Ещё полвека назад в шахтах Черновских копей добывали миллионы тонн угля в год. Звучали на всю страну имена многих наших шахтёров, ведь именно они оставили яркий след в летописи трудовой славы района. В их числе горнорабочий Александр Андреевич Трухин.

Он родился в Акше в 1934 году. Окончил шесть классов, затем выучился в ремесленном училище в Карымском районе. В семье было 11 детей, и только Александру суждено было стать шахтёром.

– Поехал в 1957 году искать работу в Читу. Вышел с автобуса на вокзале, а куда идти – не знаю. И тут повстречал своего земляка Теряева. Он уже давно жил на Черновских и работал на шахте «Восточная». Вот и меня туда привёл, устроил.

Александр Андреевич стал горнорабочим очистного забоя. Эта работа очень трудна и опасна. Многие шахтёры погибли под обвалами.

– Шла только моя вторая трудовая неделя, как шахта обвалилась, – рассказывает Александр Андреевич. – Нас с напарником завалило. Когда откопали, он сказал, что здесь больше работать не будет. Уехал. А мне семью надо было кормить. Вообще, я временно устроился на шахту. Но «временно» затянулось на 33 года.

Через некоторое время молодой шахтёр перевёз на Черновские жену Татьяну Емельянову с двумя детьми, а третий ребёнок родился уже здесь.

В разные годы работал Александр Трухин горнорабочим, взрывником, бурильщиком, бригадиром участка. Десять лет совмещал подземную работу с деятельностью в профкоме, куда его избрали шахтёры.

– Отбойный молоток ещё мал по сравнению с перфоратором, – вспоминает Александр Андреевич. – И бурить-то надо не прямо, а под особым углом. Всё-таки наша профессия – это особая наука! Помню, как-то бурил, и угольный пласт упал на меня. Я потерял сознание. Когда пришёл в себя, подумал, что нахожусь на улице ночью. Огней было много. Небо, звёзды кругом светят. Думаю, где же я? На небесах? А потом пригляделся, а это меня другие шахтёры откопали и аккумуляторами светят в лицо.

В 60-е ещё не было технологий, которые предотвращали частые обвалы на шахтах. Жизнью горнорабочие рисковали каждый день.

– Шахта – как гора. Она имеет свойство передвигаться, поэтому даже здания косились. Как лава зашевелится, мы только и успевали свои вещи хватать и выбегать. Только выскочим – земля проваливалась. А шахта-то была на 90 метров под землёй. Иногда и комбайны там оставляли, но потом выкапывать приходилось, – с грустной улыбкой рассказывает ветеран. – Зато труд наш уважали. Когда шахтёры после смены ехали, им в автобусе места уступали. В почёте была профессия.

Память хранит многое. Даже то, что уже, казалось бы, давно должно быть начисто стёрто:

– В ламповую заходишь, а там 400-500 лампочек под зарядками. Подашь бирочку ламповщице, и она тебе снимает твой аккумулятор. До сих пор помню, что у меня был 422 номер.

Александр Андреевич очень рад, когда в редкий раз удаётся встретиться с друзьями и коллегами. Но, увы, сейчас их уже осталось мало.

У ветерана есть награды: знак «Шахтёрская слава», медаль ветерана труда, другие медали. До сих пор он хранит тетрадь протоколов профсоюзных собраний, которая стала для него реликвией. Смотря на него, невольно гордишься тем, что ты живёшь в одном городе с таким жизнелюбивым, добрым, по-настоящему смелым и в то же время скромным человеком. Такие люди – сама история рядом с нами.

Все материалы рубрики "Люди родного города"
 

Анна Дмитриева
«Читинское обозрение»
№25 (1457) // 21.06.2017 г.

Вернуться на главную страницу