Обычно дети из провинции, как мотыльки, летят на огни больших городов. А коренной москвич Михаил Тарковский с малолетства был уверен: вырастет – уедет жить в тайгу. Так и попал вслед за мечтой сначала в Сибирь, а потом благодаря литературному дару – на полки магазинов. И несмотря на всероссийскую известность, продолжает жить в своём таёжном рае, куда однажды завела судьба.

Енисей – мировой шов
Жизнь Михаила Тарковского уже давно разделена Енисеем на две половины. Первая началась в 1958 году в столице с его рождения в семье дочери поэта Арсения Тарковского – Марины и кинорежиссёра Александра Гордона. Про таких, как Михаил, говорят: был обречён стать талантливым. И он стал, только путь выбрал не из лёгких. 

Миша интересовался зверя-ми-птицами и хотел стать полевым зоологом, а не идти по стопам родителей в литераторы или режиссёры. Собирался поступать на биофак МГУ, но два раза провалил экзамены. В итоге окончил Московский пединститут по специальности «география и биология». В учителя не пошёл. Ещё студентом поехал за своей мечтой на Енисей. Так началась его «вторая жизнь». 

В таёжном мире Михаил обнаружил не только красивую природу и тяжёлый труд – проснулась страсть к литературе. 
– Я, как на Енисей попал, сразу начал стихи писать, – признался Михаил Александрович на встрече с читинцами в кафедральном соборе. – Сначала пробовал писать зарисовки о берегах и природе. Но, конечно, они рассказами стали, когда в них люди появились. 

Герои его рассказов разные, как и те, кто окружают его в Бахте – маленьком посёлке Красноярского края с населением меньше чем в триста душ. 
– Были и работники крепчайшие, были старинные, как книги удивительные, а были потерянные – бедовые. И почему-то в первую очередь именно о них писать хотелось.
 

Стихотворение из романа «Тойота-Креста»

Я стою на краю океана,
Ожиданья, надежды, земли,
Над Хоккайдо полоска тумана,
И в Корсаков ушли корабли.

Всё сбылось по пути, на дороге,
В набегающем косо снегу,
Потому так пронзительно строги
Эти горы на том берегу.

Так по чьей не стихающей воле
Я стою, как стоял на мосту,
Два крыла, две дороги, две боли
Распластав на огромном кресту?

Вот колышется, светится, дышит,
Подступает, гудит, говорит,
И имеющий уши да слышит,
И имеющий очи да зрит

Эту зыбь, не залёгшую к ночи,
Эти дали, дымы, облака…
Лишь бы были прозрачными очи,
И спокойна, как прежде, рука.

Спите, горы, дома и собаки,
Я к утру разгоню пелену,
Я подам предрассветные знаки,
Что приму, пронесу и верну,

Всё верну… и полоску тумана,
И двуглавую долю мою…
Понимает язык океана
Только тот, кто стоит на краю.

За мечтой — в тайгу
Любовь к русской природе, литературе и православной культуре Михаилу привила бабушка – Мария Ивановна Вишнякова. С ней он прожил «главную часть детства».
– Я ещё совсем маленький был, а она уже сказала, что, когда я вырасту – буду жить в тайге.

Первый муж Марии Ивановны – известный поэт Арсений Тарковский – оставил её с маленькими детьми, один из которых – будущий режиссёр Андрей Тарковский. Говорить об известных родственниках Михаил Александрович не любит, однако о бабушке вспоминает с теплом. В молодости Мария Ивановна тоже писала. По словам внука, на литературных курсах её даже называли «Толстой в юбке». Однако всё вышедшее из-под её пера она сожгла, а свою жизнь посвятила воспитанию детей, а затем и внуков. 

После чтения русских классиков, поездок вместе с бабушкой по России и её рассказов о Сибири Михаил заочно влюбился в тайгу и, пока не поселился там, не мог ничем утешить душу.

Писателя всегда удивлял вопрос о том, почему он переехал из столицы в небольшой посёлок посреди бескрайнего леса:
– Будто все поголовно молодые люди должны были мечтать о какой-то удобной жизни! И это при том, что в те годы тысячи парней и девушек бороздили Сибирь стройотрядами и экспедициями. Людям в голову не приходит, что можно полюбить какое-нибудь место России по рассказам и книгам, да так, что пока там не поселишься – не успокоишься. Вот и я в Сибирь попал по такой мечте.

Разговор с тайгой
В посёлке, где сейчас живёт и работает Михаил Александрович, лето всегда короткое, в заботах. Поэтому бывает не то что книжку прочитать некогда, а даже просто задуматься о чём-то времени нет. 

– В годы, когда я туда впервые приехал, жизнь этих мест била ключом. Для меня это настоящей трудовой школой стало. Мы сами всё делали. И я будто с нуля начинал, забыв и городскую учёбу, и бабушкино книжное воспитание. Начинал с истоков – с топора, с лопаты. С пота, по сравнению с которым лежание с книжечкой или сидение над бумагой – это привилегия.

Зимой в тайге тоже не соскучишься. Уж если в непогоду снег выпадет, то будь уверен, сугробы наметёт по колено, а то и по пояс. Но главное – это…
– …когда ощущаешь за спиной другого человека, который триста лет назад так же по пояс в снегу дорогу бил, с топором к сушине пробирался, чтобы дров добыть сухих на растопку, и не было ни бензопил, ни снегоходов, а снег так же скрипел, и так же лицо горело.

В последние годы мастер чаще стал засиживаться над прозаическими романами, а не блуждать между сосен в поисках соболей. Хоть Михаил Александрович и говорит, что его путь от топора к перу уже закончен, однако охота всё равно остаётся одной из его главных страстей.

Тарковский никогда не делил себя на писателя и промысловика, будто сам Енисей, рядом с которым он поселился, навсегда скрепил в нём эти две роли, сделав единым образом истинно народного писателя и поэта.

Все материалы рубрики "Гости нашего города"

Ирина Комогорцева
Фото автора
«Читинское обозрение»
№28 (1408) // 13.07.2016 г.

​Вернуться на главную страницу