«Доживём до зари» — так называется книга забайкальского журналиста Владимира Кибирева. Она посвящена Михаилу Вишнякову, которому 2 сентября исполнилось бы 70 лет, но которого уже семь лет нет с нами. Перед вами две главы из этой книги — трогательной, глубокой, написанной с большой любовью к Поэту, Коллеге, Другу, с которым почти за сорок лет Владимир Кибирев прошёл немало общих дорог. 

За давностью лет невозможно вспомнить факт нашего знакомства, но это не так уж и важно. Одно могу сказать определённо: это было в «КоЗе» (так сокращённо называли областную молодёжную газету «Комсомолец Забайкалья») ранней весной 1971 года, когда редактор Николай Братчиков принял автора этих строк на должность младшего корреспондента с трёхмесячным испытательным сроком. Вместе со мной в тот период в молодёжку пришли несколько новых и молодых – нам было немногим за двадцать – журналистов. «Старички», а их было большинство в редакции, относились к нам небрежно-снисходительно, как будто нас и не существует.

Не могу сказать, что коллектив «КоЗы» тех лет был дружным и сплочённым. Постоянно возникали споры, доходящие до публичных ссор. В основном бузили «старики», хотя им было в среднем или около тридцати, или чуть за тридцать. Они постоянно сравнивали стиль и методы старого редактора Смольянинова с недавно утверждённым редактором Братчиковым. Судя по атмосфере недоброжелательности к новому руководителю, постоянно можно было слышать одну и ту же фразу: «Смольянинов поступил бы так, Смольянинов поступил бы эдак». Сравнения постоянно были не в пользу нового редактора, который, понятно, стал руководить газетой по-своему. 

Мы долго не могли понять, в чём причина такой привязанности Вишнякова к бывшему руководителю, пока кто-то из «старичков» не поведал нам «страшную тайну». Произошло это событие за год до нашего прихода в редакцию. Тогда, в апреле 1970 года, всё прогрессивное человечество готовилось отметить знаменательную дату – 100-летие со дня рождения вождя мирового пролетариата, основателя первого в мире государства рабочих и крестьян В.И. Ленина. Не исключением была и редакция областной молодёжной газеты, подготовившая к печати красочный номер. Вычитали его все, кто только мог: корреспонденты, ответственный секретарь, корректоры, выпускающий, редактор, сдали в типографию. Вишняков – как дежурный – подписал сигнальный номер  и отбыл с чистой душой домой, налил чаю, развернул тот самый номер, и глаза полезли на лоб. Заголовок во всю первую полосу сообщал: «В.И. Ленину – 110 лет!». Какие 110?! Как?! Если газета выйдет в таком виде, вся редколлегия получит до конца жизни «волчий билет»! Дежурный Вишняков тут же полетел в типографию, а весь тираж – 45 тысяч экземпляров – оказался уже отпечатан. В обстановке строгой секретности от начальства весь «брак» пустили под нож, номер перевыпустили, а назавтра главный редактор подписал приказ – премировать М.Е. Вишнякова месячным окладом «за бдительность». 

На летучках, проходящих ежемесячно под руководством нового редактора Братчикова, шум и рёв стоял такой, что хоть святых выноси. Каждый из «стариков» считал свой опубликованный материал гениальным, а посему именно его, а ничей другой, надо выделять как лучший и вывешивать на красную доску почёта. Особенно усердствовал старший корреспондент отдела пропаганды Михаил Вишняков. Однажды он заявил: 
– Нам, мастерам слова, надо готовить в месяц один, максимум два очерка, а в остальное время писать стихи и рассказы. А заметки в каждый номер пусть собирают молодые сотрудники, такие, как этот (кивок в мою сторону – прим. авт.).

Редактор резко осаживал зазнававшегося не по дням, а по часам молодого поэта: 
– Такой роскоши не позволяет себе даже Аграновский. Не надорвётесь выдавать по одному очерку в месяц?

(Известинец Анатолий Аграновский был суперпопулярным журналистом, публикации которого порою обсуждали на заседаниях правительства СССР.)

– Аграновский нам не указ, – витийствовал Вишняков, – он стихов не пишет. Что же касается необычных тем, то мы столичным коллегам можем нос утереть. Вот, например, я планирую написать очерк о соревновании передового токаря Дарасунского завода горного оборудования и лучшего тракториста одного из колхозов Карымского района. Как идея? 

– А что, Михаил Евсеевич, дерзайте! – вдруг одобрил его предложение редактор. – На всё про всё отпускаю вам десять дней и ни часа больше.

Полторы недели в редакции не толпились молодые дарования, которые обычно окружали Вишнякова с утра до вечера. Создавалось впечатление, что каждый второй школьник областного центра пишет стихи и желает опубликовать их в «КоЗе». С ними Михаил Евсеевич был готов обсуждать стихи сутки напролёт. Разворот поэзии и прозы начинающих авторов с поэтическим названием «Гуран» выходил регулярно один раз в месяц, и всегда эти выпуски отмечались на летучках.

Хорошо помню, с каким нетерпением мы ждали публикации очерка о соревновании токаря и тракториста. Наконец, после редакторской правки, шумных возражений автора, согласований наверху, то есть в обкоме комсомола, материал увидел свет. Несмотря на литературные изыски, игру слов и поэтических образов, очерк на сюрреалистическую тему явно не получился. Молодёжь, к которой относился и я, на летучке в пух и прах раскритиковала материал, не оставив камня на камне. После того как редактор неожиданно поддержал нас, Вишняков вскочил и заявил:
– Да идите вы все куда-нибудь подальше! Никто из вас не разбирается в настоящей публицистике. Вам бы только заметки писать о комсомольских заседаловках, а до настоящих очерков вы ещё не доросли. 

За нетактичное поведение редактор объявил старшему корреспонденту М.Е. Вишнякову выговор, а он демонстративно перестал с нами здороваться. Мы сильно не переживали, так как и раньше поэт нас мало замечал, а после той летучки вообще перестал общаться.

Круг его общения распространялся только на заведующую отделом пропаганды Елену Берцик-Куренную и завотделом спорта Володю Галактионова. Было весьма занятно наблюдать за этой странной парочкой, прогуливающейся по коридорам первого этажа управления Забайкальской железной дороги. (Редакция «КоЗы» арендовала три кабинета в правом крыле управления). Вишняков – неповоротливый, худой, высокий, с бородкой, Галактионов – небольшой, плотный, холерик по натуре, который даже спокойно ходить не умел – бегал. Оба – в очках, оба относились к «старичкам». После этих прогулок в газете появлялись интереснейшие материалы под рубрикой «Гость редакции». Запомнилась их беседа с Героем Советского Союза, генералом армии, командующим Забайкальским военным округом Петром Беликом. Удивило не то, что они смогли разговорить этого закрытого, легендарного человека, а сам факт попадания к нему на приём, когда многие генералы не могли месяцами этого сделать. Потом были беседы с председателем КГБ, начальником УВД, председателем облисполкома, первым секретарём обкома партии и так далее. Мы по-доброму позавидовали, когда после ряда таких запоминающихся бесед появился приказ редактора о поощрении двух наших старших коллег премией в размере месячного оклада каждому. Что и говорить, это был высший пилотаж!

Неизвестно, сколь долго мы проработали бы в одной редакции с Михаилом Евсеевичем, если бы звёзды на небесах расположились должным образом. Но произошло то, что рано или поздно должно было произойти: Елена Берцик опубликовала разворот под общим заголовком «Где золото моют в горах», в котором «наехала» на райком партии то ли Нерчинско-Заводского, то ли ещё какого-то другого «промышленно развитого» района. Да ладно бы покритиковала партийный орган, ещё и неправильно озвучила фамилии некоторых высокопоставленных чиновников местного разлива. Неслыханная дерзость! Тамошние партайгеноссе отписали «телегу» в обком партии, где первый секретарь наложил резолюцию для первого секретаря обкома комсомола: «Принять жёсткие меры. Виновников – наказать!». Редактору на бюро обкома ВЛКСМ объявили выговор, а Елену Берцик решено было уволить из редакции по соответствующей статье. Редактор пришёл с бюро бледный и сообщил, что назавтра в редакцию придёт секретарь обкома комсомола Анатолий Писаренко, которому поручено «устроить публичную порку» зарвавшемуся журналисту. 

Редакция забурлила от негодования: если виновата – наказывайте, но увольнять – это уж слишком! И «старики», и молодёжь в этот раз, как никогда раньше, стали представлять единый коллектив, ополчившийся против скоропалительного решения учредителей. И действительно, на собрании мы высказали своё несогласие и попросили Писаренко довести до членов бюро наше мнение. Секретарь обкома был непреклонен:
– Это хорошо, что вы защищаете своего коллегу, но никто решения по Берцик пересматривать не собирается: она будет уволена с завтрашнего дня.

И тогда Вишняков, исчерпав весь эмоциональный запас слов, встал и «достал из кармана последний патрон»: 
– Если вам безразлично наше мнение, то я поступлю так, как это сделал Чехов. Собратья по перу не защитили писателя Короленко, когда он попал в тюрьму, поэтому в знак протеста Чехов вышел из состава Российской академии. Вот и я решил уйти из редакции. 

Мы замерли от неожиданного поступка нашего старшего коллеги: это же надо на такое решиться! Однако на секретаря обкома комсомола поступок Вишнякова не произвёл никакого впечатления.

– Вы, Михаил Евсеевич, не Чехов и не Короленко, – заявил он. – Поэтому ваше намерение уйти из редакции – это ваше личное решение, и со стороны редактора, думаю, никаких возражений не будет. 

И, обернувшись к Братчикову, спросил:
– Ведь так, Николай Степанович?

Тот, как китайский болванчик, закивал головой: конечно.

Вишняков тут же демонстративно написал заявление об увольнении, редактор в следующую минуту его подписал.

Через час-полтора, сидя в общаге у практикантов, Михаил Евсеевич сетовал:
– Вскоре на сессию лететь надо, а я – безработный. Но что сделано, то сделано, и переделать уже ничего нельзя. 

Вишняков в то время был студентом-заочником Литературного института имени Горького, а студенту-заочнику оплачивали, если память не изменяет, половину проезда к месту учёбы и сохраняли какой-то процент заработной платы.

От того длинного и бестолкового вечера, на котором было выпито немереное количество спиртного и выкурено несчитанное количество сигарет, осталось одно приятное воспоминание: Вишняков вёл себя с нами как с равными, называя всех по именам (оказывается, знал) и не путая наших фамилий.

Так начались наши доброжелательные отношения, переросшие с годами в крепкую дружбу.

Михаил Евсеевич Вишняков родился 2 сентября 1945 года в селе Сухайтуй Шилкинского района Читинской области. Стихи писал с раннего детства. Окончил Литературный институт имени А.М. Горького. Член Союза писателей СССР с 1978 года. Автор более десятка поэтических сборников и двух книг прозы. Стихи Вишнякова переведены на многие языки мира.

В течение 20 лет поэт перекладывал на современный литературный язык древнее произведение «Слово о полку Игореве». В 2006 году за выдающиеся достижения в области литературы Михаила Евсеевича наградили Всероссийской премией имени М.Ю. Лермонтова.

Скончался М.Е. Вишняков после долгой тяжёлой болезни 5 июля 2008 года. похоронен не центральном читинском кладбище. С 2009 года вручается литературная премия имени Михаила Евсеевича Вишнякова, которую учредил губернатор Забайкальского края Равиль Гениатулин.

Читать первую главу «Учителя и ученики» из книги Владимира Кибирева «Доживём до зари»

Все материалы рубрики "Год литературы"
 

Владимир Кибирев
«Читинское обозрение»
№35 (1363) // 02.09.2015 г.

Вернуться на главную страницу