Когда впервые в жизни я ощутил огромность и грозную красоту окружающего мира? Середина Великой Отечественной войны. Село Верх-Чита. Отец – председатель колхоза, старшие брат и три сестры от рассвета до глубокой темноты трудятся на колхозном поле…

Мать-доярка безвыездно находится на молочно-товарной ферме. Целыми днями я дома один. Я скучаю по маме и однажды иду к ней – пять километров по мёрзлой просёлочной дороге, тронутой первыми проталинами ранней весны. Для четырёхлетнего мальца – это нелегкий путь. В сотне метрах от фермы, сокращая расстояние, я свёртываю с дороги и увязаю по грудь в сугробе. Чувствуя, что замерзаю, и что есть мочи зову на помощь маму. И в какой-то момент полного отчаяния и страха вдруг вижу перед собой огромные, до самого неба, белые горы. Что это было: мираж, бред воспалённого мозга или промысл Божий? На фоне гор появился человек. Это была мама. Она шла на вечернюю дойку, услышала мой крик и сердцем почуяла беду.

Эти белые горы, строгие и величественные, с тревожным ощущением космической тайны, как на живописных полотнах Рериха, являлись мне потом в снах солдата срочной службы на станции Харанор, фрезеровщика завода горного оборудования посёлка Дарасун, студента отделения журналистики Иркутского государственного университета, сотрудника забайкальских областных газет в бесчисленных командировках по городам и весям отчего края. Воочию я увидел белые горы на забайкальском севере и понял, что это и есть знак моей судьбы – от рождения и до тризны жить здесь.

Помните: «Люблю Отчизну я, но странною любовью». Ранее я не осознавал этого чувства, выраженного поэтической строкой. Теперь могу повторить вслед за поэтом: люблю Забайкалье я, но странною любовью. Она не дала мне свернуть на тропу измены. Хотя была возможность пристроиться на сытое житьё в краях тёплых и хлебных. Был соблазн уехать в другую – богатую и более благополучную, чем Россия – страну. Но вдали от Забайкалья тоска становилась невыносимой.

Где, в каких краях найдёте вы такие целебные воды, как «Кука», «Молоковка», «Дарасун», «Шиванда», которыми на открытых источниках излечиваются от недугов даже наши таёжные меньшие братья? Где вы ещё можете поплескаться летом в такой чистой прохладе, как наши степные и таёжные реки и озёра? Попить целебный отвар из луговых и таёжных трав? Отведать не уступающих по витаминам экзотическим фруктам бруснику, голубику и моховку?

Во дни глухого отчаяния от занедужившего тела или смятения души только тайга даст вам приют для покоя и вдохновения. И вы можете безмятежно спать у костра под сенью деревьев, не опасаясь, как в Африке, что попадёте в лапы промышляющих хищников или смертельные объятия охотников. Львы, тигры и удавы не водятся на нашей земле, а наши волки, медведи и рыси не нападают без нужды на людей. Вы можете безбоязненно плавать в любом даурском водоёме, потому что в них нет таких зубастых и кровожадных особ, как крокодилы и пираньи. В Забайкалье мороз – это мороз. Жара – это жара. Охота – это охота. Рыбалка – это рыбалка.

Здесь – особая нравственная атмосфера жизни. Она соткана из судеб многих прекрасных людей, освежающим ветром прошедших через наш край. Казаки-землепроходцы, декабристы, мятежные борцы за человеческую свободу, полководцы, музыканты и литераторы.

Сколько здесь людей таких томилось,
Сколько здесь сердец испепелилось,
Потому, наверное, такое
Солнце в Забайкалье золотое.

Как не согласиться с поэтом Николаем Савостиным! Каждой весной малиновый огонь багула, какого нет более нигде на белом свете, вздымает утомлённую долгой зимой душу и бодрит мою кровь в генетической смеси крови русских, украинцев, чехов, словаков, австрийцев, бурят и тунгусов. И во мне вздымается гордое чувство Гражданина Мира.

А белые горы я продолжаю видеть во сне. Они всегда впереди на горизонте. И я иду к ним в сумраке тайги по тёмной дороге. Кажется, до них рукой подать, веет морозной свежестью, но вдруг земля обрывается под ногами, и дорога уходит в глубокую долину, окутанную белым туманом. И надобно прежде всего пройти её, чтобы достигнуть желанной цели.

Белые горы стали для меня символом Забайкальского края. И сказка! И реальность! И проклятье! И просветление! И надежда! Жизнь в Забайкалье – сон о белых горах, величественных и недоступных, строгих и чистых, как одежда Христа после воскрешения.

Окунувшись в клоаку общественно-политической жизни «западного толка», с отрадою сознаёшь, что Забайкалье ещё не потерянный для России край людей самых честных, девушек самых красивых, юношей самых смелых, стариков самых мудрых, семей самых хлебосольных. Не потому ли, как магнитом, притягивает к себе земля за Байкалом?!

И бесконечная тоска моих земляков о счастливой, зажиточной жизни не есть ли просто счастье жить в лишеньях, бореньях и праздниках редких побед. И трепетный восторг в ночных фантазиях или реальном созерцании белых гор есть не что иное, как дыхание Бога, которые мы чувствуем порой при необычном взлёте души. А во всей полноте он может быть только на Родине – в Забайкалье, в краю оттичей и дедичей наших.

Написать о Родине в стихах я не смог, поэтому завершаю свою исповедь стихотворением близкого мне по сердцу и восприятию мира Евгения Евтушенко.

Я часто спутывался с ложью,
Но, если, чистое тая,
Хранил в ладонях искру божью,
То это – Родина моя.
Без славы жить небезнадёжно,
Но если всё-таки, друзья,
Жить без чего-то невозможно,
То это – Родина моя.
На свете всё небесконечно
От океана до ручья,
Но если что-то в мире вечно,
То это – Родина моя.
Я жил с наскока и с налёта,
куда-то сам себя маня,
Но если я умру за что-то,
То это – Родина моя.
Меня не станет – солнце встанет,
И будут люди и земля,
И если кто меня вспомянет,
То это – Родина моя.

Все материалы рубрики "Читаем"
 

Юрий Курц
На фото картина
Н. Рериха «Дэвита»
«Читинское обозрение»
№48 (1532) // 28.11.2018 г.

Вернуться на главную страницу