«Нам предложено засеять 200 га, а земли у нас 106 га. Крестьяне говорят, что весной всех посадят в тюрьмы, отправят на шахты за то, что не расширили посевную площадь. А как? Просили землю за Ингодой, но не дают. Эти разговоры идут в открытую прямо на собрании. Недовольств в селе много».
Посёлок Титово располагался в пределах современной улицы Промышленной, которая сегодня относится к Ингодинскому району Читы. До революции титово – главный посёлок Титовской станицы, земли которой входили в нынешние Читинский и Улётовский районы.
Уничтожая казачество
Такая обстановка царила в колхозе «Труд» в посёлке Титово по свидетельству местного жителя Петра Сергеевича Аршинского в начале 1930-х. Бывший юнкер Читинского военного училища после расформирования училища на ст. Даурия вместе с остальными юнкерами продолжил службу в первой сотне личного конвоя Г.М. Семёнова. Был ранен в руку, уходил в Маньчжурию, но в 1922 г. вернулся в Россию.
Бывший посёлок Титово сейчас – это район улицы Промышленной, место, где я родилась и провела детство. Некоторые фамилии людей, там проживавших, мне близки и знакомы. Это потомки казаков. Сама я тоже принадлежу казачьему роду Пановых и Носыревых. Носыревы – выходцы из села Доронинского, основатели этого села. Многие казачьи фамилии были связаны родственными узами. Раньше только вскользь слышала о жизни казаков, это почему-то замалчивалось. Смешно и грустно вспоминать, как мы, воспитанные страной в духе интернационализма, жалели и переживали о народах Африки и Латинской Америки, а наших предков, защитников старой России, нас учили ненавидеть. Есть о чём задуматься…
Уже в 1934 году по решению Горсовета колхоз «Труд» был ликвидирован, земли отдали под строительство мелькомбината. Бывшие колхозники пошли работать на мелькомбинат, на лесозавод и другие предприятия. Но спокойствие в посёлке так и не наступило.
Репрессии следовали волнами, органы ОГПУ, НКВД, как на конвейере, штамповали контрреволюционные организации: в 1929-м, 1931-м, 1933-м и вот – наступил 1937 год. Контрреволюционерами были объявлены шесть человек – грузчики мелькомбината, трое из них были сыновьями местных казаков и один выходец из с. Доронинское.
Контрреволюционерами были объявлены шесть человек – грузчики мелькомбината, трое из них были сыновьями местных казаков и один выходец из с. Доронинское. По версии следствия группа замышляла поджог мелькомбината и лесозавода.
По версии следствия группа замышляла поджог мелькомбината и лесозавода. Пятерых сразу же расстреляли: Павла Ивановича Семёнова, Михаила Алексеевича Носырева, Владимира Ионикеевича Бакшеева, Фёдора Петровича Балаганского, Георгия Алексеевича Новосёлова.
Следствие работало ударно: разгромив одну группу, тут же выявило другую – из десяти человек, и снова дети казаков п. Титово (Пешкова, Басова, Котова…). Их обвинили в преступном замысле разобрать железнодорожное полотно в районе ст. Атамановка и подорвать водонапорные башни на улицах Калининской и Хабаровской и на Острове в интересах японцев, в случае если война с Японией всё же начнётся. Видимо, что-то пошло не так, да и на пороге был 1939 год: осудили только двоих. Один из них Георгий Петрович Басов.
Под завесой тайны
Время шло, миновали грозные 30-е годы, закончились Отечественная война, тяжёлые послевоенные годы, а люди так и не знали о судьбах своих близких, которые сгинули в годы репрессий. Попытки выяснить что-либо заканчивались, как правило, ничем. Но люди не сдавались, в архивах остались свидетельства их борьбы за честное имя своих близких.
Вот одно из них:
«Председателю Президиума Верховного Совета СССР Клименту Ефремовичу Ворошилову от гр. Дарьи Варфоломеевны Носыревой.
Я обращаюсь к вам с убедительнейшей просьбой по вопросу, который меня очень беспокоит 17 лет. В 1937 г. 31 декабря органами НКВД был арестован мой муж Носырев Михаил Алексеевич. Я, мать, оставшаяся после ареста мужа с четырьмя детьми, за этот промежуток времени очень много пережила трудностей, но всё-таки всех четверых их воспитала. Все прошедшие годы я жила и живу ради детей. Выросли мои дети, появились внуки, и теперь я жалею, что не устроила свою жизнь, но я ждала мужа, потому что ничего не знала о его дальнейшей судьбе и не знаю до сих пор. Дважды я пыталась что-нибудь выяснить, писала на имя начальника МГБ, но оба раза ничего определённого не сообщили. Прошу помочь мне: жив он или мёртв? Прояснить судьбу моего мужа меня обязывают мои дети, моя жизнь, которую я целиком и полностью отдала им, и мой муж – Носырев Михаил Алексеевич. Он был безграмотным человеком, работал грузчиком на Читинском мелькомбинате, жили мы с ним хорошо, правда, бедно, уважали друг друга (…)».
Только в 1954 году после очередного письма-заявления в управлении МГБ по Читинской области жене «контрреволюционера» сообщили, что её муж умер в 1943 г. в январе и похоронен по месту лагеря.
«И вот сейчас, когда последняя моя дочь получила среднее образование и работает, а в день ареста отца ей было всего два месяца, убедительно прошу вас пересмотреть дело мужа», – писала Дарья Варфоломеевна 2 апреля 1957 года.
«Умер в лагере»
Внимательный читатель наверняка обратил внимание, что о расстрелянном написали «умер в лагере». В архиве этому находится объяснение: в 1951 году С.Д. Игнатьев, заведующий отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК ВКПб и одновременно министр государственной безопасности СССР, напишет своим руководителям в политбюро такую записку:
«Согласно существующему порядку, на заявления родственников лиц, осуждённых к высшей мере наказания (ВМН) Коллегией ОГПУ – до 1934 г., Тройками ПП ВГПУ в 1931-1933 гг., Особой комиссией НКВД СССР и Прокуратуры СССР и Тройками НКВД республик, УНКВД краёв и областей в 1937-1938 гг., Особым совещанием при НКВД СССР в 1941-1942 гг. и Военной Коллегией Верховного Суда СССР с применением закона от 1-го декабря 1934 г, даются ответы, что эти лица осуждены к 10-ти годам лишения свободы и направлены для отбытия наказания в лагери с особым режимом без права переписки и передач. В связи с тем, что со времени осуждения большинства указанных выше лиц прошло уже больше 10-ти лет, такого рода ответы органов МГБ не удовлетворяют родственников осуждённых, тем более, что многие из них не могут без справки о смерти осуждённого разрешить свои правовые вопросы, такие, например, как заключение нового брака, оформление наследства, установление опеки и др. В связи с этим родственники осуждённых обращаются с многочисленными жалобами в центральные партийные и правительственные органы, к руководителям партии и правительства, настойчиво добиваясь получения исчерпывающего ответа о судьбе осуждённых. МГБ СССР считает целесообразным указанный выше порядок изменить следующим образом:
1) Родственникам лиц, осуждённых к ВМН, со дня ареста которых прошло свыше 10-ти лет, объявить устно, что осуждённые умерли в местах заключения. Такие ответы, как правило, давать только членам семьи: родителям, жене, мужу, детям. При необходимости разрешения родственниками осуждённых правовых вопросов выдавать справки о смерти осуждённых через органы ЗАГС. В целях сохранения строгой конспирации в этой работе, составление справок о смерти осуждённых для объявления их родственникам возложить на центральный аппарат МГБ СССР, а объявление этих справок – на ответственных работников МГБ на местах.
2) Впредь обращающихся в органы МГБ родственников направлять за получением справки о приговоре, его исполнении в Военную Коллегию.
3) Родственникам лиц, расстрелянных без суда фронтовыми особыми отделами НКВД, фронтовыми органами контрразведки «Смерш» и партизанами давать устные ответы о том, когда и за что они расстреляны. Проект постановления Политбюро ЦК ВКПб по этому вопросу предоставляется на ваше рассмотрение».
Под самый корешок
Напоследок хочется рассказать ещё одну историю – Николая Никифоровича Беляева (1876 года рождения), бывшего атамана Титовской станицы. Человек, который находился в тюрьме вместе с ним, рассказывал, как атамана пытали, подвешивая на крюк. Косвенное подтверждение этому в Книге памяти жертв политических репрессий в Восточном Забайкалье. Говорится, что Николай Никифорович Беляев приговорён 9 апреля 1931 г. к расстрелу, а сведений об исполнении приговора не имеется.
Аналогичная ситуация с Петром Сергеевичем Аршинским, жителем села Титово, с чьих свидетельств о колхозной жизни начато это повествование. Похоже, что оба не дожили до исполнения приговора, возможно, были замучены. Беляев был знаковым человеком, в 1916 году п. Шехолан переименовали в Беляевск в честь первопроходцев и основателей этого посёлка – казаков Беляевых.
Все материалы рубрики "Страницы истории"
Н.Л. Яшина
(по материалам из личного
и государственного архивов)
«Читинское обозрение»
№24 (1508) // 13.06.2018 г.
0 комментариев