Двойное золото… Золото «в квадрате»: 100 и 50 — юбилей великого советского комедиографа и юбилей одного из знаменитых его «детищ», с участием блистательных актёров отечественного кинематографа… Леонид Гайдай. Любимейший уже не одним поколением зрителей «Иван Васильевич меняет профессию»…
Сегодня продолжаем нашу «гайданиану» и вновь на киномашине времени уходим на 50 лет назад — в 1973 год XX века, «транзитом» — в XVI и вновь в XX с исследовательской миссией самого удивительного фантастическо-хохмического феномена отечественного кинематографа под командованием хроно-комического гения Леонида Гайдая! Итак, сквозь смех, Пространство и Время! По-ле-те-ли-иии…
Съёмки фильма «Иван Васильевич меняет профессию» начались в середине июня 1972 года, как и полагается необычным шедеврам, шиворот навыворот — где-то с середины действия картины. Однако, ещё до съёмок, у Гайдая и его соратников камнем преткновения стала главная техническая «героиня» проекта — сама Машина времени… Как она должна была выглядеть? Каковы её размеры? Брать за основу зарубежный аналог, что работал в некогда нашумевшем фильме «Машина времени» от 1960 года (см. фото) — экранизации одноимённой повести Г. Уэллса наши киношники категорически отказывались… Тогда было решено заказать собственную «машину» в одном из настоящих (!) конструкторских бюро. Целых полгода конструкторы занимались её разработкой и выдали проект чуть ли не действующей Машины времени, больше похожей видом и размерами на… космический корабль! Разумеется, одиночка-изобретатель Шурик даже во сне не мог приблизиться к такому чуду техники, да ещё таких размеров. Гайдай приуныл — требовалось принципиально новое решение и это «решение» должно было умещаться в комнате обычной жилой квартиры.
«Есть, Лёня, у нас на «Мосфильме» такой Почечуев… Славик…» — начал советовать режиссёру кто-то из коллег. Бородато-лохматый Почечуев Вячеслав действительно был на «Мосфильме». Работал скульптором по дереву и славился тем, что мог построить любые интересные, невиданные «штуки» в виде разных фантастическо-сказочных декораций и прочих подобных «гаджетов». К примеру, красивейшие чертоги волшебника Черномора из фильма Птушко «Руслан и Людмила» были его рук делом. Переговоры с бородатым киномагом прошли на равных: Гайдай был на мели из-за дефицита времени, Почечуев — из-за дефицита денежных купюр. Сговорились. Через пару дней Вячеслав принёс свой проект на бумаге. Эскиз проекта напоминал, как сказал один из членов гайдаевской группы: «высокое творчество хронического пациента психбольницы». Здесь были изображены какие-то колбы, трубки, металлические шары, никелированные рычаги и стержни, кнопки в обрамлении пластин, похожих на блистеры от… таблеток, а также прямые и круглые зеркала и прочая загадочная техно-чертовщина. А сбоку от пульта управления таинственного агрегата даже притулился вращающийся штурвальчик.
— Это для ориентации Машины в пространстве, когда она почешет сквозь время, — скромно пояснил Почечуев.
Гайдай едва не свалился в обморок от увиденного. «Я вот тебя самого сейчас сориентирую в пространстве», — возмутился раздосадованный режиссёр и стал говорить другие не сильно печатные слова в адрес конструктора. Съёмкам всё более грозил срыв. Но Почечуев проявил чудеса красноречия и убедительности и умудрился уболтать вредного «Очкарика», как он называл Гайдая. Тот согласился пождать ещё. Когда режиссёр через пару недель зашёл в павильон с декорацией квартиры Шурика, то остолбенел — на письменном столе изобретателя Тимофеева стояло совершенно фантастическое, роскошное, сверкающее зеркалами, стеклом и металлом невиданное Нечто. Режиссёр был в полном восторге — у него была своя, оригинальная, не имеющаяся аналогов в кинематографе той поры Машина времени! Верилось — на такой точно можно запросто махнуть в XVI век, к Ивану Грозному. За построенное чудо скульптор Почечуев получил премию от «Мосфильма» — 40 рублей и справку от бухгалтерии: «Деньги выданы за изобретение машины времени» — (причём безо всяких кавычек).
…А теперь назад, в прошлое, на полгода — к съёмкам фильма…
17 июня киношники — «хронопутешественники» собрались снимать первые сцены «Ивана Васильевича» (эпизоды: «Царь с женой управдома: «Оставь меня старушка, я в печали…», «Диалог Милославского с «царём» Буншей: «Ты на что, царская морда, намекаешь?», «Режиссёр Якин, Зиночка, Иван Васильевич: «Какого Бориса-царя?.. Бориску на царство…»). Декорации интерьеров квартиры Шурика и царской «приёмной» были полностью готовы, но тут выяснилось, что почти все съёмочные павильоны «Мосфильма» оказались заняты. Пришлось выкручиваться, менять планы работы, а в целях экономии времени даже пользоваться чужими декорациями. Так, в сценах, где действие происходило на лестничной площадке возле квартиры Шурика, были задействованы декорации из фильма «Большая перемена», съёмки которой проходили параллельно с «Иваном Васильевичем». Кстати, о лестничной площадке! Владимир Этуш вспоминал, что в эпизоде, когда он жалуется молодой зубасто-улыбающейся овчарке: «Украли магнитофона — три… куртки — три», — его голос дрожал действительно от страха. А всё от того, что перед съёмкой он поинтересовался: «Собака не хватанёт? Она ж без намордника…». И ему ответили: «Вообще-то может!».
В августе Гайдай вместе с группой отправился, «пронзая пространство и время», в XVI век — прямиком в эпоху Ивана Грозного — в Москву, на территорию царской «резиденции», роль которой было поручено исполнить ростовскому белокаменному Кремлю века XX, причём, почти полностью сохранившемуся с тех стародавних времён. Многие ростовчане летом 1972 года принимали участие в массовках «Ивана Васильевича». Горожане старшего поколения и по сей день с гордостью показывают себя на экране. С приличным гонораром в пять рублей, опричники государя, собравшиеся на Соборной площади, в течение нескольких дней требовали: то «царя», то «шайбу-шайбу». Лошади и пушки привезли из столицы. Старший научный сотрудник музея Вера Кривоносова вспоминала, как вместе с подругами часто ходила тогда на площадь: «У нас голова шла кругом. Весь день только и слышно — «Маруся от счастья слезы льёт». То песня на полную громкость звучит, то голос Гайдая из рупора раздается. Он от актёров требовал ещё и в такт музыке подпевать. Причём не только людям, но иногда и… коням! А потом и настоящие звонари со звонницы Успенского собора, что на территории Кремля, в дело вступили. Им задача досталась не из лёгких — подобрать мелодию «Подмосковные вечера», но они справились».
Войско государево состояло не только из самих ростовчан, но и из настоящих служивых. Рядом располагалась военная часть. Солдат с самого утра обряжали в костюмы и прямо строем вели к кремлёвским палатам. В это же время произошёл один забавный эпизод. Группа иностранных туристов осматривала древний Кремль. Вдруг мимо промчались всадники с воплями лихими, в кафтанах и с бердышами да алебардами в руках. Туристы, конечно, ехали в ростовский Кремль на экскурсии и за «рашен экзотик», но не до такой же степени… Были в группе и элегантные старички из бывших белогвардейцев — приехали взглянуть на родину. По-русски понимали, и поэтому, когда всклокоченный горячий стрелец истошно заорал: «Живьём брать демонов!», один старичок схватился за сердце и прошептал: «Матерь Божья, да неужто опять революция?!».
Гайдаю по мере сил помогали его фанаты — работники музея. Так Леонид Иович долго искал в хранилищах музея какую-нибудь утварь, которую можно было бы использовать в работе. У режиссёра сразу была задумка с эпизодом, где Бунша-Яковлев, смываясь от преследователей-стрельцов, садится напротив скульптуры святого. В Белой палате ростовского Кремля нашли деревянное произведение искусства XIX века, именуемое «Христос в темнице». Гайдай пробовал несколько скульптур. Брал сначала двух львов, но в итоге определился всё же на Христе.
Для достоверности и колоритности ряда натурных эпизодов требовалось много грязи — Москва Ивана Грозного и её окрестности не блистала брусчаткой мостовых. Гайдаю удалось договориться с руководством горисполкома на ввоз настоящей грязи, как положено, с камнями, дёрном и даже навозом. Её доставили в несколько заходов, грузовиками. Уже после съёмок уборщики-дворники долго, но весело матерились, убирая «аромат» XVI века.
Прибыв к сентябрю из «прошлого» в Москву XX века, режиссёр решил снять вначале пролог картины, настраивающий зрителя на фантастическо-хохмическую волну и не требующий декораций. В кадре сидящий на абсолютно чёрном фоне и сладко спящий Шурик медленно просыпался и видел перед глазами собственную руку, которую принимал за чужую и вопил в ужасе, неизвестно что подумав. Кадр получился действительно неожиданный и смешной. Однако мало кто знает, что такой случай был в реальности. Один из знакомых Леонида Иовича — космонавт поведал, что однажды в полёте он крепко заснул, и руки произвольно всплыли в невесомости. Случайно проснувшись, космонавт, не чувствуя веса рук, открыл глаза и с ужасом увидел чьи-то устремлённые к его лицу конечности… Почти как в сцене с Шуриком, только ещё страшней (рук-то было сразу две и пальцы зловеще шевелились!). Космонавт ещё пару секунд «ужасался» и едва не закричал, пока не понял, что руки его собственные, парящие в невесомости. Гайдаю так понравился этот «космический» случай, что режиссёр решил его использовать в фильме…
Как и положено любой картине, съёмки ненаучно-фантастического шедевра Гайдая не обошлись без ЧП…
…Впрочем, здесь, пожалуй, нажму кнопку «пауза», поскольку кое-кто сообщает…
Все материалы рубрики «Синескоп»
Сергей Балахнин,
режиссёр, киновед
Иллюстрации автора
«Читинское обозрение»
№8 (1752) // 22.02.2023 г.
Единовременную денежную выплату при рождении первого ребёнка можно оформить через портал Госуслуг
Забайкальские лесные пожарные с каждым годом сокращают площадь пожаров благодаря тушению огня в первые сутки
0 комментариев