не скажет мне!
Услышать жаждал,
память цепкая – на годы,
Охрип приёмник, звуки шаря в тишине.
Как ищут шлюпку в океане среди волн,
Ловил, как бедствия сигналы,
каждый вечер
И нервно вздрагивал,
– звучал аккордеон!
Я ею бредил – и уже боялся встречи!
А в музыкалке: «…Шура веники вязала…».
Эстраду гнали из училищ, как врага.
Попробуй пикнуть,
– министерство обязало,
Лабали классику, – комиссия строга!
Не помню, где-то
на одной из сонных улиц,
Где жаркий день собакой высунул язык,
Как будто музыку нёс
на плечах, сутулясь,
Окошко настежь распахнул седой мужик.
Я был контужен музыкальною волною
И задыхался от обвала, взрыва чувств!
Благодарило сердце – каждою струною,
Царил над чувствами
моими Бог Искусств!
Меня подняло и несло, – я плача слушал,
Мотив на шторах шевелился из окон!
Под руки бережно
водил в потёмках душу
И пел, и пел навзрыд
хмельной аккордеон!
Он пел о радости и о несчастной доле
И о несбыточности пылких юных грёз.
С волною чувств
уже не смог я сладить боле, –
Полна восторга тишина и чистых слёз!..
Похоронка
Время покосило отчий домик,
Бабье лето ждёт осенний сон,
До сучковых дыр знакомый дворик, –
Подхожу – и сдерживаю стон…
Не успел на похороны мамы!..
Поздно похоронку принесли…
Свежий холм и крест… Цветы кровавы…
…Я на гроб не бросил горсть земли…
Свет икон… Глаза в багетной раме…
Ночью при луне светло, как днём.
Некуда писать мне больше маме.
Плачет дождь украдкой за плетнём.
Здесь меня никто уже не встретит.
Не подаст весна из детства весть.
Лишь вздохнёт украдкой тихий ветер.
Каждому нести до смерти Крест.
Почему был редкий гость у мамы?
Нас теперь рассудит только Бог…
«Я не виноват!» – твержу упрямо.
Если бы я всё предвидеть смог…
Мой Христос
Не поётся мне сегодня, ох, не дышится!
Видно, шкурою почуял смерть свою!
Так закручена судьба –
куда уж шибче-то?
Вспомнил жизнь дурную, «поломатую»…
Вспомнил юность,
отсверкавшую зарницею
И блазнящую мечту – святую дурь,
Как почувствовал
себя свободной птицею,
Голубей швырял в небесную лазурь.
А потом полезла , «лажа» и отменная,
Водка, «лебеди», баян – в душе раззор!
Бабам я платил изменой за изменою, –
Всё пытался отплатить «рогов» позор!
И теперь, судьбой исхлёстанный,
униженный,
Обессиленный и злой, как в клетке волк…
Муза держит за штанину –
падать ниже, но…
Знаю я в собачьей преданности толк!
Всё прошло, – казалось,
жить совсем уж незачем…
Сердце стало, как испорченный насос.
В злую жизнь мою
ворвался ярким светочем
На кресте, людьми распятый
Мой Христос!
Верю я в Его святое воскресение,
Через смерть Свою спасенье нам принёс!
И теперь в моей душе
теплынь весенняя, –
Верю, славлю и люблю тебя Христос!
Песня о России
Не представлю Россию без берёзовой рощи
И без коршуна в небе, что над полем парит,
Без двухрядной гармони
и без песен хороших,
Без есенинской грусти и вишнёвой зари.
Без сибирских просторов,
где закаты в полнеба,
Без тоски по свободе на года и века,
Без её хлебороба и без запаха хлеба
И без детского смеха в материнских руках.
Не представлю Россию без озёр её синих,
Где склонённая ива плачет каплями слёз,
Без тоски журавлиной
в небесах над Россией,
Без цыганской гитары и без таинства звёзд.
Без седого Байкала и матушки-Волги,
Без Москвы, как красивой,
но далёкой мечты,
Без терпенья по-русски –
безнадёжно и долго,
Без её Магадана и острога Читы.
Не представлю Россию без пожаров рябины,
Без причёски зелёной белоногих берёз…
Верю, будет Россия и счастливой, и мирной,
И глаза её женщин без тревоги и слёз.
Песня о Чите
Вздыхают иноземцы опечаленно:
Здесь ссыльных декабристов каземат,
Округа книгочеями обшарена,
И правит балом лютая зима.
Припев:
Это всё полюбить надо очень,
чтобы даже ещё воспевать,
этот край навсегда стал мне отчим,
лучше мне на земле не сыскать.
Весна пьянит туманом нежно-розовым,
А осень – в золотой парче берёз,
Зима хрустит туманными морозами,
А лето ждёт дождей, свинцовых гроз.
Припев.
Огни Читы, натруженного города
Мерцают в серой дымке предо мной,
Как мне знакомо всё и как мне дорого,
Объяты горы чуткой тишиной.
Золотая осень
Унылым дворником сметает листья ветер,
Печальной птахою на землю лист летит.
Художник-осень
в жар берёзоньку расцветил, –
Тепло не дарит, светом призрачным горит.
Уже сосватана холодным, влажным ветром,
Обручена с зимой, – трепещет перед ней.
И подойдут деньки неслышно, незаметно, –
Фату наденет в кружевах морозных дней.
Припев:
Осень… В прозрачном лесе льдинок россыпь,
А мне с руки листок не сбросить,
– Тепло осеннее ценю.
Осень… Моя мелодия, не бойся!
Хоть на висках белеет проседь, –
Не остужу, не оброню!
Весна пригрезилась с раскатистой грозою
И жёстким градом,
бичевавшим дивный стан, —
Тупая боль куснёт холодною росою,
Повязкой чёрною – следы давнишних ран.
Вот и ко мне пришла моя седая осень!
С печалью тихой не волнуюсь, не ропщу, –
Лишь иногда, порой
с надрывом, сердце просит
Вернуться в лето, о котором я грущу…
Припев.
Связаться с автором можно по телефону: 8-924-515-72-72
Все материалы рубрики "Читаем"
Валентин Марков
«Читинское обозрение»
№35 (1415) // 31.08.2016 г.
0 комментариев