В советские времена об этом человеке никогда не писали, ведь он не был ни большевиком, ни левым эсером, ни даже активным белогвардейцем.
Константин Шрейбер — один из сторонников так называемого «третьего пути», которые в условиях гражданской войны старались предотвратить кровопролитие и найти возможности установления гражданского мира. Это приводило таких, как он, то в один лагерь, то в другой. Иногда люди, подобные адвокату Шрейберу, становились «Калифами на час», получая власть в свои руки на крайне непродолжительное время. Информацию о нём приходилось собирать буквально по крупицам. Но, как говорится, лиха беда начало.
От Нерчинска до Читы
Не знаю, когда и почему в Забайкалье прибыли его родители. Отец Симон Симонович Шрейбер был юристом. Точно известно, что в 1885 году они жили на берегу Шилки в селе Борчовка. Откуда? А именно там в тот год родился старший брат Константина Пётр.
Как сообщал забайкальский краевед Евгений Петряев, Симон Шрейбер в 1892 году написал в иркутскую газету «Восточное обозрение» «Письма из Нерчинска». Можно предположить, что Константин родился уже в Нерчинске. Были ли в их семье другие дети, пока не известно. И Пётр, и Константин получили образование в университетах.
Вероятно, в годы учёбы Константин, как многие юноши, начал писать стихи. В 1910 году в Москве даже был издан его поэтический сборник «Тихие кануны». Внимание на него обратил Александр Блок, который буквально «размазал» автора, написав, что он «по-видимому ещё совсем мальчик, не знающий жизни, но уже испуганный ею». В конце своей небольшой рецензии большой поэт добавил: «Мне не кажется, что из К. Шрейбера выйдет поэт, хотя он обладает чистой, чувствительной и возвышенной душой. Хочу пожелать ему трудного пути жизни, а не искусства. Своей литературой К. Шрейбер может надломить свою душу и убить волю, которой в книге и без того почти не чувствуется». Больше стихов Константин не печатал.
Интересно, что, став юристом, Константин вернулся в Забайкалье и начал трудиться адвокатом в Чите.
В 1917 году адвокат Константин Шрейбер, как и многие другие, с радостью принял известие о Февральской революции и свержении самодержавия. От адвокатов Читы именно Шрейбер в марте 1917 года вошёл в состав Забайкальского Комитета общественной безопасности (КОБ), областного органа от Временного правительства.
Из всех партий, что в тот период вышли из подполья или были созданы тогда, он выбрал партию народных социалистов. Её полное название «Трудовая народно-социалистическая партия». Это малочисленная партия городской интеллигенции, обречённая на поражение.
Но в марте, когда они в Чите создали свою организацию, надеялись на то, что смогут убедить земляков. Их официальным печатным органом стала газета «Забайкальская новь». На выборах в Читинскую городскую Думу 23 июля гласным, так тогда называли членов Думы, избран и Константин Шрейбер.
Октябрь 1917 года он не принял
Новые гласные активно принялись за решение городских проблем, но большая политика не могла их не достать. В июле анархисты и большевики предприняли первую попытку захватить в Петрограде власть. Попытка, как известно, провалилась. Потом была провокация Керенского, представившего генерала Лавра Корнилова мятежником. Но в провинции о многом судили по тому, что писали проправительственные газеты.
19 августа 1917 года городская Дума решила обсудить эту ситуацию.
«Со своими оценками, — писал об этом историк Владимир Василевский, — выступили эсеры И. Набережный и П. Меженин, трудовик К. Шрейбер, кадет А. Васильевский, социал-демократ В. Соколов и внепартийный демократ М. Ваксберг. К сожалению, содержание выступлений в протокол заседания внесено не было, но известно, что Шрейбер, Меженин и Васильевский от имени своих фракций внесли проекты резолюций. Все они поддерживали Временное правительство. Социал-демократическая фракция своей резолюции не предложила и воздержалась при голосовании по другим проектам. Такую позицию В. Соколов объяснил тем, что во фракции существуют два течения. Кадеты перед голосованием свою резолюцию сняли, указав, что будут голосовать за проект трудовиков. При открытом голосовании большинство в 28 голосов получила резолюция эсеров. Однако К. Шрейбер оспорил итоги голосования и предложил провести тайное голосование, в ходе которого принята резолюция трудовиков, получившая 28 голосов при 27-ми против и одном воздержавшемся. Принятая резолюция требовала, чтобы «весь народ, все живые силы страны железным строем сомкнулись вокруг Временного правительства в едином желании спасти Россию и революцию».
Понятно, что большинство гласных, включая Константина Шрейбера, осудили Октябрьский переворот 1917 года, который спустя 20 лет стали называть Великой Октябрьской социалистической революцией. Но в тот год современники видели лишь акт узурпации власти большевиками и их союзниками — левыми эсерами.
Советскую власть в Чите установили лишь 16 февраля 1918 года, когда в Читу вернулся распропагандированный 2-й Читинский казачий полк. Этот переворот сопровождался арестами политических противников, включая социалистов, но не большевиков.
Городская Дума выразила протест против арестов и просила Военно-революционный штаб об их освобождении под поручительство Думы. Для переговоров со штабом создана комиссия, которую возглавил адвокат Константин Шрейбер. Однако переговоры закончились провалом. Начальник штаба Степан Киргизов не только отказался освободить арестованных, но и пригрозил распустить Думу, если она «будет вмешиваться в деятельность ВРШ и тормозить исполнение его решений». Заслушав 20 февраля сообщение Шрейбера о переговорах, Дума приняла предложение эсеров заявить, что «до съездов сельского населения и городских самоуправлений власть захватчиков не признавать, и что Дума признаёт только власть, избранную съездами всего населения области».
В то время Шрейбер был уже заместителем председателя Думы. 6 апреля Думу поставили в известность, что Комитет советских организаций принял решение о её роспуске. 8 апреля гласные по инициативе также распущенной городской управы собрались в краеведческом музее на экстренное заседание. После бурных дебатов они приняли резолюцию, внесённую Константином Шрейбером. Резолюция оценивала «факт разгона городского демократического самоуправления… как акт грубого насилия и произвола, уничтожающий основные принципы подлинного демократизма». При этом гласные пророчески предсказали, «преследуемое и гонимое городское самоуправление в эти чёрные дни, возможно, в ближайшем будущем будет призвано к жизни».
Режим атамана был не для него
Как и на что он с семьей жил весну и лето 1918 года, стоит только гадать. Понятно, что уже тогда стал участвовать в антибольшевистском подполье.
«В ночь на 25 августа началась эвакуация города, — писал Владимир Василевский, — и в помещении краеведческого музея состоялось совещание членов бывших Читинской городской Думы и её управы, областной и уездных земских управ. Его участники создали новый временный орган власти, в который вошли меньшевик М. Ваксберг, эсер С. Вологодский, кадет Н. Ананьин, народный социалист К. Шрейбер и другие».
Когда утвердился режим атамана Григория Семёнова, Шрейбер продолжил работу в городской Думе. Со временем он, как и многие другие, стал противником и атамана.
Когда после краха режима адмирала Александра Колчака и прихода в Забайкалье остатков его войск, получивших название «каппелевцев», атаман Семёнов попытался создать более либеральный режим не только для Забайкалья, а для всей «Российской Восточной Окраины», Шрейбер был среди тех, кто на первых порах его поддержал.
Но он скорее был сторонником каппелевцев, чем семёновцев. В созданном в сентябре 1920 года Восточно-Забайкальском Народном Собрании председателем был избран именно Константин Шрейбер.
Тогда-то он и стал «Калифом на час», точнее, на несколько дней. В октябре он вёл активные переговоры с правительством ДВР, находившемся в Верхеудинске (ныне Улан-Удэ), с Народным Собранием Приморья, с руководителями советской Амурской области, с каппелевцами и партизанами. Каппелевцы покинули Читу, в которую вошли партизанские части, во главе их стал Карл Лукс, который вроде бы оказался в подчинении Константина Шрейбера. 25 октября в Читу, ставшую столицей ДВР, приехало правительство республики. И на заседании Народного Собрания 26 октября его председатель Шрейбер приветствовал новую власть, заявив, «что события последних дней дали возможность осуществить то, за что боролась вся демократия: устранён последний тормоз (режим атамана Семёнова — авт.) и создана в Чите действительно свободная обстановка для конференции правительств, а может быть даже и для столицы объединённого Дальнего Востока. Наступил момент, когда, наконец, сможет выявиться воля народа».
3 октября 1920 года возглавляемое им Народное Собрание было распущено. Но народный социалист Константин Шрейбер должен был сыграть ещё одну роль, отведённую ему в то время лидером большевиков Дальнего Востока и премьером ДВР Александром Краснощёковым.
В «буфере» и после
10 ноября именно он был утверждён председателем Дальневосточной комиссии по выборам в Учредительное Собрание ДВР, которая была избрана на объединительной конференции представителей областей Дальнего Востока. Комиссия проделала огромную работу, ведь впервые предстояли выборы по так называемой «четырёххвостке» (выборы прямые, всеобщие, равные и тайные) по всему Дальнему Востоку. Именно возглавляемая им комиссия приняла решения, что заседания Учредительного Собрания ДВР пройдут в Чите на первом этаже бывшего Второвского пассажа.
Присматривающим за ним стал сам премьер Краснощёков, которого 10 декабря Дальбюро ЦК РКП(б) назначило ответственным за ход избирательной кампании в ДВР.
Победу на выборах одержали коммунисты и их сторонники. 9 мая 1921 года народный социалист Константин Шрейбер стал министром народного просвещения ДВР. Правда, и на этом посту он пробыл недолго, в январе 1922 года он вместе с другими социалистами ушёл в отставку, а вскоре покинул Читу.
Лучше всего можно было укрыться в… Москве. Там ведь его никто не знал.
Лишь иногда его «следы» обнаруживались в жизни этого мегаполиса. Так, в 1926 году в нескольких номерах журнала «Революционная законность» появились его статьи «Расчётные кассы (В порядке дискуссии)», «Нужен ли кредитный устав СССР? (Дискуссионная)», «Правовые условия деятельности кредитных учреждений». Уже по ним видно, что юрист стал экономистом. В 1934 году в Москве вышла его книжица «Финансовый контроль над капитальным строительством». Не исключено, что ему помогал работавший бухгалтером в одном из банков Свердловска Пётр Шрейбер. Но это лишь предположение.
В 1937 году Пётр Симонович был арестован и расстрелян. А вот Константин Симонович выжил. В 1949 году в Москве была издана его книга «Финансовый контроль над капитальным строительством». О дальнейшей его судьбе пока не известно.
Ясно одно, что те несколько дней, что он был «Калифом на час» в Чите, возглавляя Временное Восточно-Забайкальское Народное Собрание, были самым ярким эпизодом в его жизни.
Все материалы рубрики "Чита вчера: история, лица"
Александр Баринов
Фото из архива автора
«Читинское обозрение»
№51 (1639) // 16.12.2020 г.
0 комментариев