100 лет назад, 6 июня 1920 года, в Чите торжественно открылось Краевое Народное Совещание, как предполагалось, парламент всей «Российской Восточной Окраины», то есть Дальнего Востока. Это была первая и последняя попытка атамана Григория Семёнова ответить на требования соратников и союзников либерализовать его режим.
Крушение мифов
В 1918-1919 годах сложились два основных мифа о забайкальском атамане. Во-первых, что он настоящий полководец. Во-вторых, что он крепкий государственник, сумевший построить настоящую белую государственность в Забайкалье. Эти мифы особенно укрепились после того, как в 1919 году разрешился затяжной конфликт между атаманом и адмиралом Колчаком, который не только махнул на забайкальского князька рукой, но даже присвоил ему звание сначала генерал-майора, а затем и генерал-лейтенанта. Финалом стал указ адмирала, который 5 января 1920 года передал атаману всю полноту власти в этой самой «Российской Восточной Окраине». Это была последняя крупная ошибка Верховного Правителя.
Полководцем Григорий Михайлович не был. Да, он был лихим и отважным рубакой, но полководческим талантом не обладал. Ему хватало ума передать решение боевых вопросов настоящим полковникам и генералам, имевшим для этого и способности, и необходимое образование. Но миф до весны 1920 года всё ещё (во многом благодаря прессе) сохранялся. Он рухнул в дни двух (апрельского и майского) наступлений на Читу войск Народно-революционной армии ДВР и красных партизан. Читу спасли каппелевцы и японцы. В первом сражении отличился приведший каппелевцев в Забайкалье генерал Сергей Войцеховский, во втором – сменивший его генерал Николай Лохвицкий.
Каппелевские генералы неслучайно стали называть свои части именем Владимира Каппеля, а не адмирала Колчака. Владимир Оскарович был сторонником народовластия, а не диктатуры. В его войсках сражалось много бывших красноармейцев, а также Ижевская и Воткинская дивизии, состоявшие из рабочих Урала. Генералы Каппеля считали, что, если адмирал не удержался на карательной политике, атаману это вообще не по силам.
И Григорий Михайлович попытался доказать, что он тоже либерал. 15 февраля, ещё до прихода в Читу отступавших из Сибири войск адмирала, атаман собрал краевое (на самом деле, исключительно читинское) собрание общественности, на котором объявил, что состоятся выборы краевого законодательного органа власти. Но потом сам усомнился в разумности этой идеи. И вместо законодательного решил создать законосовещательное. В марте атаман созвал 4-й чрезвычайный круг Забайкальского казачьего войска (ЗКВ). Уж казачки-то должны были его поддержать, но он ошибся. На круге поддержка ему, конечно, была высказана, но критики действий его карателей было больше. На земский съезд атаман вообще не пошёл, зато туда явились каппелевские генералы. В итоге съезд осудил внутреннюю политику атамана. На глазах рушился миф о нём, как о крепком и популярном руководителе.
В этой ситуации атаману уйти бы в отставку, уступив пост главы «Российской Восточной Окраины» кому-то другому. Увы, он во всём видел лишь интриги пришедших из Сибири. Спустя годы в своих мемуарах «О себе» он написал, что тогда против него «началась кампания со стороны высшего генералитета армии». Его противники были убеждены, как отмечал Григорий Михайлович, что, «приняв после покойного адмирала руководство национальным движением, я взялся не за своё дело, не будучи офицером Генерального штаба и не имея специальной подготовки для общественно-политической деятельности». Признаться в том, что они были правы, он так и не смог.
Недоделанный парламент
Атамана подстёгивали происходившие события, а он всё ещё пытался оттянуть открытие обещанного парламента. Только после объявления об образовании в апреле в Верхнеудинске (ныне Улан-Удэ) Дальневосточной республики (ДВР), в руководство которой наряду с большевиками вошли эсеры и меньшевики, ему пришлось 21 апреля издать закон о созыве Краевого Народного Совещания. К тому времени белый Дальний Восток уже начал разваливаться. Последний управляющий делами правительства адмирала Колчака писал в мемуарах об этом времени: «Читинской власти не признал ни Владивосток, где свергнут был генерал Розанов и воцарилось приморское земство, присвоив себе верховную власть, ни Благовещенск, который поспешил стать советским, ни генерал Хорват, который с полным основанием поспешил отказаться от признания верховенства над общероссийской концессией в Китае какой-либо местной власти. Дальний Восток рассыпался».
Атаман, объявляя о выборах в Краевое Совещание, понимал, что речь идёт исключительно о Восточном Забайкалье, которое тоже не полностью уже было под его властью. Представителей на Совещание первыми избрали (ещё до появления Закона о выборах) на 4-м Круге ЗКВ, потом несколько человек избрала Читинская городская Дума, ещё несколько были избраны от органов самоуправления ряда районов Восточного Забайкалья. Когда своих представителей попытались избрать беженцы и старообрядцы, их со страниц газеты «Забайкальская новь» публично отстегал редактор газеты Арсений Васильевский. Сам Арсений Георгиевич был избран в состав Совещания от Читинской городской думы (в 30-е годы ему это членство поставят в вину и арестуют, а в 1937-м расстреляют).
«Умиротворение края»
В итоге в зале землемерного училища (в настоящее время в нём располагается Управление ГОЧС по Забайкальскому краю) 6 июня собралась небольшая (около двух десятков человек), группа «народных представителей». Их разбавляли представители власти, военного командования и прессы. Как справедливо отметил в своей книге «Забайкальская белая государственность» Владимир Василевский: «Отрицательное отношение атамана к демократическим институтам и вынужденность такого решения негативно сказались как на составе, так и на объёме полномочий будущего представительного органа».
Опоздавший на несколько часов (все его ждали, не начиная работу совещания) атаман чётко определил своё видение роли этого парламента: «Отныне население Забайкалья, а впоследствии и всего Дальнего Востока в лице своего представительного органа – краевого совещания, законодательными правами облечённого, призвано само к устроению собственной жизни. Отныне сам народ кузнец своего счастья, и спасение родного края нашей Дальне-Восточной Окраины кроется в мудрости и дальновидности его решений. И первым таким краевого народного совещания мудрым решением да будет его неуклонное стремление помочь краевой власти в её мероприятиях по умиротворению края».
После своего выступления атаман покинул Совещание и больше его заседаний не посещал. Но оказалось, что большинство членов этого своеобразного парламента были настроены против своего создателя и проводимой им внутренней политики. Более того, уверенные в поддержке как каппелевцев, так и японцев, члены Совещания в ряде выступлений стали требовать наказать семёновских карателей. А избранный председателем Совещания Арсений Васильевский пошёл ещё дальше: потребовал гласности в вопросах бюджета и золотого фонда. Выступление атамана на открытии восторга у собравшихся не вызвало, а вот Николая Лохвицкого они приветствовали достаточно дружно. Он же высказался за расширение демократических прав и свобод, оживление деятельности земского, городского, казачьего и национального самоуправления.
Избранные члены Совещания искренне надеялись, что своими решениями и выступлениями позволят придать режиму атамана более человечный облик, а это даст возможность более эффективно бороться с режимом большевиков. Тексты их выступлений, содержавших изрядную дозу критики белого режима, печатали газеты, обсуждала общественность. Атаман был в ярости, но сделать ничего не мог. Приходилось оглядываться на союзников.
Упущенный шанс
Американцы, англичане и французы в июне через Владивосток покинули Россию. Но оставались японцы, поддержавшие выборы в этом городе Приморского Народного Собрания, состав которого и по численности, и по своему, так сказать, качеству был более представительным, чем забайкальское Краевое Совещание. 20 июня его делегаты собрались на первое заседание. У атамана появился ещё один соперник, сила которого была в поддержке со стороны японцев.
26 июня атаман Григорий Семёнов подписал акт о реконструкции краевой власти, а также о «присвоении Краевому совещанию законодательных функций с присвоением ему названия Краевого Народного Собрания». Одновременно в отставку был отправлен Николай Лохвицкий. В вопросах плетения интриг атаман был отличным специалистом, но радикально что-либо изменить он уже не мог. Японцы по договорённости с руководством ДВР в августе покинули Забайкалье. Семёновское правительство переехало в Борзю. Атаман требовал, чтобы члены Народного Собрания перебрались туда же, но они отказались. Он сначала приостановил действие этого парламента, потом разрешил, а после того, как его председатель Арсений Васильевский предложил им самораспуститься, его закрыл.
Таким образом, попытка создать свой краевой, то есть не только забайкальский парламент, у атамана провалилась. Неслучайно в своих воспоминаниях он для этого органа власти добрых слов не нашёл. Политическим лидером, как и полководцем, российского уровня, забайкальский атаман Григорий Семёнов так и не стал, не сумев воспользоваться шансом, предоставленным ему адмиралом Колчаком.
Все материалы рубрики "Страницы истории"
Александр Баринов
«Читинское обозрение»
№24 (1612) // 10.06.2020 г.
0 комментариев