Интернет наполнен самыми разными сообщениями о том, что «Митрополит Читинский и Петровск-Забайкальский Владимир, выступая 10 декабря перед депутатами Заксобрания края, выразил надежду на поддержку депутатов в содействии передачи музея декабристов в Чите русской православной церкви»…
И даже издал указ о создании православного казачьего прихода храма Святого Архангела Михаила. Возникает вопрос: кто же всё-таки хозяин в городе и крае? Прибыв в Читу полтора года назад, митрополит сам себя уполномочил распоряжаться чужим имуществом? 

«Берегись, Ильковский!» 
Ещё из Интернета: «Атаман Забайкальского казачьего войска, вице-премьер правительства Геннадий Чупин направил письмо губернатору края Константину Ильковскому с просьбой передать музей декабристов в Чите русской православной церкви…». Подхватил эту «здоровую нормальную идею», как он сам выразился, депутат Законодательного собрания Роман Щербаков со словами: «Читинский музей декабристов может жить и в другом месте».

А с противоположного конца страны мало кому известный (разве что казакам) А. Полуполтинных направляет заявления в краевую прокуратуру с требованием вмешаться. Даже указывает, что должен сделать упомянутый орган. Призывает казаков «брать за грудки министра культуры Колосова», угрожает губернатору: «Берегись, Ильковский!». И уж совсем презрев правила приличия, восклицает: «Чем декабристки лучше «Пуси райт»?». Неужели трудно понять, что очерняя ни в чём не повинных жён декабристов, он оскорбляет чувства тысяч забайкальцев. Кстати, на городском портале «Анапа.инфо», как пишет сам Полуполтинных, закрыли его блог за то, что он «переходит планку», и советуют «умерить пыл».

Наконец, вступил в полемику председатель правления Забайкальского крайпотребсоюза Сергей Гальченко, предложив разместить музей декабристов в здании Забайкальского института предпринимательства, поскольку «первый потребительский кооператив был создан декабристами»… Надо сказать, ни один из них не задаётся пониманием того, что не только Забайкалье, но вся Россия утратит уникальный объект, связанный с одним из ярчайших событий в истории России, независимо от того, кем и как воспринимается и расценивается это событие.

История не учит
1991 год. По истечении шести лет после открытия музея настоятель Воскресенского храма Владимир Прокопенко (не путать с нынешним митрополитом Владимиром) обратился в Ингодинский райисполком с просьбой о передаче РПЦ здания Михайло-Архангельской церкви. Даже было вынесено решение городской Думой о передаче храма. Нигде не оговаривалось, куда переселять экспозиции. Но мощное выступление общественности спасло ситуацию. Именно тогда ради сохранения музея родилась идея строительства в Чите большого храма. 

Забайкальцы собирали добровольные пожертвования, покупали билеты на благотворительные вечера, сбор направлялся на его сооружение. Помогли Забайкальская железная дорога, городская и областная администрации. В итоге выстроили храм, и не простой, а образец высочайшего зодчества. компромисс, казалось, найден. 

Большинство из нас – православные. Мы часто бываем в Казанском храме. Но человек так устроен: ему нужен и музей декабристов – место, где взрослые и дети узнают о нашем прошлом, учатся беречь память об этом прошлом. Без прошлого нет будущего. Мы отдаём дань уважения декабристам даже не за то, что они подняли мятеж, (восстания, забастовки случаются нередко в разные времена и в разных странах), а за то, что они сделали для развития нашего края. Не будь на забайкальской земле декабристов, неизвестно, как долго шла бы сюда цивилизация. В России есть города, которым по тысяче с лишним лет, а Чите в разы меньше. Но уровень культуры, литературы, искусства, образования у нас не ниже, чем там. И забывать об этом мы не имеем права.

Но даже при появлении нового вместительного храма в 2007, 2010 годах Михайло-Архангельская церковь снова становилась предметом распрей. И опять общественность активно защищала её. 

С самого начала претендентам на старинную церковь не раз сообщалось о том, что есть акт экспертизы о техническом состоянии здания. А оно таково, что, несмотря на реставрацию, перекрытия слабые. Нет запасного выхода, окна небольших размеров, зарешёчены. Учитывая всё это, посещаемость музея следует ограничивать: принимать не более 20 на втором этаже, а всего в музее – не более 40 посетителей одновременно. 

Музейные работники строго соблюдают эти предписания. А как можно регулировать число прихожан, например, в церковные праздники? Протянуть поперёк двери ленточку или отсчитать 40 человек и закрыть дверь? Кроме того, от открытого пламени свечей возможны искры на пересохшие брёвна стен, покрытые масляной краской. Почему-то и это никого не вразумляет.

Как начинался музей
До открытия музея в 1985 году бывшая церковь никому не была нужна. Православная община отказалась от неё ещё в 19 веке «за ветхостью». Полуразрушенная, обветшалая, пугающая провалами разбитых окон, постройка не привлекала ни священников, ни кого бы то ни было. Общежитие, пельменная, склад пищеторга… Чего здесь только не было. Наконец, нашли ей достойное применение. В конце 70-х прошлого века сюда пришли строители. Сколько сил, средств, нервов было затрачено на восстановление заброшенной развалюхи! Чего стоили поиски брёвен нужного диаметра для замены сгнивших нижних венцов старинного храма! Обследовали запасы древесины во многих лесхозах, наконец, нашли подходящие только в Дровяной.

Все картины, витрины, экспонаты, стенды заказывались и оформлялись с учётом расположения именно в этих интерьерах. Перенос их в любые другие помещения, другие стены, как это предлагает т. Гальченко, невозможен потому, что они нигде не впишутся, не будут смотреться, восприниматься и впечатлять так, как сейчас, в своём музее. Об этом предупреждали авторы проекта реставрации архитекторы Е.А. Черников и З.В. Краснова из московского института «Спецпроектреставрация». Даже тональность колера для окраски оконных переплётов подбиралась так тщательно, что рабочим из читинского «Горремстройтреста», осуществлявшим строительные работы, приходилось перекрашивать оконные рамы по нескольку раз, добиваясь требуемого оттенка. Это как раз надо понять тем, кто с лёгкостью необычайной рассуждает о передислокации музея декабристов куда бы то ни было. Ведь речь идёт не о минералогическом музее, который можно, действительно, разместить где угодно. Но экспонаты музея декабристов – это не камни. 

Мало кто знает, что чугунное ограждение территории музея и вокруг захоронения Софьи Волконской выполнялось на Читинском машзаводе по чертежам, выполненным на Ленинградском комбинате живописно-оформительского искусства с использованием декабристской символики: факелы, кисти знамён. Как с этим быть? Ограждение тоже переносить? Ведь оно неразрывно связано с декабристской тематикой и выполнялось не для церкви, а для музея. Люстру, выполненную из латуни, под старину, разве можно приспособить в помещении с иными габаритами, чтобы обеспечить ту освещённость, какая требовалась по проекту? 

Перенос музея невозможен
Как ни пытаюсь, не могу себе представить музей в безликой бетонной коробке Забайкальского института предпринимательства с невыразительной архитектурой, совершенно не соответствующей внутреннему содержанию музея, не имеющей никакого отношения к декабристам. К тому, что последние были первыми артельщиками, можно с такой же уверенностью добавить, что они были первыми врачевателями, художниками, архитекторами, музыкантами, огородниками. Так может потеснить краевую клиническую больницу или ботанический сад для музейной экспозиции? 

Думаю, что предложение С. Гальченко о переселении музея в абсолютно не приспособленные помещения не может рассматриваться всерьёз. Музей – это не только сама церковь, это – целый комплекс. Ведь здесь же – захоронения дочери Волконских и супруги Д.И. Завалишина, жилой дом одной из жён декабристов – Е.П. Нарышкиной, рядом – раскопки траншей с фрагментами фундаментов под казематами… По этому пятачку читинской земли декабристы ходили, разводили огороды, столярничали, слесарничали, создали музыкальный квартет. Впервые в Чите зазвучала классическая музыка, которую по другую сторону острожного забора слушали читинцы – наши предки. Здесь установлен первый верстовой столб, от которого начинался многодневный переход декабристов из Читы в Петровский завод.

Нет в России ни одного музея подобной тематики, размещённого во вновь отстроенных корпусах. Предположим, даже если придётся возводить новое здание для музея (как один из вариантов решения спора), где взять средства? Цена вопроса высока. Это при нашем-то хронически дефицитном бюджете? Ни РПЦ, ни казаки точно помогать не будут, как мы помогали при строительстве Казанского собора. Да и в чём и когда они помогают, даже когда приходит беда: горят леса, деревни, дачи? Где эти самые казаки?

Министр культуры В. Колосов, в чьём ведении находится музей, чётко дал понять: «В ближайшем будущем решение проблемы не предвидится из-за непростой экономической ситуации». Этим всё сказано.

Общественная палата Забайкальского края однозначно выразила своё отношение, обратившись к митрополиту с просьбой отказаться от притязаний на Михайло-Архангельскую церковь. Очередь – за краевым Законодательным собранием. Почему оно молчит, отделываясь цитатами из классики? Хочется надеяться, что не все его члены имеют то же мнение, что и Роман Щербаков, в противном случае они не с народом, не с избирателями. Думаю, и президент не может поддержать противостояние между многотысячным сообществом, организовавшим повсеместный сбор подписей в защиту музея, и небольшой группой казаков. 

А пока напомню о том, что в своём послании участникам краевой научно-практической конференции, посвящённой 190-летию восстания декабристов и 30-летию Читинского музея декабристов, губернатор К.К. Ильковский отметил: «Очень важно, что конференция проходит в здании одного из лучших музеев Сибири, значение которого для сохранения нашей истории, культуры трудно переоценить». 

Все материалы рубрики "Трибуна "ЧО"
 

Людмила Арзамасцева,
экскурсовод, член Союза журналистов РФ
Фото Евгения Епанчинцева
«Читинское обозрение»
№3 (1383) // 20.01.2016 г.

Вернуться на главную страницу