Заболоченная местность, огороженная тремя рядами колючей проволоки, за которой — минные поля; по периметру — вышки с часовыми, внутри – тысячи узников под открытым небом. Вода — из грязных проталин, сон — на голой, промёрзшей земле, продуваемой ветрами. Еда — эрзац из берёзовых опилок и овсяной муки, брошенный фашистами несколько раз за всё время с грузовика в толпу людей. За разведение костра, чтобы согреться, или приближение к ограждению — стрельба без предупреждения.

Таким запомнился лагерь смерти «Озаричи» бывшему узнику Григорию Максимовичу Башану. В марте 1944 года ему было пять лет. Мальчишка попал в концлагерь вместе с мамой и сестрёнкой Катей. В память навсегда врезались горы трупов. Люди умирали от болезней, от голода и холода, от фашистских пуль. Сотни женщин, стариков, детей были застрелены ещё на пути к концлагерю.

— Как мы выдержали, не знаю, — горько вздыхает мой собеседник, считающий, что провёл в этом аду несколько месяцев, хотя на самом деле лагерь смерти «Озаричи» просуществовал девять дней — до прихода Красной Армии. За это время в нём погибли тысячи советских граждан.

Григорий Максимович родился в белорусском селе Петровичи в октябре 1938 года. Мама работала учителем в начальной школе, отец — превосходный кузнец и столяр — трудился в колхозе. Семья жила в большом, крепком доме, окружённом садом. Раннее детство было светлым и радостным — вплоть до июня 1941-го года. О начале войны ребёнок узнал от дяди, а вскоре увидел немецкий самолёт, бреющий над самой землёй: так низко, что можно было разглядеть лётчика. Тот швырнул вниз охапку листовок: фашисты уделяли серьёзное внимание пропаганде. А спустя два дня в деревне появилась рота мотоциклистов, следом — колонна машин. Дом Башанов сразу приглянулся оккупантам, поэтому они поселились в нём, выдворив хозяев.

— Мы два года находились в оккупации, — вспоминает Григорий Максимович. — Я, мама, старший брат и сестрёнка. Отец в первые же дни ушёл на фронт. К моменту наступления советских войск мы жили в роще с вековыми дубами: соорудили курени рядом с деревней. Хорошо помню залпы катюш.

Но встретиться с Красной Армией тогда не довелось: фашисты успели согнать жителей за сорок километров от родной деревни, в Озаричи.

— Павлик куда-то отлучился, а потом мы узнали, что его вскоре забрали в Германию. Там он и пропал. Мы шли втроём: мама с Катей на руках и я сзади. Говорю, я больше не пойду. А потом смотрю: на земле лежит старик, под ним девочка маленькая с кусочком хлеба, зажатом в руке. Я испугался. Трупов было очень много: вдоль дороги, в реке — всюду. В лагере — целые штабеля под открытым небом. Страшно. И очень холодно. Мама разгребёт утром снег, которым меня заносило за ночь: «Сынок, ты живой?».

После освобождения бывших узников лечили в госпитале.

— Я помогал медсёстрам печки топить, — рассказывает Григорий Максимович. — Они блины напекут, угостят, я раз — за пазуху. А они смеются: «Нам надо молодые кадры растить!» .

Одно из самых ярких событий произошло в 1946 году. Григорий лежал на русской печке, когда открылась дверь и в дом вошёл человек в военной форме. От возгласа матери: «Максим!» — мальчишку буквально снесло вниз. Он ринулся в объятия этого дорогого человека, самого сильного и смелого. Не оставалось сомнений, что теперь жизнь полностью наладится. Отец же после взятия Берлина освобождал Западную Украину от бандеровцев.

О том, какие злодеяния творили эти прихвостни фашистов на советской земле, Григорий Максимович знает очень хорошо.

— В 1962 году три раза присутствовал на процессах в Могилёве, — вспоминает ветеран. — Я жил на квартире, хозяева которой помогли мне получить красный пропуск. И вот я ходил на заседания в Дом культуры завода Химволокна. Там судили 17 человек. Их начальник — гауптман, в чине немецкого капитана. Он окончил то ли Саратовский, то ли Ростовский сельхозинститут перед войной. Свидетелями выступали около 2000 человек. Эти бандеровцы — все головорезы. Один в последнем слове заявил: «Да, я убивал, сжигал, и делал это с удовольствием». Весь зал был в шоке. Всех до единого к расстрелу приговорили.

— Я бы сейчас поехал воевать с бандеровцами! — признался мой собеседник, переводя разговор на современную политическую ситуацию.

Он живо интересуется новостями, восхищается нашими ребятами, участвующими в специальной военной операции. Помня о зверствах нацистов, Григорий Максимович с трудом сдерживается, говоря об их современных последователях… Конечно же, он очень хорошо знает истинную цену миру, жизни под безоблачным небом, несмотря на личные беды.

Вот уже полтора года после смерти жены уроженец Полесья живёт один. Поначалу казалось, что смысл самого существования потерян. Уехал было в Беларусь, где остались родственники, но Забайкалье властно тянуло назад. И Григорий Башан вернулся сюда, где ещё в далекой юности был очарован сопками в багуловой дымке, воздухом, напоенным таёжными ароматами, и, конечно, восхищён людьми — открытыми, добрыми, щедрыми. Именно природа и люди, живущие на этой земле, пленили когда-то студента политехнического института города Могилёва, где он учился после окончания училища. Приехал же сюда, поддавшись романтике дальних дорог. Как оказалось, навсегда.

В Чите встретил свою судьбу. Он работал в то время в управлении строительства, за спиной был развод; Алевтина Александровна возглавляла отдел кадров камвольно-суконного комбината, одна воспитывала двоих детей. Они с первого взгляда приглянулись друг другу и прожили вместе более полувека: дружно, весело, ярко. Трудились на даче, ездили на Чёрное море, навещали родных в Белоруссии и в Пермском крае, отдыхали на лоне забайкальской природы. Григорий Максимович после выхода на пенсию ещё 17 лет проработал на Вертолётном заводе.

Мы беседуем в квартире Григория Максимовича: небольшой, уютной и очень чистой. Перехватив мой взгляд, хозяин улыбнулся: да, сам навожу порядок и готовлю, особенно люблю борщ.

Пенсионер неизменно встаёт в половине седьмого утра, делает физическую зарядку с гантелями, после завтрака обязательно совершает пешие прогулки, тяга к которым сохранилась с давних времён. Вот и на Вертолётный завод он ходил пешком за пять километров, хотя в гараже стоял автомобиль. Он очень бодрый, подвижный, с тёплым светом в глазах, который не погасили тяготы и лишения. От души желаем вам, дорогой Григорий Максимович, крепкого здоровья и мирного неба над головой! Пусть каждый новый день заряжает Вас радостью и оптимизмом!

Все материалы рубрики "Великая Победа"
 

Оксана Сидоренко
Фото автора
«Читинское обозрение»
№16 (1708) // 20.04.2022 г.

Вернуться на главную страницу