В Забайкалье тоже была своя Хатынь, только на четверть века раньше
Над рубленной из добротного кедрача мензинской церквушкой, что в Красночикойском районе, скоро раздастся колокольный звон. Деньги на её восстановление потомки высылали даже из Лаоса. Собирают по крохам и сами сельчане. «Ничё, с Божьей помощью восстановим», – по-хозяйски рассуждают деревенские мужики.
Память не сотрёшь
Церковь построена казаками почти триста лет назад, в её стенах старинные кованые гвозди, над окнами чуть видны лики Николая Чудотворца, которые освободили от толстого слоя извёстки. «Вот достроим, и колокол нам привезут с Чикоя», – хлопает по добротным стенам Владимир Игумнов.
Основной костяк – мужчины в возрасте. Каждую свободную минутку проводят здесь, сетуя, правда, на отсутствие опыта в восстановлении церковных зданий. У принесённых сюда жителями икон тихо мерцают свечи, рядом святая водица, набранная на Крещенье. «Молодёжь нам помогает. Женщины вот забор красили. Нам всем это надо».
Чуть поодаль от бывшей церквушки памятник, вытесанный из каменной глыбы. «По рассказам стариков здесь похоронен сын дьячка», – вспоминает Рогозин. На памятнике углубления, возможно, вырубленное имя с датами. Пойди теперь разбери – всё закрашено. С какой же остервенелостью у нас затиралось всё то, что могло остаться потомкам как историческая ценность… Но жители Мензы свою историю стереть не могут – слишком страшны были события в этих местах в годы гражданской войны.
Приговор один: расстрел
Неспокойно в Красночикойском районе стало ещё в 20-м. В сентябре бандиты барона Унгерна, командовавшего Даурской дивизией, повесили старика Шильникова, который пас скот на реке Нарытуй, потому что сын у него был «красным». Село всколыхнулось. Карательный отряд тогда ушёл в Монголию, чтобы вернуться с расправой в мае 21-го. Свидетельств того, что сам барон был в этих сёлах, нет.
Целью Унгерна был захват Кяхты, Верхнеудинска (Улан-Удэ), выход к Байкалу, где у станции Мысовой планировалось взорвать железную дорогу, отрезав Амурскую, Приморскую области, Забайкалье от Советской России. Чуть позже был перехвачен приказ, написанный бароном в Монголии: «Коммунистов, комиссаров и жидов уничтожать на месте вместе с семьями… Приговор может быть только один: расстрел». Отъявленные головорезы – русские казаки, буряты, монголы, корейцы, китайцы – в 500 сабель обрушились на Мензу, Укыр, Шонуй, Дакитуй и другие чикойские сёла.
Массовая казнь
По обе стороны маленькой Мензы памятники – каменные часовые. Рядом с ними становится не по себе, как только местные начинают рассказывать о леденящих кровь событиях.
Первый удар в 21-м году бандиты нанесли по погранзаставе, зверски убив её начальника Стогнина. Солдаты пытались спастись в водах речки Мензы, но та, как назло, сильно разлилась. Живыми из неё выбрались лишь несколько человек. Уничтожив погранзаставу, убийцы взялись за население таёжного села Менза. Хладнокровно рубили шашками, вешали, расстреливали. Старики, женщины, дети падали замертво. Особым зверствам подвергались те, кто поддерживал советскую власть и имел сына, мужа, отца в рядах Красной армии.
В соседнем селе Укыр люди наспех собрали отряд, но куда было горстке людей выстоять перед вооружённой до зубов бандой… С гиканьем каратели въехали в село, спешиваясь, заходили в дома, вскрывали амбары, чтобы поживиться. Визжали поросята, кудахтали куры, ревели в голос ребятишки вместе с матерями…
Народ сгоняли, как скот, в верхний край села. «Бабку Анисью, которая ругала головореза, ударил плетью. Дальше уже никто ничего не говорил. Шли молча», – вспоминал Фёдор Лисихин, уроженец с. Укыр. По толпе открыли шквальный огонь, крошили саблями. В тех, кто подавал признаки жизни, стреляли в упор. Безногого Наума Петровича Арефьева тоже не пожалели. Инвалид Первой мировой войны рассудил: «Меня, калеку, пощадят», выполз на улицу. Изрубили на куски. Охотников Селивёрста Афанасьева и Маркела Михайлова связали и стали переправлять через Мензу. Маркела на том берегу привязали к берёзе и… отрубали пальцы, уши, выкалывали глаза. Нервы Афанасьева не выдержали, он перевернул лодку, утонул сам и потянул за собой своего душегуба.
Насытившись расправой, банда вернулась в село. С места массовой казни потянуло дымом.
Единственный свидетель
Выполняя приказ безумного командира, унгерновцы решили стереть Укыр с лица Земли. Обшарив каждый угол, вытащили тех, кто прятался, и погнали уже в нижний край села. Евгения Михайлова, единственная выжившая в том месиве 12-летняя девочка, вспоминала: «Нас втолкнули в толпу, а от казаков, монголов слышались слова: «Скоро угостим». Какое «угощение» они нам готовили, мы не знали, так как весть о том, что произошло в верхнем краю, до нас ещё не докатилась». Палачи же с ухмылками расположились около людей полукругом, а по сигналу дали залп, второй, третий. «Вокруг меня падали люди. От страха я уцепилась в тётку… Падая, она накрыла меня телом. Тут я потеряла сознание и не слышала, что было дальше».
Евгуша (так называли её деревенские) очнулась только на второй день. Девчонка с трудом выбралась из-под застывшего тела тётки Дуни. Безмолвные трупы смотрели стеклянными глазами в небо. Девочка повернула к деревне, но ноги приросли к земле – вместо села в 200 домов осталось чёрное пепелище. Женя поняла, что ни дома, ни мамы у неё больше нет. Бросилась в лес. Проплутав Бог знает сколько, увидела костёр. Такие же беглецы, гонимые страхом, встретили девочку, напуганную и перемазанную кровью. После её рассказов люди решили уходить вглубь тайги.
Бандиты же двинулись дальше, оставляя за собой трупы и выжженную землю.
Когда банда прорвалась в чикойскую долину, житель села Аца Шойдок Чагдуров тёмной ночью переправился через реку Чикой, предупредил в селе Шимбилик отряд красноармейцев о наступающей банде Тапхая (Тубанова). Он заплатил за это высокую цену. Заняв Ацу и узнав о доносе, головорезы схватили родного брата Шойдока, избили до полусмерти, привязали к колу, обложили берёстой и сожгли заживо.
Нескоро жители вернулись в родные места, долго скитались по тайге. Сегодня мы наблюдаем нечто подобное на Украине: бомбёжки, выстрелы. Население вынуждено сниматься с места и бежать, куда глаза глядят.
…Страх немного улёгся только после того, как банда была разбита в долине Чикоя партизанами, и её остатки позорно бежали в Монголию. Чуть позже будут посчитаны жертвы: в Укыре за одну ночь унгерновцы уничтожили почти 200 человек, в Шонуе – 25.
Империя Чингисхана
Такова была цена всего одного эпизода гражданской войны в Забайкалье. А её, войны, всегда жаждал Роман Унгерн фон Штернберг, выходец из старинного немецко-балтийского графского и баронского рода. «В моих жилах течёт кровь Аттилы, гуннов, германцев и венгров. Один из наших сражался вместе с Ричардом Львиное Сердце и погиб под стенами Иерусалима. В битве при Грюнвальде пали двое из нашей семьи. Были среди нас странствующие рыцари, пираты и даже алхимики», – с гордостью говорил он о своём тысячелетнем роде. Один из мемуаристов того времени сказал однажды о Романе так: «Его письма родным с фронта напоминали песни трубадура Бертрана де Борна, они дышали беззаветной удалью, опьянением опасности. Он любил войну, как другие любят карты, вино и женщин».
Унгерн был одинок, женой ему была сама война, семьёй – солдаты его дивизии. Хотя законный брак в его жизни всё-таки был. Он женился на китайской принцессе Цзи из свергнутой династии Цин (получила имя Елена Павловна Унгерн-Штернберг). Но историки называют этот брак политическим. За ним последовал развод, барон снова мчался на поле битвы.
Он верил в свою избранность, в его окружении всегда были предсказатели, астрологи, гадалки. Одной из его главных идей была реставрация империи Чингисхана от Тихого океана до Каспийского моря. Колчаковский офицер Борис Волков писал: «Мистицизм барона – убеждение в том, что Запад – англичане, французы, американцы, сгнил. Что свет с Востока, что он, Унгерн, встанет во главе диких народов и поведёт их на Европу…». Кое-что ему даже удалось сделать: восстановить независимость Монголии, освободив её от китайской оккупации.
Дикая дивизия
Задолго до гражданской войны, в 1910 году, барон служил в Аргунском полке Забайкальского казачьего войска, который тогда находился на станции Даурия. Через шесть месяцев службы из-за пьяной выходки Унгерна попросили покинуть полк. С помощью родственных связей барона перевели на Амур.
Уезжая из Даурии, Унгерн поспорил с сослуживцами, что имея при себе только винтовку, питаясь только охотничьими трофеями, передвигаясь на лошади по глухой тайге, без всяких проводников сможет преодолеть более 400 вёрст (почти 430 км) от Даурии до Благовещенска, плюс переправиться на коне вплавь через реку Зею. Безумец выиграл пари. Никто тогда и не догадывался, что Унгерн вернётся в Даурию через восемь лет и учинит тут кровавые расправы…
С середины 1918 года в Забайкалье появится знаменитая Азиатская дивизия (её ещё называли Дикой), входящая в белоказачьи формирования атамана Семёнова. В разных источниках её численность разнится: от двух до пяти тысяч человек. Командовать ею будет Унгерн. Создав в Даурии государство в государстве, он провозгласит себя в нём князем. Кормиться дивизия будет грабежами проходящих мимо поездов.
В борьбе за власть
Унгерн фон Штернберг стал героем или антигероем многих стихотворений, фильмов, мемуаров, газетных заметок. Многочисленные авторы пытались осмыслить, кем же он был: «самодержцем пустыни», «безумным мистиком», «монархистом», «борцом с революцией»… Идеям его не суждено было осуществиться. 15 сентября 1921 года барона казнили.
…Село Укыр было восстановлено, сейчас люди живут в основном промыслами, хозяйством, как и в Мензе. Только сегодня там иная трагедия – люди бегут из сёл от безденежья, безработицы, отсутствия социальных объектов. Вернуть их, пожалуй, сюда будет сложно или невозможно вовсе. Быть может, колокольный звон над селом развеет это смутное и страшное время, когда приходится бежать не от сабель и винтовок, а от самой жизни?
В материале использованы: литературная запись Ильи Чернева «Это было на Чикое. Говорят красные партизаны Забайкалья» (1961), газета «Знамя труда» (воспоминания Н. Соболева, Ф. Севостьянова), книга «Самодержец пустыни» Л. Юзефовича (1993 г.)
0 комментариев