«Вчера мы ехали в заказник, два раза трактор чуть не перевернули. Медведь прошёл перед нами. Приезжаем на место, рядом косули пасутся. Вечером над кордоном 12 лебедей пролетело. Для любого городского жителя это шок, незабываемое событие. А для нас — стандартная, фоновая ситуация», — так говорит про свой обычный рабочий день Александр Бузинов, руководитель Дирекции особо охраняемых природных территорий Забайкальского края.

О том, как бороться с браконьерами и незаконными золотодобыдчиками, в чём уникальность Забайкалья и опасность тайги, а также про удивительное спасение косулёнка — в нашем интервью.

— Александр Витальевич, вы учились на юриста, но затем вдруг кардинально сменили сферу работы. С чем это было связано?

— Изначально я поступал вообще на спортивный факультет, спустя год перевёлся на юридический, успешно защитил дипломную работу «Правовой статус особо охраняемых территорий». Затем окончил факультет охотоведения Иркутской сельскохозяйственной академии. А с чем связано? Дед, отец, старший брат, я — все охотники. Для меня охрана природы была работой мечты. Наверное, с определённого времени у многих охотников срабатывает в голове какой-то щелчок, что хочется не только добывать зверя, но ещё и сохранять. Мне было 23 года, 2001 год, я пришёл работать в областное общество охотников и рыболовов. Через 5 лет меня пригласили в Дирекцию особо охраняемых природных территорий. Здесь начинал работать юристом, после стал охотоведом. И вот уже почти 8 лет на должности руководителя, с 2014 года.

— Вы родились в Забайкалье?

— Да, в посёлке Давенда, Могочинский район. С детства постоянно ездили в тайгу с отцом и старшим братом. Охота меня очень поразила, когда в первом классе отец вместо школы разрешил мне поехать с ним, и мы добыли белку. Она стоила четыре рубля. Папа тогда сказал: «Твоя доля — рубль двадцать». Я подумал: какая классная вещь — охота. Можно в школу не ходить, ещё и денег зарабатывать. Большинство охотников ведь не за добычей, а именно на природу ездят, отдыхают, отвлекаются от проблем.  

— Чем занимается Дирекция особо охраняемых природных территорий Забайкальского края?

— Нам переданы в управление ООПТ регионального значения — это памятники природы, заказники, природные парки. Есть и федерального значения — заповедники, нацпарки, но это уже отдельная дирекция и система финансирования. Оно, к слову, кратно выше, чем у нас, хотя территории сопоставимы: примерно по 1 млн 800 тысяч гектаров. Раньше федеральных ООПТ было гораздо больше. Сейчас догоняем, за последнее время создали порядка 10 новых особо охраняемых территорий. И динамика у нас одна из самых лучших в России.

Заказники выполняют функцию сохранения природных комплексов. Это все виды животных, обитающих на территории, рыбы, птицы, растения, недра, лес, атмосфера. На территории заказника охота запрещена. Регулярно проводим рейды, биотехнические мероприятия. Раскладываем в лесах минеральную соль, подкормку для диких копытных. Ежегодно закупаем овёс, сеем кормовые поля, регулируем численность некоторых видов. Хотя мне лично это не нравится — регулирование численности волка, например. Волки — животные очень умные. Когда начинается охотничий сезон, они сразу уходят на территорию заказников. Понимают, что их здесь никто не тронет. От этого возрастает нагрузка на других животных. Поэтому нам приходится регулировать численность волков. Смысл даже не в отстреле, нет. Нам нужно причинять фактор беспокойства, отпугнуть. Я считаю, что в природе вредных животных не существует. Вреден только человек.

Редкие виды появляются, опять же, по его вине. Поэтому и нужны особо охраняемые территории, где сводится к минимуму воздействие человека. Чтобы сохранить ту дикую, первозданную природу. Система ООПТ подразумевает охват разных природных комплексов: горных, таёжных, степных, морских, водно-болотные угодья. По оценкам международных экологических организаций, 15% территорий в каждой стране, в регионах должны находиться под охраной.

—  Какой показатель в Забайкальском крае?

— На сегодня он один из самых низких в России — порядка 8%. Для сравнения, в Якутии — около 30%, то есть треть территории. Рядом с нами Республика Бурятия — почти 20%. Мы активно работаем, чтобы этот показатель повысить. Забайкальский край — одна из самых уникальных территорий. Здесь большое разнообразие ландшафтов: тайга, степи, горы. Ещё одна особенность края — он является переходным регионом. У нас произрастают растения и обитают животные, которые есть в Сибири, но их нет на Дальнем Востоке, и наоборот. Например, дубы — очень распространённый вид растений в Приморье, а вот в Бурятии их уже не встретишь. В Забайкалье же есть целый заказник — «Реликтовые дубы».

Одна из основных проблем в создании ООПТ в нашем крае — территория богата полезными ископаемыми. Нужно соблюсти баланс, чтобы можно было пользоваться этими ресурсами, развивать экономику края и при этом оберегать природу. Но разработка угля, добыча металлов противоречит сохранению природных комплексов. Это, на самом деле, дилемма, над которой нам постоянно приходится думать, изучать, учитывать.

— Какие сотрудники работают в Дирекции?

— У нас 64 работника, из них 58 — это государственные инспекторы в области охраны окружающей среды. Работа организована вахтовым методом. Люди дежурят по 15 дней. В заказниках есть кордоны, дома, лошади, техника. Всё это позволяет вовремя реагировать на различные угрозы — от браконьеров до лесных пожаров. На кордонах есть телефоны спутниковой связи. Инспекторы сообщают обо всех внештатных ситуациях, ведут дневники, фенологические записи (наблюдения за природой), научную работу, а также составляют протоколы всех происшествий. Люди у нас работают увлечённые, фанаты своего дела. Они не представляют себя без тайги.   

— Есть ли женщины среди инспекторов?

— Конечно, есть. В Балейском районе на кордоне работает Валентина. Молодец, у неё самые качественные протоколы, не придерёшься.

— Ваша работа также связана с большим количеством командировок в разные районы края. Чем занимаетесь во время таких поездок?

— Я как руководитель езжу практически через день. Инспекторы, наверное, ещё чаще. Мы составляем протоколы, проводим рейды по охране, исследуем территории, участвуем в тушении пожаров, в патрулировании. У нас в полномочиях также выявление нарушений, когда введён запрет на посещение лесов. Как сейчас, например. С кем-то беседы ведём, кому-то выписываем штрафы.  

Кроме того, наблюдения за какими-то природными явлениями позволяют выявлять нарушения. Большая проблема в Сибири, на Дальнем Востоке — незаконная добыча золота. Забайкальский край находится на втором месте после Амурской области по количеству таких нарушений. Огромное количество рек в крае загрязнено в летний период, потому что идёт варварская, незаконная добыча золота. Они просто текут чёрным или белым цветом, рыба не водится. Если речка, даже не вся, а часть реки протекает по территории заказника, инспектор замечает, что она помутнела. Сообщает, и тогда мы можем установить причину: или это таяние льдов, или в верховьях прошли дожди, и размыло что-то, либо это незаконная деятельность копателей золота.

Сам лично в прошлом году проезжал и выявил много нарушений. Не боятся, чуть ли не в деревнях уже моют это золото. Местному населению это тоже не нравится, водой пользоваться невозможно, да и родную природу людям жалко. 

— Как охраняются редкие виды в Забайкалье?

— У нас есть региональная Красная книга. Я, кстати, состою в её комиссии. Например, не так давно Китай начал активно скупать сапожниковию растопыренную, это растение такое. По большому счёту, фоновый вид, который был общераспространённым в Забайкалье. Но за несколько лет из-за ажиотажного спроса это растение практически полностью уничтожили. Люди в деревнях, пытаясь подзаработать, начали выкапывать корни, делали колья специальные из металла для удобства. Инспекторы изымали эти орудия, до драк иногда доходило. Сейчас сапожниковия сохранилась только в заказниках в степных районах. Тогда комиссия оперативно собралась, и мы внесли её в Красную книгу. Растение под охраной.

Для увеличения численности животных в заказниках стараемся минимизировать воздействие на них неблагоприятных условий окружающей среды. Бывают периоды, когда много диких животных гибнет в весенний период, так как ещё слабые, уязвимые после долгой зимы. Мешает им и толстый слой снега. Чтобы помочь, наши инспекторы раскладывают берёзовые ветки для подкормки, овёс, сено. Если видим, что нужно. Лишний раз в природу вмешиваться не стоит. Насколько помню, в 2007 году в Борзинском заказнике, Александрово-Заводский район, только вокруг кордона погибло больше 60 косуль. Смотреть было тяжело. Сложный период: снежный покров высокий, мало пищи. Мы нанимали бульдозер, чистили наст, чтобы косули могли хотя бы добираться до травы и поесть.

— Случалось ли вам задерживать браконьеров?

— Когда я начинал работать, в 2006 году, браконьеров было очень много. Тогда ещё ответственность была совсем небольшая — штраф от 500 рублей. С определённого времени штрафы увеличились, ответственность стала серьёзнее. Не 5000 рублей за косулю, а уже 50-60 тысяч. За убийство лося, допустим, уже можно получить штраф около 1 миллиона рублей. Помимо этого, уголовное дело, конфискация техники, оружия, лишение права охоты. В заказниках наказание ещё жёстче, гораздо больше штраф, и уже точно уголовная ответственность, 258 статья УК РФ.

— Вы и незаконную деятельность лесорубов пресекаете?

— Конечно. Основные нарушения, например, в Ивано-Арахлейском природном парке как раз связаны с незаконной заготовкой древесины. В основном, конечно, дров для местного населения.

— Мы поговорили о том, что запрещено. А какие виды деятельности разрешены на особо охраняемых природных территориях?

— В некоторых заказниках мы оставляем право на охоту, если это традиционный вид деятельности для жителей. Например, Нерчуганский заказник, Тунгокоченский район. Местное население, преимущественно эвенки, издавна занималось добычей пушнины. Ну, не было у них традиции пилить лес и продавать в Китай или добывать золото. Поэтому для себя, для нужд семьи можно охотиться и заготавливать и лес в качестве строительного материала или дров. Грибы, ягоды для себя и семьи — пожалуйста. Джилинский заказник: люди для собственных нужд собирают кедровые орехи, шишки. Но, если туда заедет лесозаготовительная компания — это строго запрещено. Промышленная разработка по-прежнему на всех охраняемых территориях находится под запретом.

— Сколько особо охраняемых природных территорий в Забайкальском крае?

— На сегодня в рамках работы нашей дирекции, то есть регионального значения — 88. Это 64 памятника природы, 20 заказников, 2 учебно-научных стационара, 2 природных парка. Ещё есть территории федерального значения, их 9. В работе мы как-то привыкли не разделять. Да, разное финансирование, разное управление, но цель у нас одна — сохранение природы.

Создание ООПТ — очень непростая работа: выбор территории, организация и финансирование научной экспедиции, затем написание обоснования, стартовая поддержка, строительство кордонов. Иногда помогают и горнодобывающие компании.

— Планируется ли создание новых заказников в Забайкальском крае?

— У нас есть концепция развития ООПТ до 2030 года, подписанная губернатором Забайкальского края. За этот период нам нужно создать больше 20 особо охраняемых территорий.

— Примерные места уже определены?

— Конечно, они все есть у нас в этой концепции. Помимо создания новых, ещё расширение существующих. Например, в Каларском районе — Ингамакитский заказник, в Чикойском районе — Среднечикойский. Много планируем создать. Есть и уникальные объекты, причём не просто в масштабах Забайкальского края, а в планетарных. Это, например, «Красная горка», которую нужно сделать памятником природы. Находится недалеко от Читы, Черновский район.

— Есть ли возможность посетить такие территории? Как развивается туризм?

— Очень много работы требуется в этом направлении. У нас удивительная, уникальная природа, но практически нет инфраструктуры. В настоящее время строим небольшой туристический комплекс в заказнике «Никишинский». Две юрты уже поставили, два домика туда завезли, сейчас их собираем, ещё будет несколько чумов. Этот комплекс будет работать для подготовленных туристов. Добраться можно будет пешком, либо на лошадях, примерно 6 часов пути. Хотя всего в 40 км от Читы. Недалеко. Это самый ближний заказник к городу, в то же время он один из самых недоступных, потому что дорога очень сложная: болота, хребты. Туда сложно попасть, но оно того стоит. Очень красивая и интересная горно-таёжная местность. Мы вчера домики складывали, рядом пасутся две диких козы, на нас даже внимания не обращают. Обратно едем — в нескольких метрах глухари взлетели. Это для меня всё приелось, воспринимается уже как должное. А для городских жителей удивительно, что дикие животные возле нас.

Очень впечатляет в этом плане Даурский заповедник: едешь, как в Африке на сафари. Вокруг пасутся стада дзеренов. Мало где такое есть. Не использовать это как туристический потенциал, конечно, глупо.

Кирилюк Вадим Евгеньевич, бывший директор заповедника, провёл огромную работу. Ведь дзерен как вид больше 100 лет назад был истреблён на территории России. Очень радует, что этих антилоп снова можно увидеть в Забайкалье.

— А вам лично приходилось спасать животных?

— Да, и не раз. В Аргалейском заказнике живёт косуля Фенечка. Мы забрали её у людей, которые ходили по одной из деревень и пытались продать животное. Видимо, браконьеры застрелили мать-косулю. Феню выходили, выкормили, теперь она уже здоровая. Медвежат несколько раз отдавали. В Бутангарском заказнике медведица Машка так выросла, потом ушла в тайгу.

— Сейчас в Забайкалье пожароопасный сезон, как проходит защита особо охраняемых природных территорий?

— В настоящее время в заказниках пожаров не зафиксировано. Все кордоны оборудованы: есть помпы, ветродуйки, ранцевые лесные огнетушители, спутниковые телефоны. Инспектор постоянно на дежурстве, мониторит ситуацию, сразу сообщает о возгорании, если оно случается. На кордоне есть место для базирования пожарной бригады и размещения техники.

В 2013 году были страшные пожары. Некоторые кордоны мы отбивали буквально в 20 шагах, настолько близко подходил огонь. Ивано-Арахлейский парк очень выгорел тогда, несколько деревень сгорело. Сейчас наступил влажный климатический период, гореть стало поменьше. Отмечаем естественное лесовосстановление. Это радует, но появилась другая проблема. Теперь заезжать на большинство кордонов с боями приходится. Автомобили и техника вязнут в грязи и болотах.

— Наверняка интересных случаев в вашей работе много. Расскажите о самых запоминающихся.

— Каждый выезд — что-то неординарное происходит. Всякое бывало. Случались даже перестрелки с браконьерами. У нас в Акшинском районе есть охотовед, он награждён «Орденом Мужества» за обезвреживание браконьера, который открыл огонь по группе. Тогда был ранен сотрудник полиции.

Встречи с медведями происходят постоянно. Были случаи, когда лесной пожар близко подходит, охотоведы вынуждены спасаться. Рассказывали: «Бежим, головы поворачиваем: с одной стороны недалеко два медведя, с другой — четыре кабана, тоже вместе с нами бегут, ещё и обгоняют». Перед такой бедой все равны: и люди, и звери. Никто уже не думает о вражде или охоте…

Был ещё случай, мне рассказали, что видели рисунки на скалах в вершине реки Нерча. Там дикие места. Собрался, поехал один, действительно нашёл рисунки первобытных людей. Я состою в Русском географическом обществе, поэтому связался с председателем, Александром Васильевичем. Он организовал экспедицию. После чего вышла статья в научном журнале, в которой подтвердилось, что рисунки действительно древние.

— Какие у вас увлечения?

— На лошадях люблю ездить, снегоходы, квадроциклы. Лыжами недавно увлёкся, с сыном постоянно ходим на Высокогорье. Он занимается биатлоном. На велосипедах гоняем. Как и многие, в детстве увлекался археологией, с возрастом как-то прошло, времени не было. Подрастает сын, ему 8 лет, как раз сейчас просыпается у него интерес к динозаврам, астрономии. Ребёнку интересно, и мне теперь снова, как второе детство. Изучаем чёрный дыры, квазары, пульсары.

Старшая дочь уже взрослая, замуж вышла, живёт в Санкт-Петербурге. Но тоже с ранних лет везде со мной ездила, путешествовала.

— Расскажите о своих планах на будущее, о работе.

— Мне часто предлагают стать директором какого-нибудь заповедника, Сихотэ-Алинского, например. Я люблю Забайкалье, честно, без всяких громких слов, и уезжать не хочу. Приглашали руководить и Сохондинским заповедником. Ну да, одна территория, но для меня какая-то маленькая, — смеётся Александр Витальевич. — Нет, конечно, это огромный заповедник, но один, а у меня 88 особо охраняемых территорий. Я привык ездить по всему краю, привык к своей работе. Уже 23 года стаж как-никак.

Все материалы рубрики «Люди родного города»

Юлия Юдина
Фото из архива
Александра Бузинова
«Читинское обозрение»
№17 (1709) // 27.04.2022 г.

Вернуться на главную страницу