Пётр Вяземский (1792-1878)

«Остряк замысловатый», «поэт мысли», «декабрист без декабря» – в таких характеристиках подчёркнута оригинальность Петра Вяземского – поэта, которому было отведено особое место в содружестве талантов, сформировавшемся вокруг А.С. Пушкина.

Князь Пётр Андреевич Вяземский был современником Василия Жуковского и Константина Батюшкова – предтечей пушкинской плеяды, куда входили Антон Дельвиг, Евгений Баратынский, Николай Языков, Дмитрий Веневитинов, Денис Давыдов, Вильгельм Кюхельбекер. Многие из них вышли из «Арзамаса», обретя опыт литературной полемики, в этом кружке Пушкина называли Сверчком, Баратынского Гамлетом, а Вяземский получил за острословие своё кличку Асмодей. В 1821 году Пушкин дал ему такую характеристику:

Язвительный поэт, остряк замысловатый.
И блеском острых слов, и шутками богатый,
Счастливый Вяземский, завидую тебе,
Ты право получил благодаря судьбе
Смеяться весело над злобою ревнивой,
Невежество разить анафемой игривой.

Блестящий литературный критик, поэт, мемуарист Вяземский, как и Пушкин, родился и вырос в Москве; отец его – широкообразованный вольтерьянец, имел огромное состояние и прекрасную библиотеку в 5 тыс. томов, при Павле I служил сенатором в Москве.

В подмосковном родовом имении Вяземских Остафьево, которое передавалось из поколения в поколение, 12 лет прожил историограф и писатель Николай Михайлович Карамзин, женатый на дочери сенатора Екатерине Андреевне и ставший с 1807 после смерти опекуном «молодого князя». Духовное родство не покидало их до кончины Карамзина (1826).

Юноша рос в атмосфере свободы и поклонения искусству. Мать писателя – ирландка, полюбив которую во время путешествия по Европе, увёз с собою Андрей Иванович.

Отец постарался дать сыну достойное образование, которое тот получал в привилегированных пансионах Москвы и Петербурга. Никогда не бравший оружие, в 1812 году, захваченный общим патриотическим подъёмом, Вяземский вступает в ополчение, участвует в Бородинском сражении, где под ним было убито две лошади, а сам он остался цел и невредим. Высказывалось мнение, что он в какой-то степени послужил прототипом Пьера в романе Л. Толстого «Война и мир».

С 1818 года, находясь на государственной службе, Вяземский трудился над проектом конституции, которую Александр I обещал ввести. Занимая прогрессивную общественную позицию, молодой поэт осуждает реакционную политику царя, крепостничество, сближается с некоторыми будущими декабристами, но, во многом разделяя их взгляды, встать в их ряды считает преждевременным.

Он пишет политическую оду «Негодование», одно из выразительных произведений декабристской эпохи, и сатирическое стихотворение «Русский бог», где звучит мотив осуждения уклада крепостнической России. Так он вошёл в историю «декабристом без декабря».

Наверное, многие помнят эпиграф к 1 главе «Евгения Онегина», взятый из Вяземского: «И жить торопится, и чувствовать спешит». Пушкин, вынув из контекста одного из первых его стихотворений «Первый снег» этот афоризм, говорит не столько о «черте местности», сколько о «черте физиономии» героя своего времени Онегина.

Иногда они соперничали, гармоничный Пушкин придавал стихам Вяземского новое обрамление, с чем не всегда соглашался тот.

«Ещё тройку» Вяземского часто многие воспринимают как народную песню, забыв про автора. В этом есть особая похвала ему, ибо поэт достигает совершенства, что определяет и простота слога, и одновременно глубина содержания текста. Из 13 «Троек», которые, по подсчётам известного литературоведа Ираклия Андроникова, господствовали в песенном творчестве, «Ещё тройка» П. Вяземского (1834) – одна из лучших. Напомним её:

Тройка мчится, тройка скачет,
Вьётся пыль из-под копыт,
Колокольчик звонко плачет,
И хохочет, и визжит.
По дороге голосисто
Раздаётся яркий звон;
То вдали отбрякнет чисто,
То застонет глухо он.
Словно леший ведьме вторит
И аукается с ней,
Иль русалка тараторит
В роще звучных камышей.

Есть нечто общее с пушкинскими «Бесами»: реалии, те же образы, общность стихотворного размера, но настроение разное – у Пушкина более оптимистичный взгляд: «Завтра к милой возвратясь». У Вяземского – остро выражено «чувство оцепенения ума и сердца», переданное в строке: «В глубь тоски однообразной мысль моя погружена».

В высказываниях Н.В. Гоголя в «Выбранных местах из переписки с друзьями» о Вяземском сказано немало и по-своему точно, с любовью: «В стихах заметно отсутствие внутреннего гармонического согласия в частях, слышен разлад: …возле крепкого и твёрдого стиха, какого нет ни у одного поэта, помещается и другой, ничем на него не похожий; то вдруг чем-то вырванным живьём из самого сердца, то вдруг оттолкнёт от себя звуком, почти чуждым сердцу, раздавшимся совершенно не в такт с предметом, слышна несобранность в себя, не полная жизнь своими силами; слышится на дне всего что-то придавленное и угнетённое».

Примечательный факт в творчестве П. Вяземского – увлечение эпистолярным жанром: переписка его с В.А. Жуковским, А.И. Тургеневым и А.С. Пушкиным (два десятилетия продолжалась с ним) составляет значительную часть его литературного наследия. Исследователи подсчитали количество сохранившихся писем: 74 пушкинских и 45 к нему от Вяземского – сокровенный биографический материал с ироническими назиданиями и откровенными признаниями.

На 41 год переживший Пушкина Пётр Вяземский остался в памяти потомков всё-таки как поэт пушкинской плеяды, хотя его творчество продолжало развиваться и в эпоху 60-х – времени новых демократических преобразований, с которыми не всегда совпадали его взгляды.

В поздней «поэзии мысли» появляются нотки пессимизма. Особо отмечу стихотворение «Поминки» (1864), где доминирует мотив одиночества, связанный с большими утратами:

Дельвиг, Пушкин, Баратынский,
Русской музы близнецы…
Ты, Языков простодушный,
Наш заволжский соловей…
Всё мне памятно и живо.
…Дни минувшие и речи…
Сходит всё благим наитьем
В поздний сумрак на меня,
И событьем за событьем
Льётся памяти струя.

…А какие мудрые слова он оставил нам, потомкам: «Легко может статься, что многое из ныне животрепещущего и господствующего не переживёт века и останется для своего. Другое, ныне старое и забытое, может очнуться позднее. Оно будет источником добросовестных изысканий, училищем, в котором новые поколения могут почерпать если не уроки, не образцы, то предания, не лишённые занимательности и ценности не только для нового, настоящего, но и для будущего». Так перекликается с пушкинским: «Здравствуй, племя, младое, незнакомое!» мудрость поэта Вяземского, не поучающего, а приобщающего нас к раздумьям о жизни.
 

Каролина Павлова (1807-1893)

Жизнь её была долгой, она пережила многих своих современников, имела успех и богатство, а к концу жизни оказалась в такой бедности, что и хоронить было не на что, да и помнили её больше по романтическим балладам и элегиям. Таковы превратности судьбы одной из лучших поэтесс первой половины 19 века Каролины Карловны Яниш, в замужестве Павловой.

Она родилась в русском городе Ярославле 22 июля 1807 года, а умерла 14 декабря 1893 г. в немецком Хлостервице близ Дрездена. Уже в 1808 г. семья переехала в Москву, куда перевели из Демидовского лицея на должность профессора физики и химии Московской медико-хирургической академии отца, врача по специальности. Человек энциклопедических знаний, получивший образование в Лейпциге, он руководил воспитанием дочери, занимаясь с нею точными и естественными науками, рисованием, историей искусств, а для занятий литературой, музыкой и иностранными языками приглашал хороших московских учителей.

Разностороннее домашнее образование при замечательной памяти девушки и любознательности дало неплохие результаты: К. Павлова уже в раннем возрасте начала писать и переводить; во второй половине 20-х гг. создала ряд стихотворных произведений на немецком языке, Гёте высоко отзывался о ней.

Счастливая пора продолжалась и в первые годы её супружеской жизни с беллетристом Н.Ф. Павловым, за которого вышла замуж в 1837 году, получив наследство от богатого родственника. Посещая модные тогда салоны А.П. Елагиной и Зинаиды Волконской, она познакомилась с литературным цветом: В. Жуковским, П. Вяземским, Е. Баратынским, П. Чаадаевым, Н. Языковым, А. Дельвигом и др., ей посвящали стихи многие из них, отмечая талант молодой поэтессы. Большое влияние на её поэзию оказал Евгений Баратынский, которого называли русским Гамлетом, раздумья о смысле жизни роднили их души.

Вскоре Павловы открыли и свой московский салон, считавшийся в 30-40-е годы чуть ли не самым многолюдным, где можно было встретить Гоголя и Аксаковых, Фета и Баратынского. Она напишет об этих днях:

Нас Байрона живила слава
И Пушкина изустный стих.

А рядом появятся и такие стихи, где будет воспета Москва вопреки Петербургу:

Люблю Москвы я мир и стужу,
В тиши свершаю
скромный труд,
И отдаю я просто мужу
Свои стихи на строгий суд.

Замечательно стихотворение о столице с отзвуком истории «Дума» (1844):

Москва! Москва!
Что в звуке этом?
Какой отзыв сердечный в нём?
Зачем так сроден он с поэтом?
Так властен он над мужиком?
…Недаром в битве исполинской
Пришёл народ сложить главу
И пал в равнине
Бородинской,
Сказав: «Помилуй, бог, Москву!».

В её стихе сюжетно-лирическое изображение душевного мира человека передано в его внутренних связях с окружающей действительностью.

Кажущее благополучие в 50-е годы рушится: муж, увлёкшись карточной игрой, проматывает состояние Янишей, положение семьи становится угрожающим. После развода Каролина с сыном и матерью покидают Москву. Некоторое время живут в Петербурге, затем в Дерпте, где она глубоко переживает мучительный роман со студентом-юристом, впоследствии профессором Б.И. Уткиным. В цикле стихотворений говорит об одиночестве, которое неспособна преодолеть даже любовь:

Те дни – их было мало, –
Тот мимолётный срок,
Когда я ожидала –
И слышался звонок!
Та повесть без развязки!
Ужель и ныне мне
Всей этой старой сказки
Забыть нельзя вполне.

После недолгого путешествия по Европе (Рим, Венеция, Неаполь, Константинополь) через несколько лет она попытается возвратиться в Москву, но безуспешно. Сложившиеся непоправимые обстоятельства, среди которых и отношение к ней, честолюбивой, старых знакомых, и осуждение её стихов демократической критикой 60-х за мелкотемье, и преследование кредиторов окажутся властными.

Было время, когда В. Белинский называл её стих «алмазным»; сдержанная интонация его, обращение к душевным переживаниям и творческому труду – характерные для поэзии К. Павловой стали «лирикой женского сердца».

В стихотворении «Да иль нет» 1839 года читаем проникновенные строки:

Много в сердце вдруг проснётся
Незабвенно-давних грёз,
Много из груди польётся
Страстных просьб
и горьких слёз.
Но на детское моленье,
На порывы бурных лет
Сердцу часто провиденье
Молвит милостиво: нет.

Судьба подарила ей замечательную встречу с русским поэтом А.К. Толстым, сочинения которого она перевела на немецкий язык, среди них стихи, драмы «Смерть Иоанна Грозного» и «Царь Фёдор Иоаннович», поэма «Дон Жуан».

Поэт большого мастерства, Каролина Павлова, поселившись близ Дрездена (на большой город не хватало средств), в последние годы, несмотря на болезнь глаз, писала воспоминания, из которых сохранился отрывок. Судьба переданного своему внуку Д.И. Павлову готовящегося ею на закате жизни полного собрания стихотворений (1891) осталась неизвестной.

Все материалы рубрики "Читаем"
 

Людмила Полетаева
«Читинское обозрение»
№29 (1461) // 19.07.2017 г.

Вернуться на главную страницу