Продолжаем серию очерков из книги «Девичьи судьбы войны», в которой Наталья Николаевна Константинова и Ольга Михайловна Шарак рассказывают о женщинах, чьи детство и юность совпали с годами войны.
Историк и преподаватель Читинского пединститута Антонина Михайловна Соколова, долгие годы единственный в Чите специалист по истории Средних веков, окончившая в Москве аспирантуру и защитившая кандидатскую диссертацию по медиевистике, в годы войны была студенткой того же самого Читинского пединститута. Сейчас сама об этом не расскажет – умерла в 2000-м. Но она оставила нам рукописные воспоминания о своей военной юности.
Они хранятся в Музее истории народного образования ЗабГУ. В 16 лет, в 1935 году, со старшей пионервожатой шилкинской школы случилась беда. Спасая подругу на железнодорожных путях, получила тяжёлые травмы и стала инвалидом. Недуг послужил препятствием для способной абитуриентки, сдавшей вступительные экзамены с одной четвёркой, для поступления в Киевский пединститут на исторический факультет.
Она вернулась в Забайкалье и, опасаясь, что и здесь её инвалидность может стать преградой в учёбе, в сентябре 1940 года «с ощущением страха появилась перед Николаем Александровичем Касловым, завучем пединститута». Передвигалась, опираясь на костыль: одна нога – с протезом, другая – со значительной деформацией, искалеченная рука… Но Николай Александрович, деликатный и дружелюбный человек, сделал всё, чтобы девушка была зачислена на истфак.
Зачетная книжка первокурсницы Читинского пединститута Тони Соколовой. 2-й семестр 1940/41 уч. г.
В учёбе у Тони были успехи, а вот как другие студенты, которые в свободное время бежали на стадион или в спортзал, заниматься спортом она не могла. Её однокурсница Женя Гурулёва со своими друзьями Галей Генеральской и Веней Номоконовым ходили в аэроклуб, а другая студентка – Чупрова (Барболина) уже тогда была лётчиком-инструктором! Тоня, деятельная, стремившаяся к общению, явилась в комитет комсомола и попросила общественную нагрузку – быть суфлёром в драмкружке.
Студенты, посещающие литературный и драматический кружки, по субботам собирались в актовом зале института и читали свои стихи и стихи любимых поэтов. Драмкружковцы выступали с небольшими скетчами, а затем были игры и танцы. «Я сразу же включилась в работу не только суфлёра, но и чтеца. Декламировала Маяковского, Блока, Шевченко, но особенно всем нравились детские стихи, которые я читала, подражая Рине Зелёной. Выступали со своими стихами Фёдор Плотников, Геннадий Леонтьев или Петруновский».
Известие о войне прозвучало, когда Тоня вместе с однокурсниками готовилась к сдаче последнего экзамена по психологии. Всё как-то изменилось, пропали восторженность, радость молодости, лёгкая студенческая беззаботность. Закончились экзамены, но никто из студентов не спешил уезжать домой. Все с нетерпением ждали сообщений по радио: оно не выключалось не только в здании института, но и на площадях города. Старшие курсы стали заниматься по ускоренной программе, и уже в июле был выпущен четвёртый курс, а третий – в августе. «Мы, второкурсники, остались старшими в институте, и все тяготы военного времени легли на наши плечи. Кроме того, с первого дня войны многие ходили в военкомат с просьбой отправить на фронт, многие парни ушли добровольцами».
Тонину школьную подругу Пану Власову (Аронову) избрали секретарём комитета комсомола института, и сама Тоня вошла в его состав, возглавив хозяйственный сектор. Тогда для парторганизации пединститута комсомольцы были опорой, и они всегда были впереди всех институтских начинаний, а задача – организовывать мероприятия в помощь фронту – была на первом месте.
С началом нового учебного года в здании института (Чкалова, 140) устроили госпиталь, а институту определили здание по ул. Фрунзе, 1. Общежития были разбросаны в разных концах города, и Тоня с подружками оказалась в том, которое разместилось на улице 9-го Января, на верхнем этаже здания магазина. На занятия ходили пешком, так как городского транспорта не было, и особенно страдала от этого Тоня.
Теперь студенты сами заготавливали в лесу дрова, сами занимались их вывозкой, сами привозили воду. По общегородской тревоге они часто уже с 1942 года разгружали вагоны с заводским оборудованием, а затем, когда читинские эвакогоспитали начали принимать тяжелораненых воинов, – санитарные поезда.
«Я, конечно, не могла принимать участие в заготовке дров и разгрузке вагонов и от этого ощущала себя ненужной, сильно переживала. Но всё изменилось, когда после концерта в подшефном госпитале в Красных казармах раненые, лишившиеся конечностей, стали расспрашивать меня о протезах и просили показать, что они собой представляют и как ими пользоваться». И ей, молодой девушке, превозмогая стеснение, при мужчинах приходилось снимать протез, рассказывать и показывать, как с ним обращаться, как ухаживать за культями. При них же медицинские сёстры делали ей массаж, проводили гигиенические процедуры, чтобы научить их тому же.
«Я, преодолевая всякие неудобства, понимала, что мне надо было помочь раненым молодым ребятам перейти физический и психологический рубеж, помочь приспособиться к жизни в новом для них состоянии и осознать необходимость выполнять ту работу в тылу, которая им по силам». Это постоянное общение с ранеными, психологическая поддержка и собственный пример жить, учиться, преодолевая недуг, были и её, Антонины Михайловны Соколовой, вкладом в Победу.
Студенты вместе с преподавателями подолгу находились в госпиталях. Помогали ребятам, которые шли на поправку, продолжить образование, чтобы они могли в таких вот необычных условиях окончить школьный курс. Этой работой руководили преподаватели Е.М. Кущ, С.Е. Гершкович, Арсеньева и другие. Антонина Михайловна в воспоминаниях называет студентов, которые уже на втором курсе выступали в роли учителей: Август Бочкарёв, Пана Власова, четыре Нины: Чеснова, Щербакова, Вурцбахер, Медведева. А после занятий, своих и с ранеными, давали им концерты, где блистали с песнями две Маши: Топоркова (Холодовская) и Бахаева и Август Бочкарёв.
В госпитале студенты поочерёдно дежурили днём, а когда проходили операции, и ночью. И их подопечные, ценя студенческое искреннее участие в их судьбе, просили не уходить после дневного дежурства и остаться на ночь поддержать после операции.
Занимались по ночам. В кабинете горкома партии, где было много книг и учебных пособий, работали студентки Нина Горковенко и Дина Попова, и заведующая кабинетом Слободчикова разрешала им и другим студентам оставаться на ночь. Некоторые студенты, кто работал в Доме офицеров, тоже могли там засиживаться допоздна, чтобы выполнить задания.
Эти ночные бдения в тепле учреждений спасали студентов от сильного холода плохо прогревавшегося в зимнюю стужу студенческого общежития. А однажды в такой же лютый мороз директор пединститута А.В. Поярков сказал Тоне: «Идти в общежитие далеко, ещё замёрзнешь в дороге, а мне потом отвечать за тебя. Ночуй в кабинете». Нередко вместе с ней оставались и её подруги. В 1942 году Тоня, а подруги её звали Тосей, с ними сфотографируется, и на обороте фото будет надпись: «Тося! На память тебе эта карточка… Вспоминай наши ночёвки в директорском кабинете в институте».
Учёба в институте, сопряжённая с дежурствами в госпитальных палатах и разгрузкой вагонов, заготовкой и вывозкой дров, не оставляла времени для себя. Но многие студенты, и Тоня, не пропускали ни одной премьеры в Читинском драмтеатре, в Киевском, эвакуированном в Читу, в заезжавших Иркутском драмтеатре имени Охлопкова или Иркутской оперетте. Те студенты, которые вместе с Тоней занимались в драмкружке, где иногда занятия вели приезжие актёры, например, народные артисты Максимов и Аркадьев, на репетициях горячо обсуждали спектакли. Ходили и на концерты приезжавших певцов. Антонине Михайловне особо запомнились концерты певиц Казанцевой и Бем.
После зимней сессии 1943 года, когда Тоня училась на третьем курсе, её пригласили работать на кафедру марксизма-ленинизма. Отличница, сталинская стипендиатка, согласилась, несмотря на возросшую нагрузку. Работа, учёба, дежурства в госпитале, комсомольские дела, занятия в кружке, – всё это приходилось совмещать. А если учесть, что при хождении костыли нещадно рвали платья, и ей приходилось или перешивать, или комбинировать, превращая старое платье в новое, то как не подивиться её энергии и энтузиазму!
Преподаватели и выпускники истфака Читинского пединститута. Преподаватель А.М. Соколова — в первом ряду 3-я справа. 1948 г.
В сентябре 1988 года, по инициативе её однокурсницы Л.М. Барболиной, состоялась встреча приехавших к ней выпускников пединститута военных лет. «Нас оказалось немного, всего шесть человек. Из первого выпуска: математики Я.Г. Большаков, К. Напиенко, Е.П. Бурлакова; филолог А. Ясеницкая; историки Л.М. Барболина и я, окончившие пединститут в 1944-м… Шесть человек… А воспоминаниям из студенческой жизни не было конца… Вспомнили ребят, тех, кто сразу же покинул студенческие аудитории и ушёл на фронт, помянули тех, кто из них погиб на фронте, тех, кто умер в госпиталях или от ран уже дома…».
Все материалы рубрики "Страницы истории"
Наталья Константинова
«Читинское обозрение»
№19 (1503) // 09.05.2018 г.
0 комментариев