Решение отправиться на каторжный остров, самого себя командировать «на собственный счёт» в этот далёкий край было для окружения молодого, но уже известного в читающей России писателя Антона Павловича Чехова неясным и непонятным. В то же время это решение не было случайным. Весной 1890-го писатель предпринял необычное путешествие, по его словам, с научною и литературною целями. Чехов надеялся, что поездка поможет найти ему новые впечатления для написания последующих произведений и более глубоко понять русскую действительность.
Была ещё одна немаловажная причина этой поездки. Писатель страстно желал принести практическую пользу своей стране, а потому принял приглашение принять участие в проведении на Сахалине переписи населения. В эту же задачу входило его стремление своими глазами увидеть и попытаться понять проблемы тюремно-исправительной системы России, обратить внимание на положение отвергнутых обществом людей и рассказать о ней стране. Кроме того, таким неординарным способом Антон Павлович надеялся в других бытовых, физических и моральных условиях поправить здоровье, излечить свою страшную болезнь – туберкулёз, которая проявилась у него ещё в 1884 г. после окончания университета. Особые надежды на выздоровление он возлагал на обратный морской путь через Владивосток и Юго-Восточную Азию.
За своим рабочим столом Чехов тщательно изучил многочисленные труды по Сибири, её истории и этнографии, заострив внимание и на книгах своих современниках, в том числе запретной и одновременно популярной в России книги «Сибирь и ссылка», авторство которой принадлежало американскому журналисту и путешественнику Джоржу Кеннану. Не исключено, что содержание «лондонского» издания труда Кеннана укрепило желание писателя последовать его примеру – проехать страну с запада на восток, испытать новые чувства и впечатления.
Основательно познакомился будущий путешественник и с творчеством писателя-этнографа С.В. Максимова, изучавшего тюрьмы Нерчинской каторги, а также самим маршрутом следования. Главные пункты остановок Антон Павлович обозначил в письме от 16 марта к И.Л. Леонтьеву (Щеглову): «Мой маршрут таков: Нижний, Пермь, Тюмень, Томск, Иркутск, Сретенск, вниз по Амуру до Николаевска, два месяца на Сахалине, Нагасаки, Шанхай, Ханькоу, Манила, Сингапур, Мадрас, Коломбо (на Цейлоне), Аден, Порт-Саид, Константинополь, Одесса, Москва, Питер, Церковная улица».
Напитавшись информации о сибирских краях, в том числе о строгом надзоре местной полиции за пишущими путешественниками и корреспондентами газет и запрещении их публикаций, писатель предвидел всевозможные лишения этой дальней дороги и подстерегающие его опасности. Одна из них – боязнь быть арестованным сибирскими властями, подобно Джорджу Кеннану и его спутнику, автору знаменитых рисунков о сибирской действительности конца 19 века Г. Фросту. Американцы были задержаны в Перми прямо на пристани по подозрению в шпионаже и основательно допрошены. Чехов предвидел, что власти всех сибирских городов, через которые он должен был проезжать, были заранее осведомлены об этом. 31 марта он с тревожной полушуткой отписывал издателю Роману Голике: «Прощай и не поминай лихом. Увидимся в декабре, а может быть, и никогда уже больше не увидимся». Однако твёрдое решение о поездке через всю Россию не без воздействия труда заокеанского путешественника и его личного мужественного примера было уже принято.
Ровно 125 лет назад – 17 июня 1890 г. – великий русский писатель А.П. Чехов, следующий на Сахалин, въехал в Читу.
Чехов спешит обезопасить себя официальным разрешением к следованию. Сделать это было непросто и, в большей мере, чем сам он, о разрешении хлопотали его друзья, в которых у писателя не было недостатка.
Приняли участие в предстоящей дорожной судьбе Чехова и забайкальцы. Среди них литератор из Кяхты Владимир Васильевич Птицын. Будучи в столице по своим издательским делам и услышав, что известный писатель собирается совершить такое дальнее путешествие, Птицын через А.М. Евреинову – редактора петербургского журнала «Северный вестник» – предложил ему свои услуги: «Многие сибиряки, узнавши о намерении Чехова ехать в Сибирь, – сообщал Птицын, – предлагают ему рекомендательные письма в Тюмень, Томск, Красноярск, Иркутск, Верхнеудинск, Селенгинск, Читу, Кяхту и на Амур; с ними, т.е. с рекомендательными письмами, его везде встретят, по крайней мере, в смысле гостеприимства, с объятиями и всё покажут ему по части природы, видов, людей и пр., а без них он в Сибири, кроме гостиниц с клопами и почтовых станций с картинами блудного сына на каждой – ничего не увидит. Я бы мог дать письма к бурятам и в дацаны к ламам, к тибетским врачам и к хамбо-ламе».
Редактор журнала тут же переслала Чехову это предложение Птицына со своей пометой, что данное письмо «одного из наших сотрудников, недавно приехавшего из Сибири… Мне кажется, что Вам следует воспользоваться. Видите, как Вас в Петербурге любят!».
Другая сотрудница журнала М.Д. Фёдорова советовала Антону Павловичу, что «некто Птицын» может дать ему много дельных указаний и снабдит его письмами, если он пожелает. Кроме того, в Нерчинск из Петербурга «сибирским царьком» Михаилом Дмитриевичем Бутиным была прислана визитная карточка с текстом, адресованным его старшему брату Николаю Дмитриевичу: «Рекомендую Антона Павловича Чехова, с которым прошу поделиться сведениями о Забайкалье. М. Бутин. 18 июля». Разумеется, что в этом небольшом послании нерчинский золотопромышленник просил брата не только об экскурсиях для писателя, но и его хорошем приёме в своём знаменитом дворце. К сожалению, визитка опоздала ровно на месяц. К этому времени Чехов уже как неделю пребывал в конечной точке своего пути – каторжном острове Сахалин.
Несмотря на все хлопоты, официального документа для сибирской и сахалинской администрации Чехову получить не удалось. 21 апреля в 8 часов вечера он, пообещав родным исправно писать письма, отправился в дорогу с корреспондентским удостоверением одного из самых популярных периодических изданий России – газеты «Новое время». Его оформил владелец газеты, известный литератор и издатель, соратник, друг и корреспондент будущего путешественника А.С. Суворин.
Корреспондентское удостоверение А.П. Чехова
До Забайкалья Чехов добирался почти два месяца. Проехав Россию пароходом по Волге и Каме до Перми, затем поездом до Урала, затем «конно-лошадиным странствием» по «убийственным» сибирским дорогам к началу лета случайным пароходом он пересёк Сибирь, доплыв до забайкальской станции Клюево. Оттуда благодаря сторожу, вызвавшемуся помочь путешественникам, пришлось идти пешком восемь вёрст до станции Мысканской (Мысовой, ныне г. Бабушкин), а затем снова на лошадях добираться до Боярской.
«Вода на Байкале бирюзовая, прозрачнее, чем в Чёрном море», – описывает литератор свои первые впечатления о Забайкалье.
«Говорят, что на глубоких местах дно за версту видно; да и сам я видел такие глубины со скалами и горами, утонувшими в бирюзе, что мороз драл по коже. Прогулка по Байкалу вышла чудная, вовеки веков не забуду… Скотина Левитан, что не поехал со мной. Дорога лесная: направо лес, идущий на гору, налево лес, спускающийся вниз к Байкалу. Какие овраги, какие скалы! Тон у Байкала нежный, тёплый», – свидетельствовал писатель в письме к Чеховым. Шутка про своего ближайшего друга – великого русского художника Исаака Левитана – была не беспочвенной. Собираясь в дорогу, Антон Павлович звал с его собой и очень сожалел, что художник, тонко понимающий красоту природы, по ряду причин не составил ему компанию во время пути.
Миновав Байкал и выбравшись на почтовый тракт, 12 июня писатель въехал в первый по расстоянию город Забайкальской области – старинный Верхнеудинск (ныне г. Улан-Удэ), назвав его «миленьким городком». Путь по Сибири, в том числе и Забайкалью, был характерен встречами писателя (хотя и краткими) с известными людьми этого дальнего сурового края. На одной из почтовых станций под Верхнеудинском Антон Павлович случайно встретился с забайкальским исследователем и врачом Николаем Васильевичем Кирилловым, в котором узнал своего однокашника по медицинскому факультету Московского университета. Однако поговорить им почти не пришлось. Кратко обменявшись новостями, в том числе о друге Кириллова – писателе-узнике Нерчинской каторги П.Ф. Якубовиче-Мельшине, Чехов распрощался, поскольку очень спешил. Об этом факте Кириллов сообщил в своём письме к врачу, исследователю забайкальских минеральных вод и публицисту Константину Петровичу Козиху.
Дальнейшая дорога путника долиной реки Уды лежала в Читу и занимала около трёх суток. Он въехал в деревянный город (здесь только начиналось каменное строительство) в воскресенье, 17 июня, и перед новой дорогой к Шилке решил отдохнуть здесь полдня в двух-этажной гостинице «Даурское подворье».
Гостиница была построена по Амурской – центральной улице города. Она стояла второй от угла Сретенской (9-го Января) через небольшую каменную лавку, которая сохранилась до настоящего времени, через дорогу от дома богатого бурята П.А. Бадмаева (ныне травмпункт), жившего в Петербурге.
Все материалы рубрики "Год литературы"
Все материалы рубрики "Забайкалье многоликое"
Ирина Куренная
«Читинское Обозрение»
№24 (1352) // 17.06.2015 г.
0 комментариев