Пусть меня осудят за субъективизм, но в моём представлении лучшим и непревзойдённым мастером литературной прозы 20 века и самого чистого и светлого русского языка является Константин Георгиевич Паустовский.

Мне всегда казалось, что прочитать страницу рассказа или повести Паустовского — всё равно, что выпить глоток прозрачной родниковой воды. Я недолго выбирал цитату для примера, взял наугад. Но вслушайтесь, как переливается и журчит речь, с любовью произнесённая мастером слова, как слышится в этом переливе благоговение перед жизнью.

«С тех пор туман связался в моём представлении с одиночеством, со спокойной и сосредоточенной жизнью. Он ограничивал землю и замыкал её в небольшой видимый круг. Он оставлял для наблюдения немного вещей — несколько деревьев, куст дрока, колонну из дикого камня, чугунную калитку и якорную цепь, неизвестно для чего валявшуюся в углу сада. Он заставлял смотреть на эти вещи пристальнее и дольше, чем мы это делаем обычно, и открывать в них много не замеченных ранее качеств. В ноздреватом жёлтом камне было много накрепко впаянных в него маленьких морских ракушек, на кустах дрока оставалось ещё несколько цветов, они сидели на прямых твёрдых стеблях, как промокшие и сморщенные золотые бабочки, и терпеливо дожидались солнца. Но оно очень редко проступало в тумане размытым белым пятном и не давало ни теплоты, ни тени. Под единственным старым платаном с лимонными пятнами на стволе валялись листья, как бы вырезанные из тусклого зелёного бархата. По чугунной калитке вереницей бежали муравьи, сносили в свои подземные житницы последние запасы на зиму, а под якорной цепью жила маленькая робкая жаба».

«Повесть о жизни» (16+) Паустовского — наверное, лучшее, что им написано, и лучшая автобиография во всей русской литературе. Писатель был знаком со множеством интересных людей — и знаменитых, и безвестных, смог о каждом из них рассказать и с душевной теплотой, и так, что портрет человека надолго врезался в память. Даже страшную историю времён Гражданской войны, когда автор едва не погиб, спасаясь от казачьего патруля, он завершает отступлением, которое заставляет читателя остановиться, чтобы взглянуть на самого себя.

«Прибой всё так же равнодушно и сонно рокотал по гальке. Трудно было поверить, что человек может бессмысленно убить такого же, как он, человека перед лицом этой осенней, тёплой, пахнущей чебрецом ночи, перед лицом шумящего спокойными волнами моря. По наивности своей я думал тогда, что зло всегда отступает перед красотой и что нельзя убить человека на глазах у Сикстинской мадонны или в Акрополе».

Пережив вместе со страной две войны, революцию, голод и прочие беды, писатель и биографию свою сумел оставить такой же чистой, как его творчество. Он не писал доносов, не участвовал в травле неугодных власти. В самых невыносимых условиях он делал то, что мог: писал лиричную «Мещерскую сторону» (12+) или пронзительную «Телеграмму» (6+) — маленький рассказ, заставивший знаменитую Марлен Дитрих при встрече опуститься на колени перед писателем. Он оставил благодарных учеников, честное имя и добрую память.

А что ещё нужно человеку на закате жизни?

Все материалы рубрики «Заметки натуралиста»

Олег Корсун
Фото с сайта: multiurok.ru
«Читинское обозрение»
№30 (1826) // 24.07.2024 г.

Вернуться на главную страницу