Довелось на днях посмотреть выпуск шоу-конкурса «Хочу к Меладзе». Телезрители наверняка знают, о чём речь: юноши в возрасте от 11 до 30 лет пытаются преодолеть немыслимо высокую планку требований для того, чтобы получить счастливый билетик – приглашение от Константина Меладзе стать участником нового бой-бэнда.
На сцену вышел молодой человек с обаятельной внешностью, талантливый – не случайно все до одного члена жюри выделили его из толпы соискателей. И вдруг один из ведущих, Игорь Верник, объявляет, что у конкурсанта есть одна особенность, о которой нельзя промолчать: он – гермафродит. И – крупным планом лица членов жюри и Меладзе: растерянность, неловкость, брезгливость, недоумение…
У меня заболело сердце. Я вглядывалась в лицо этого конкурсанта с его солнечной, светлой улыбкой и испытывала чувство стыда перед ним за наше несказанное хамство и бессердечие: вопрос, касающийся его личной жизни, сугубо интимный, обязательно было решать на виду у огромной страны? Господин Меладзе не мог решить его с коллегами за пределами сцены, вне объективов телекамер? И, в конце концов, такое жалкое объяснение, почему не могут взять в бой-бэнд этого талантливейшего человека – мол, им придётся где-то там вместе переодеваться, при этом возникнут какие-то трудности, – всё это звучало так жалко, так неубедительно!
Мы научились «политкорректности» по отношению ко всевозможным извращенцам и просто ненормальным людям, а человек, с которым жестоко обошлась природа – хороший, добрый, яркий человек! – подвергается такому унижению на глазах многомиллионной публики… Где ж она, эта самая политкорректность?
Впрочем, это не единичный случай на этом шоу. Молодой парень, тоже яркий, талантливый, но – с протезом руки после автоаварии, прекрасно выступивший и вполне достойный быть участником нового коллектива, стоит на сцене и выслушивает рассуждения на тему о том, насколько приемлемо человеку с протезом выступать на сцене… Где же эта самая политкорректность и элементарное милосердие? Кстати, если бы ведущие не привлекли внимание к этой проблеме, лично я так и не поняла бы, что у парня протез.
Неладно что-то в нашем королевстве с этой самой политкорректностью. На НТВ же прошла передача о встрече великого артиста Валентина Гафта с сыном, которого он практически не видел со дня рождения – 43 года. Тяжёлая, но всё же счастливая история родных людей, которые обрели друг друга. Но меня так поразило назойливое заглядывание объектива телекамеры в лицо Гафта, недавно перенёсшего инсульт – это явное смакование несколько перекошенных черт лица, любование чужой бедой и болью, что было очень большое желание дать, наконец, подзатыльник оператору, чтобы закончилась эта телевизионная пытка известного человека…
…Семейные дрязги крупным планом, с привлечением детей, соседушек и кумушек, когда дело в студии доходит до рукопашной, матюгов, не выдерживают никакой критики. Юные и не очень девицы, подыскивающие отцов своим незаконнорождённым детям, когда анализ ДНК берётся чуть ли не у половины населения села, – что это такое? И где тут политкорректность хотя бы по отношению к телезрителям, которым это всеобщее освинение подаётся под маркой «нормальной жизни»? Не понимаю…
Все материалы рубрики "Разговор по душам"
Елена Стефанович
«Читинское Обозрение»
№38 (1313) // 17.09.2014 г.
0 комментариев