Спроси сегодня у любого забайкальского литератора, литературоведа или краеведа о «белых страницах» забайкальской литературы и в ответ получишь лишь снисходительную усмешку: мол, какие-такие «белые страницы»? Давным-давно всё исследовано, изучено и известно. И я так думала до какого-то момента в своей жизни. Но в журналистских поездках по краю, в доверительных разговорах со старожилами забайкальских сёл и посёлков, особенно с местными краеведами, влюблёнными в историю родного края, к истории своего поселения, вдруг обязательно обнаруживаешь местных поэтов, песенников, композиторов — словом, людей, даже в глухомани живущих творчеством, и понимаешь, что земля наша на самом деле неиссякаемо богата душевно щедрыми, яркими людьми…
Несколько лет назад на встрече в Улётовской районной библиотеке с местными литераторами бывший врач районной больницы, много лет являющийся одним из ведущих артистов улётовского народного театра, Анатолий Григорьевич Горковенко вышел к публике с толстенным, явно самодельным книжным томом в руках и стал читать стихи. Люди, отнюдь не новички в литературном творчестве, сидели и слушали, как зачарованные. Как и я сама…
Это были стихи покойного отца Анатолия Григорьевича – Григория Устиновича Горковенко. Всю жизнь этот человек писал стихи. Десятилетия своей жизни, с самой ранней юности. И никогда нигде не напечатал ни одного из них.
Григорий Устинович родился 12 февраля 1919 года в селении Татаурово Улётовского района Читинской области. Учился в Дровянинской неполной средней школе, после поступил в педагогический техникум в Чите. После защиты диплома в 1938 году был направлен работать учителем неполной средней школы в селе Черемхово Улётовского района. С марта 1942-го на военную службу в строительные войска. Демобилизован в 1944-м по состоянию здоровья.
Преподавал русский язык и литературу в Доронинской семилетней школе. Работал на партийных должностях, старшим инструктором по делам культуры Читинского облисполкома. В 1948 году переехал жить в Иркутск. В 1967 году окончил Иркутский государственный университет им. А.А. Жданова по специальности «Русский язык и литература». До выхода на пенсию в 1979 году преподавал в школах Иркутска.
После выхода на пенсию не оставлял литературной деятельности, сотрудничал в печатных изданиях Иркутска. Отличное знание русского языка и литературы, любовь к поэзии, неисстребимая тяга к творчеству способствовали тому, что всю свою сознательную жизнь он посвятил стихосложению. По словам родственников, день, когда не было написано ни строчки, Григорий Устинович считал прожитым зря.
По невыясненным причинам обширное поэтическое наследие Григория Устиновича Горковенко нигде никогда не издавалось.
Это – официальная часть биографии забайкальского поэта. Но есть и вторая часть, неофициальная и мало кому известная.
Григорий Устинович расстался с матерью Анатолия Григорьевича, когда мальчик был совсем мал и родного отца просто не помнил. Когда Толик подрос и попытался расспросить маму о своём отце, она категорически отказалась говорить с ним на эту тему. И только когда уже будучи взрослым, зрелым человеком Анатолий Григорьевич узнал о смерти отца, он поехал в Иркутск, и от своей тётки, отцовской сестры, получил в наследство три толстых машинописных тома стихов, огромное количество рукописей.
Тётка бесхитростно поведала: в семье-то, кроме Григория, никто ничего не писал. Так что ещё бы год-два, и пошли бы все эти рукописи на мусорку…
Анатолий Григорьевич вернулся домой сам не свой. Сел за отцовские рукописи, и – пропал…
Он привёз мне эти бесценные для него бумаги с одним-единственным вопросом: «Действительно ли это Поэзия? Или я только из сыновних чувств, читая эти строки, порой проливаю слёзы?».
Ну, давайте, почитаем вместе стихи Григория Горковенко, и пусть каждый для себя решит, кем был Георгий Устинович. Лично я для себя давно решила: Поэт. Настоящий.
Весенний дождь
Благодатный весенний дождь
пролил в самом преддверии лета.
Навострилась озимая рожь,
заискрилась от влаги и света.
Солнце щедрые мечет лучи
на омытые нивы и кущи.
Речка воды свободные мчит.
Роща стала нарядней и гуще.
И бушует вокруг красота
малахитовых россыпей мая.
И тревожит мне сердце мечта,
вместе с маем в душе расцветая.
1935 г.
Кольцо бытия
Вновь, природа, в кольце бытия
Ты предстала очам без прикрас.
Осень – поздняя зрелость твоя –
и обильна, и немощна враз.
Снова твой замыкается круг:
отцвела и плоды отдала.
И застыла в безмолвии вдруг,
позабыв про дела.
Снова путь твой уйдёт в тишину
заснежённых, безмолвных ночей.
Снова слышать ты будешь весну
сквозь роптанье подземных ключей.
Поэзия — музыка слова
Поэзия – музыка слова,
чарующий вздох души.
И мирозданья основа,
и отзвук в его глуши.
Что сталось бы со Вселенной
без гармонических строк?
Мир в хаосе постепенно,
наверное бы, изнемог.
В пространстве, ветрами пропетом,
куда б человечество шло,
когда б не вздымалось поэтом
Поэзии ремесло?
Поэзия – благодати
вселенское торжество.
О, сколько я благодарен
тебе, моё божество!
1939 г.
Осенний день
Берег – совсем сиротливый.
Тусклый, прохладный день.
Голыми сучьями ивы
никнут на старый плетень,
к самой реке убежавший
вдоль огородной гряды.
Солнце, за лето уставши,
больше не греет воды.
Тонкою, хрусткою льдиной
заберег начал расти.
Уж перестал паутину
в ветках паук плести.
Мирно рокочут волны,
будят какой-то мотив.
Ласковых звуков полный,
сердце умиротворив.
Тихо. Спокойно. пусто.
Тайны полна душа.
сколько бы ни было грустно,
осень – всё ж хороша!
1940 г.
Зимняя любовь
Зима. Крещенские морозы.
А ветер – вьюгой да пургою.
И льдинкой-бусинкою слёзы,
как ожерелье дорогое.
Но нет в лице твоём печали,
улыбкой светится оно.
И пусть уста твои молчали,
я понял, понял всё равно:
то – слёзы радости и счастья,
то – жар внутри и холод вне,
то – чистота невинной страсти,
подарок жемчуговый мне.
Зима. Крещенские морозы.
И ветер вьюгой да пургою.
А в жизни нашей – май и розы,
начало лета золотое.
1940 г.
Даже если…
Даже если мы не встретимся,
всё равно тебе скажу:
пусть пройдут года и месяцы –
сердца я не охлажу.
Даже если позабудешь ты
те шальные вечера,
дружбы узел не разрубишь ты,
что завязан был вчера.
Даже если ты повенчана
будешь с кем-нибудь иным,
всё ж останемся навечно мы
счастьем спаяны былым.
1940 г.
Где ты?
Где ты, где ты в мире затерялась?
Знаю точно, что была, была…
Как и я, в чужом дому осталась.
Как и я, искала – не нашла.
не нашла душевного созвучья –
до сердечных, искренних глубин.
Не свершился
тот счастливый случай,
что бывает в тысяче один.
Пусть не вместе мы, пускай далёко
наши судьбы в жизни разошлись,
пусть живём всё так же одиноко,
хоть семьёй давно обзавелись.
Пусть себя ты отдала другому
и с другою я себя делю,
пусть вся жизнь сложилась по-чужому,
лишь одну, одну тебя люблю.
Печальная истина
Мне так не хватает тебя –
и близкой, и преданной искренно.
Жить вместе любя – не любя –
расхожая, старая истина.
И строится брачный союз
по принципу «стерпится – слюбится».
А счастье семейственных уз
воочию всё же не сбудется.
Натянутость, робость и фальшь
во всём неизбежно проявятся.
Любовный сыграется фарс,
сердца ж воедино не сплавятся.
Мне так не хватает тебя –
родимой и преданной искренно.
Жить вместе любя-нелюбя –
какая печальная истина!
1947 г.
Наташа
Добрая сверстница наша…
ласковым взором маня,
будто живая, Наташа,
всё ты зовёшь меня.
Умная, быстрая, гибкая.
Косы – тугие жгуты.
Брови – жемчужною ниткою,
смотришь улыбчиво ты.
Время отрадное помнится:
шли мы – в ладони ладонь.
А у реки, за околицей,
пела надрывно гармонь.
Сколько тропинок исхожено
вдоль берегов на лугах!
Сколько дорожек проложено
жизни счастливой в мечтах!
Но загубил упования
глубью коварною плёс.
На век и боль,и страдания
я, горемычный, унёс.
Нету родимой Наташеньки –
сгинула в самом цвету.
Только у речки, на пашенке,
те незабудки цветут.
Те незабудки на холмике,
вкруг намогильной плиты.
С фото на тумбочке-столике
мне улыбаешься ты…
1946 г.
Все материалы рубрики "Читаем"
Елена Стефанович
«Читинское обозрение»
№35 (1415) // 31.08.2016 г.
0 комментариев