– А что? Разве не краснели, сраму, что ли, не имели? Спешу успокоить взволнованную публику.
– Краснели, да ещё как, иногда покрывались румянцем от волнения, смущения, стыда, любви и прочих положительных, а чаще отрицательных эмоций! И, слава богу, что краснеют, и поныне – погордимся – у нас даже иногда и политики краснеют, что их украшает, если они не симулируют. У нас даже узконосые обезьяны Старого Света, братья и сёстры наши меньшие тоже, говорят, краснеют.

Краснеть-то они краснели, но в русском языке не было такого значения у глагола «краснеть» для передачи вышеуказанных эмоциональных состояний. Этот глагол применялся к явлениям и предметам неодушевлённого мира. Вот, например, у Льва Толстого «крыша дома от ржавчины покраснела», но это событие уже сравнительно позднее. А вот при Петре Первом и его ближайших преемницах такие употребления только и были в ходу: «масло гвоздичное,.. когда оное ещё свежо, беложёлтаго золотистаго цвету, но стареясь, краснеет», «вишни краснеют, наливаются» и т. п.

Но тут, к радости русскоязычных подданных Российской империи, а иногда и к их неудовольствию, на Руси появились полиглоты и билингвы, то есть, говорящие на многих, а иногда на двух языках, один из которых предпочтительно французский или немецкий, тяжко страдавший в эту эпоху от французского засилья. В этих языках «краснеть» франц. rougir (произносится ‘ружи́р’) и нем. erröten – (‘эррётен’) имели эти эмоциональные значения волнения, смущения и т. д.

Владение этими языками обычно указывало, по крайней мере, на повышенный статус человека. А известно по русской поговорке: «Что крестьяне, то и обезьяне». Престижный слой общества (дворянство по преимуществу) вызывал всяческое подражание, что сказалось и в языке. Для билингвов употребление в эмоциональном значении было банально, что постепенно сказалось и в речи неблагородных сословий. Примеры такого употребления, будучи сначала единичны, постепенно стали нормой языка.

Поучительно видеть, как русские переводчики пытались перевести эти rougir и erröten по-русски. Рдеться, вводить в краску, стыдиться, краска заливает лицо, зардеться, закраснеться, переменить цвет лица. Вот примеры из учебника конца XVIII века, где в оригинале стоит rougir (ружи́р), что переводчик не переводит с глаголом краснеть. Нет стыда признаться человеку в своей ошибке. Человек не должен стыдиться в признании, что он неправ (1796).

Любопытно, что среди искомых вариантов часто употреблялся к концу XVIII в. глагол в возвратной форме краснеться (закраснеться). Вот типичный пример из перевода «Душеньки» Богдановича: «Но никто уже не знал ни на что они между собой говорили, ни других оных обстоятельств, но токмо приметили на другой день, что нимфы, когда промеж себя смеялись, Псише <Душенька> краснелась видя их смеющихся, и прекрасная не имела больше страха, и не была больше печальна, как обыкла» (1791). Этого глагола уже Пушкин не употребил ни разу.

Все материалы рубрики "Темы"
 

Николай Епишкин,
переводчик
«Читинское обозрение»
№48 (1532) // 28.11.2018 г.

Вернуться на главную страницу