На этой неделе Россия вспомнит кровавую дату: в ночь с 16 на 17 июля 1918 года в полуподвале дома Ипатьева в Екатеринбурге была расстреляна царская семья. А всего за 22 года до этого, в 1896 году, Россия пышно праздновала коронацию их Императорских величеств (далее по тексту – ИИВ) Николая Александровича и Александры Фёдоровны. Как подданные забайкальской провинции отмечали священное коронование, со дня которого минуло 120 лет?
К празднованию наивысшего события в жизни государства и императорской фамилии – священному коронованию, которое было назначено на 14 мая (по новому стилю – 26 мая) 1896 года, вместе с Петербургом и Москвой, провинциальными губерниями и краями готовилась и отдалённая окраина России – Забайкальская область, находившаяся с 1884 года в составе Приамурского генерал-губернаторства.
Подготовка в Забайкалье, на Амурских территориях и в целом на Дальнем Востоке к этому празднику совпала с желанием поздравить Николая II и Александру Фёдоровну с уже состоявшимся 14 ноября 1894 года их бракосочетанием. А потому в конце 1894 года министру внутренних дел И.Н. Дурново была послана телеграмма с просьбой принять в Санкт-Петербурге «депутацию от русского и инородческого населения Приамурского края с хлебом-солью для приветствия ИИВ по случаю воцарения и бракосочетания».
Уже 25 февраля в Чите комиссия определила примерный состав депутации от Забайкальской области во главе с генерал-губернатором Приамурского края С.М. Духовским. Было решено: «средства собрать с населения», на каждого депутата около 1000 рублей; ещё 3500 рублей собрать на изготовление блюда и солонки для преподнесения ИИВ, разложив эту сумму на жителей городов (1500 рублей), на бурят (1200 рублей), тунгусов (300 рублей) и крестьян (5000 рублей).
Обряд коронования должен был пройти согласно русской православной традиции. А хлеб с солью на блюде с солонкой в соответствии с ней считались особо чтимым подарком, а позже и обязательным атрибутом парадных государственных торжеств и официальных визитов царской семьи.
В Забайкалье решили изготовить их из «позолоченного серебра» с эмалью. Задумали в середине блюда вывести эмалью государственный герб и инициалы их величеств, в верхней части борта – герб Забайкальской области и год воцарения их величеств, на остальных частях по борту – медальоны с эмалевыми рисунками, напоминающими сюжеты пребывания цесаревича Николая на забайкальской земле в июне 1891 года: в Нерчинске, Чите и отбытие его из Мысовой. Солонку вначале хотели выполнить в виде промысловой тачки, нагруженной самородками золота, подчеркнув горнорудное значение края, а позже решили изготовить её в виде инородческой юрты.
Дом военного губернатора на Атамановской площади в Чите, где 17-18 июня 1891 года останавливался Цесаревич, возвращаясь из кругосветного путешествия (изображён на блюде, преподнесённом в честь коронации от Забайкалья). Фото из фондов Забайкальского краеведческого музея.
Видимо, из-за соперничества молодой столицы Забайкальской области, Читы, с историческим Нерчинском от его изображения на блюде отказались. Решили воспроизвести приезд Николая на пароходе в Сретенск, вид Урульгинского прииска, который он посетил (по другим данным, это посещение сорвалось из-за слякоти на дорогах), вид Атамановской площади и губернаторского дома в Чите, в котором цесаревич Николай останавливался 17-18 июня, вид пристани Мысовой, откуда отбыл из Забайкалья 22 июня.
Такой рисунок блюда и отправили в Главное управление казачьими войсками полковнику Забайкальского казачьего войска (далее – ЗКВ) Милюшину, чтобы он позаботился об его исполнении. Посылка, в которой в Петербург пришли рисунок блюда и три фотографии с него, очевидно, в дороге повредилась и на почте была заново упакована, поэтому в ней не оказалось описания солонки.
Солонку и блюдо, диаметром в 14,5 вершка и надписями под рисунками: «Мысовая», «Пароход «Вестник» на реке Шилке» (на пароходе «Вестник» цесаревич Николай проследовал в июне 1891 года), «Прииск Урулюнгуевский» и «Атамановский дом в Чите», Милюшин заказал в ювелирной мастерской Овчинникова. Как он сообщал телеграммой в Читу 21 октября 1895 года, изображения в центре и по кругу блюда будут воспроизведены, как задумывалось, на солонке будет изображена Мысовая так же, как и на блюде; работа обойдётся в 2700 рублей.
Блюдо и солонка, преподнесённые императорской чете депутацией Забайкальской области в Санкт-Петербурге в Зимнем Дворце 12 января 1896 года. Фото из фондов Забайкальского краеведческого музея. Публикуется впервые.
Вся Забайкальская область собирала денежные средства на подношение в честь коронации. В начале августа 1895-го в Читинское губернское казначейство начали поступать деньги «на изготовление блюда и солонки» от горожан Читы, Нерчинска, Верхнеудинска, Баргузинска, Селенгинска, Троицкосавска и Акши, от селенгинских, баргузинских, кударинских, хоринских и агинских бурят, нерчинских и урульгинских тунгусов; запаздывало их поступление от крестьян.
Наконец, деньги собрали, и полковнику Милюшину пошла телеграмма от военного губернатора Забайкальской области: «2770 р. блюдо солонку перевожу телеграфом банк. Забайкалье благодарит хлопоты. Назначил Вас депутатом принесения поздравлений. Мациевский. 23 октября 1895». Позже, перед самым поднесением хлеба-соли их Императорским величествам, петербургский фотограф Ю.Ф. Штейнберг сделает снимки с блюда и солонки, сфотографируется у него и группа забайкальской депутации (восемь фотографий доставит в Читу Титовский станичный атаман урядник Прокл Бакшеев). К радости автора этих строк, заведующий фондами Забайкальского краеведческого музея С.Г. Васильев отыскал и предоставил фотографию блюда и солонки для публикации.
Ю.Ф. Штейнберг
Пока выясняли, кто и что подарит их Императорским величествам, пока решались денежные вопросы и выбирали кандидатов на поездку, из Петербурга шли предписания и регламентации на участие в торжествах. «Городским головам городов Сибири в виду их отдалённости можно прибыть в Москву по желанию», «могут приехать волостные старшины по одному от тех уездов или округов Сибири, которые лежат на пути следования Николая в 1891 году из Владивостока», «в соблюдение древнего обычая депутатам дозволяется поднесение ИИВ хлеба-соли, а также икон, но не адресов, так как последний способ выражения верноподданнических чувств не имеет основания в обычаях прежнего времени». Гости «должны быть кто верхом на лошади, в полной амуниции; военные – по форме, но не на манер казачьей или восточной; представители городов должны быть в мундирах, кто имеет право ношения их. В случае неимения их, должны быть во фраках с белым галстуком, в белых лайковых перчатках или другой приличной одежде. Волостные старшины, если есть приличные кафтаны – в них, инородческие депутаты – в одежде их племени с должностными знаками и знаками отличия».
Пароход «Вестник» на Шилке, на котором Цесаревич путешествовал, возвращаясь из кругосветного путешествия (также изображён на блюде). Фото из фондов Забайкальского краеведческого музея.
Отправка своих представителей на торжества коронации небогатому в большинстве забайкальскому населению была обременительна. Сборы на блюдо и солонку, а также другие подарки – венки, цветы, иконы, хадаки – состоялись, а вот деньги на содержание в поездке забайкальских представителей собирались с трудом, да и согласование их кандидатур затянулось. Расходы на дорогу и содержание в Петербурге, а затем в Москве были велики, и не каждый, даже представитель зажиточных слоёв – купечества, мещанства, не говоря уже о крестьянах и «инородцах» (для них деньги собирались со «всего мира») мог позволить себе поездку, которая должна была затянуться на два и более месяца. Об этом и свидетельствует переписка городских чиновников с Е.О. Мациевским.
Акшинский городской староста Филонов 30 сентября 1895 года писал: «Жители города Акши вообще не отличаются в материальном отношении, и среди них не найдётся ни одного человека, который мог бы на свои средства съездить в Петербург, хотя в городе и числится три купца, но и они в денежном отношении не настолько богаты, чтобы могли совершить подобную поездку».
Чтобы не обременять городскую казну и население, предлагались разные варианты. Из Селенгинска писали: «Достойных в городе вполне достаточно, лиц же со свободными средствами, для которых предполагаемая поездка в Петербург не оказалась бы в тягость, нет». Поэтому селенгинцы просили поехать проживавших тогда в Китае состоятельных предпринимателей А.Д. Старцева и А.П. Малюгина, но даже и те отказались.
Буряты Агинского ведомства написали, что они поручают их сородичу П.А. Бадмаеву, проживавшему тогда в столице России и имевшему там медицинскую практику, выразить верноподданнические чувства новому государю и поднести ему «хадак и соболей, добытых в нашей стране, и различных серебряных вещей, изготовленных нашим народом».
Нерчинский городской староста Шульгин, отказавшийся от поездки из-за невозможности её оплатить, просил уважаемого в Нерчинске купца, коммерции советника, мецената и коллекционера М.Д. Бутина, находившегося тогда в Петербурге, представлять земляков на коронационных торжествах. (Просьба, однако, была отклонена из-за опоздавшей телеграммы из Читы).
Продолжение следует…
Все материалы рубрики "Страницы истории"
Наталья Константинова,
кандидат исторических наук
«Читинское обозрение»
№28 (1408) // 13.07.2016 г.
0 комментариев