В 1712 году по указу Петра Великого в долине речки Шилки, средь островерхих сопок был построен Нерчинский успенский мужской монастырь. Его насельники, неся слово господне жителям Даурии, не забывали и о делах мирских. При монастыре имелось обширное хозяйство, ведение которого занимало не меньше, а то и больше времени, чем молитвы праведные.

Особое внимание монахи уделяли рыбному промыслу, что в общем-то неудивительно. В озёрах, раскинувшихся голубыми жемчужинами, по золотому с зеленью полотну земли Даурской простые мужики ловили столько рыбы, что могли прокормить и себя, и несколько деревень. Полноводная Шилка так же изобиловала рыбой. Хороший рыбак никогда не приходил с её берега без улова. 

Документы свидетельствуют, что с 1731 года монастырь получил во владение для ловли рыбы участки по левому берегу Шилки, а также «с Усть Чёрной реки вверх и по речке Урюм». Обитель за эти участки регулярно платила оброчные деньги. В разные годы монастырцы ловили до 500 пудов рыбы («возов по 20»), что приносило им весьма приличный доход – около 200 рублей. Кроме того, у монастыря были рыболовные угодья по Унде и Онону. 

Обитель обладала исключительным правом на использование перечисленных угодий, но не все с ним считались. Время от времени монахам обители приходилось отстаивать его в спорах. Так, в 1757 года монастырь подал жалобу в Нерчинскую воеводскую канцелярию на «нерчинских обывателей сына боярского Ивана, разночинцев Семёна Спиридоновых детей Епифанцевых, Фёдора Лабина, Власа Забродина, ссылочного Сергея Григорьевых да посадского Ивана Корякина». Насельники указывали, что в верховьях Урюма и речке Чёрной обыватели в весеннее и осеннее время, когда рыба шла на нерест или спускалась к местам зимовки, вели рыбный промысел с помощью езей (частокола, перегораживающего реку). Возмущённые монахи требовали наказать нарушителей и взыскать с них, говоря языком современного гражданского права, упущенную выгоду.

В следующем году была подана жалоба на крестьянина Ивана Богомягкова за то, что он «по прошествии четырёх лет в монастырских урочищах воровски рыбу промышляет». Монастырь просил Нерчинскую воеводскую канцелярию запретить рыбную ловлю в своих угодьях. 

Особо активно лов рыбы осуществлялся на озере Шакше. К великим праздникам рыбу отсюда заказывали специально. 31 июля 1757 года монастырь дал указание Ивану Колмогорову привезти из Шакшинского поселья «к наступающему храмовому празднику для принятия гостей» всякой рыбы. В документе указывалось какую именно рыбу ждут в обители: солёную щучину, окуней, язей, а также рыбий жир.

Для рыбной ловли шакшинские посельщики активно использовали невод. Об этом свидетельствуют документы, в которых упоминается, что на нерчинском базаре монастырь приобретал материалы для починки неводов Шакшинского поселья.

Монахи Нерчинской обители заготавливали рыбу не только для собственных нужд, но и на продажу. Среди их покупателей были люди разных сословий: казаки, купцы, крестьяне. Известно, что в 1761 году священник Нерчинского воскресенского собора Фёдор Михайлов приобрёл в монастыре 2 пуда ленковины (рыба ленок). Высокой оценкой монастырского рыбного промысла можно считать заказ на поставку рыбы ко столу его преосвященства Епископа Софрония в Иркутск, а именно: «калуги, сазанов шакшинских, язей свежих, а хотя и вяленых, а сверх того какая красная рыба отыскаться может». На этот запрос из монастыря отвечали, что красная рыба, калуга, осётр и сазан в Шакше не водятся, ловится только язь, да и то не всегда. Да и не сезон был. Промышлять рыбу было трудно. Но Успенская обитель обещала при первой возможности порадовать преосвященного и доставить для него столь желанной рыбы. Этот пример не является единственным: в мае 1754 году в подарок Софронию из монастыря отправили 4 пуда 30 фунтов свежей колюшки, стоимостью с пошлиной 5 руб 20 коп и два пуда сазанов на 80 коп.

Стоит обратить внимание, что колюшкой в Сибири часто называли рыбку щиповку. Иногда такое название давалось вообще любой рыбе с шипами. Знаменитая же и любимая натуралистами трехиглая колюшка в Забайкалье не водится. Под красной рыбой, часто упоминаемой в документах монастыря, подразумевались разные виды, так называемых благородных рыб, – как правило, осетровых, лососевых.

Другим важным пунктом рыбной ловли было Чёрное поселье. В апреле 1757 года сюда монастырь направил Максима Лиманова, которому был дан ряд указаний. Прежде всего ему приказывалось, привлекая к работе посельщика Михаила Козлова и ещё нескольких человек, установить при поселье большую вершу для ловли рыбы. Далее пойманную рыбу предлагалось засолить «в бочки и другую посуду добрым засолом и содержать в холодном месте». Другую часть улова следовало засушить. Строго запрещалось кому-либо рыбу продавать или передавать. Указывалось, что любой, кого Лиманов будет привлекать к работе, не имеет права ослушаться его.

Таким образом, улов с Чёрного и Шакшинского поселий и нескольких других мест поступал к монастырскому столу. Возможно, в этом промысле монахи видели не только способ пропитания и извлечения прибыли. Всё-таки рыба – символ христианства. Монастырские рыбаки проникали в самые отдалённые уголки, а значит, в сердце своём несли веру, утверждали её в малоосвоенной тогда Даурии.

Все материалы рубрики "Страницы истории"

Ирина Ковалёва,
магистрант ЗабГУ
«Читинское обозрение»
№29 (1513) // 18.07.2018 г.

Вернуться на главную страницу