В журналистских коллективах Читы 1960-х годов нередки были розыгрыши. Случались они и в «Комсомольце Забайкалья». Благодаря им автор прекрасного лирического рассказа «Мне сказали цыгане…» Евгений Суворов (впоследствии известный иркутский писатель) получил в подарок широкий кумачовый пояс и красные сапоги, добытые нами в загашниках драмтеатра. Но принесли эти дары в полуподвал редакции настоящие цыгане из табора, остановившегося на берегу Читинки и одаренные нами за эту акцию мешком картошки.

Чем быстрее талантливые сотрудники газеты управлялись со своими прямыми обязанностями по добыванию «железных строк», тем чаще рождались смешные коллизии, истории. И каждый раз находился тот, кто мог «купиться» на искромётно разыгранный сценарий.

Потому-то написавший заметный очерк «Ханда Батомункуева» Василий Кустов несколько раз бегал встречать на автовокзал (конечно же, тщетно) благодарную делегацию агинских бурят, которые «привезли» ему барана… Они «названивали» ему по телефону и даже слышно было в телефонной трубке мэкание барана. (Роль бурята мастерски исполнял закрывшийся в соседнем кабинете Александр Ульзутуев, фотокор «Молодёжки»).

А, казалось бы, умудрённые опытом Дина Андоверова и Эрик Хавкин, поверив полученному по почте письму (перевод с идиш!) за считанные дни подготовили номер газеты для обмена с молодёжным изданием Израиля. Хотя в те годы никакие творческие связи с заграницей в принципе не были возможными.

Но, конечно же, все эти розыгрыши бледнели перед теми, на которые, по преданиям, до нас были способны такие сотрудники газеты, как Григорий Кобяков, Александр Колупаев, Георгий Граубин вкупе со служившим в окружной газете «На боевом посту» Юнием Гольдманом. Их работа по разыгрыванию коллег-журналистов порой имела, как говорится, научно-практический результат. Когда они уставали от назиданий того или иного зав. отделом или редактора, то довольно быстро сплавляли его, скажем, на военные сборы на месяц-два, заботливо организовав для него повестку военкомата. Организаторская работа велась тонко, чин по чину, никто и не догадывался о подвохе. К тому же, военным сборам тогда радовались. По сравнению с выматывающими редакционными буднями (с командировками, с вечерними дежурствами «свежеголовых» в типографии) они были наподобие курорта. «Ссылаемые» возвращались розовощёкими. Подумаешь, муштра. На свежем воздухе да при трёхразовом питании в день! (Не в неделю, как доводилось иным литрабам, оплачивавшим съёмное жильё…)

Сообщает ТАСС
В тот осенний день 1960 года меня, литературного сотрудника отдела учащейся молодёжи и студенчества, потянуло на розыгрыш. В «Комсомольце Забайкалья» была следующая обстановка. За главного в редакции остался ответственный секретарь Олег Чекризов. Но полосы «за редактора» чаще вычитывал и подписывал внимательнейший и деликатный зав. отделом пропаганды Владимир Коложвари. Завершив работу по номеру, он удалился. А вслед за ним «испарились» и все остальные. Остались и пишут заметки «на завтра»: Женя Суворов, Василий Кустов и Елена Берцик. Пишем свои материалы здесь ещё и потому, что все трое мы – квартиранты. А тогда хитромудрые читинцы принимали постояльцев «на квартиру» с жесточайшим условием: «Вечерами свет не зажигать!».

С нами задержался и 15-летний школьник-курьер Толя Т. В редакцию его устроили на время своего отпуска собственные родители, «чтоб не болтался по дворам-улицам».

Окончив макетирование полос, Олег Чекризов вышел из редакторского кабинета и в очередной раз стал читать нам свою новую поэму «Наминга». Слушаем её уже третий раз за эту неделю. Хорошо ещё, что читает автор без свойственного иным сочинителям завывания. Чувствуется азарт Олега, побывавшего в посёлке Наминга Каларского района и встречавшегося с когортой читинских геологов. Их возглавлял легендарный Эдуард Францевич Гринталь: не только автор северных открытий, но и автор замечательных стихов и песен, звучавших у костра, в таёжных зимовьях и по читинскому радио.

Внимательно слушаем поэму своего начальника, подняв головы от исписанных страниц. «Плакали» наши заметки, их сегодня нам уже не дописать. Окончив чтение и выслушав наши несмелые отзывы, Чекризов заметил: отдал поэму в читинское отделение Союза писателей.

В кабинете редактора зазвенели телефоны. И Олег Чекризов побежал к ним, ведёт громкие и длительные разговоры за приоткрытой дверью. А тем временем явился наш курьер с лентой ТАСС. Её он приносит из редакции «Забайкалського рабочего», тогда располагавшейся по ул. Анохина, 48. Там же находился и телетайп, отстукивавший новости, поставляемые Москвой.

Я бегло просмотрела информации. Их в тот вечер было немного. И лента ТАСС заканчивалась чистым хвостом внушительных размеров. У меня моментально начали рождаться строки ещё одной «информации Телеграфного Агентства Советского Союза». В ней я сообщала, будто бы в Новосибирске подведены итоги конкурса сибирских поэм… Первое место за поэму «Соль земли» я отдала хабаровскому поэту Павлу Халову. Второе место у меня занял поэт Бурят-Монгольской АССР Дондок Улзытуев с поэмой о матери «Эжи». Третье же место авторитетное жюри будто бы присудило Олегу Чекризову (Чита) за поэму о геологах «Наминга», только что услышанную нами.

Быстренько отпечатала эту информацию на свободном месте ленты ТАСС. К моему восторгу, наша печатная машинка «Москва» на большом регистре выдавала строки, точь-в-точь напоминавшие шрифт строк Телеграфного Агентства. Получились и характерные запятые вверху слов, и аббревиатура «РПТ», где положено. Она означала повтор, уточнение слова или названия в тексте.

Мой «Конкурс сибирских поэм» выглядел довольно убедительно и правдоподобно. Не настолько, чтобы поверить в него, но всё же… Отдаю ленту ничего не подозревавшему Толику, скучающему в коридоре, а он уносит её Чекризову. Выходит оттуда не сразу, в кулачке зажимает купюры денег.

– Что это? – спрашиваю.

И юноша вежливо так поясняет: «Олег Владимирович попросил нас с Вами сходить в магазин и купить майонез, зелёный горошек, ветчинно-рубленую колбасу и побольше хлеба. Шампанское принесёт вызванная из дома Калерия Федотова. Будет банкет. Олег Владимирович победил в поэтическом конкурсе…»

Утешительный «сборничек»
Во мне всё похолодело. Я-то думала, что Олег, как никто другой, должен был понимать, что информация – шутка. Ведь кроме нас, его поэмы никто на белом свете не видел и не слышал о ней. А вот поди ж ты… Поэтическая фантазия, бывает, бьёт через край и переносится в реальную жизнь…

Купив заказанные продукты, мы с курьером занесли их на столы, уже сдвинутые «по случаю» прямо в широком коридоре. Возле них колдует Калерия Федотова, водрузившая на середину шампанское и свой домашний салат с дюжиной ложек (тогда ложками нами, «незнайками», поедались не только салаты, но и майонез, баночки которого стояли перед каждым. С хлебом ещё как шла эта застольная закуска).

Курьер унёс Чекризову сдачу от наших покупок. А я, пока суть да дело, пока прибегут на банкет из дому другие вызванные сотрудники, – понеслась в Союз писателей. Благо, он тогда располагался чуть ниже нашей редакции, на 1-м этаже дома по Ленинградской, 3. Второе благо – в окнах СП вижу свет. Там случайно после шести часов задержался Георгий Граубин, заместитель В.Г. Никонова.

Показав ему черновик своей информации и тяжело вздохнув, я убитым голосом призналась: в мою выдуманную писанину поверили, и в редакции теперь большой банкет.

– Так это же здорово! – воскликнул Георгий Рудольфович. – Небывалый успех розыгрыша! Сейчас вместе пойдём в редакцию, вот только Юния Гольдмана порадую.

Передав заговорщицким тоном текст моей информации «товарищу Гольдману», Граубин пошагал в сторону редакции вместе со мной.

– Не беспокойся, – утешал он меня. – Я знаю, как потушить досаду О. Чекризова, когда скажем ему, что это всего-навсего отличный розыгрыш, – рассуждал Г.Р. Граубин. – Сборничек ему вскоре выпустим. Пусть только соберёт лучшее из написанного. А ты молоток, молодчина то есть. «Конкурс сибирских поэм…»

Писатель остановился перед массивной дверью Управления Заб. ж.д., чтобы просмеяться перед тем, как войти.

– Написана информация – будь здоров! А какие имена ты поставила рядом с Чекризовым! Павел Халов, Дондок Улзытуев… Классики нашего времени. Пусть радуется…

Я слушала утешительные слова писателя, спасителя своего, но они не доходили до меня. Потому что я зарекалась от каких-либо розыгрышей впредь. Раз их в моём авторстве воспринимают за «чистую монету», не будет розыгрышей отныне и навеки. Упаси Бог!..

Эпилог с неожиданностями
Несмотря на изданный поэтический сборник Олега Чекризова, он не состоялся ни как поэт, ни как прозаик. А вот журналистом был хорошим, умелым. Ценили его и в Чите, и во Владивостоке.

И вот как-то раз навстречу мне из здания по Ленинградской, 15 а выходит Олег Чекризов. Встречаемся один на один. Молниеносно вспомнив свой давний розыгрыш, по прошествии лет показавшийся мне жестокосердным, я ожидала от Олега упрёка, какой-нибудь словесной взбучки, которая бы уняла мои угрызения совести.

А он, искренне радуясь встрече, говорит: «Еленушка! Ты одна и только ты верила в меня. Пусть и в шутке, но поставила моё имя в один ряд с именами больших сибирских поэтов. Спасибо тебе! Ты умела быть настоящим товарищем и другом. Все эти годы я хранил и храню твою блестящую информацию ТАСС. В неё невозможно было не поверить.

Я много писал, стремился. Но ведь заработать на семью, на жизнь я мог только журналистикой. В ней и остался. Когда же рождались сокровенные строчки стихов, был несказанно счастлив».

…Случилось так, что своего давнего коллегу по «Комсомольцу Забайкалья» тогда я видела в последний раз. В один из дней в Александровском Заводе он не дописал своих новых строк в областную газету…

– Прости, Олег, и прощай, – говорила я, узнав о трагической вести. И сейчас повторяю эти слова. И каюсь за свою «премьеру» в жанре розыгрыша более чем полувековой давности. Жанр розыгрыша не мог стать моим, к счастью для разыгрываемых. Хотя – кто знает? И как знать?!

На редком снимке: Георгий Граубин – сотрудник «Комсомольца Забайкалья» в 1957 г. Фото Александра Конюхова.

Все материалы рубрики "Читаем"
 

Илона Куренная-Берцик
«Читинское обозрение»
№48 (1584) // 27.11.2019 г.



Вернуться на главную страницy