Помните ту самую историю о знаменитом бароне Мюнхгаузене, который сам вытащил себя из болота за волосы? Её нередко применяют к людям, обладающим здоровым оптимизмом, относящимся к себе и жизни с иронией и способным противостоять любым невзгодам судьбы. В том, что этот вымышленный приём иногда помогает идти по жизни, уверена и заслуженный работник культуры Российской Федерации преподаватель хоровых дисциплин Забайкальского краевого училища культуры Валентина Гуревич.

Как водится, с годами у людей взгляд на окружающий мир мрачнеет и становится гораздо менее оптимистичным. Зачастую человек в почтенном возрасте предпочитает видеть большей частью вещи неприятные и вытаскивать себя из этого «болота» отнюдь не собирается. К счастью, существует и другая категория людей, на мой взгляд, достойных недюжинного уважения, способных радоваться жизни и увлечь этим окружающих.

— Педагог не имеет права быть скучным, — рассуждает Валентина Васильевна, раскладывая на столе книги на историческую тематику. — Сегодня сын отвёз меня в библиотеку — три книжки сдала, четыре взяла… Прочту сама и обязательно поделюсь информацией со своими студентами. Ведь ребят нужно уметь заинтересовать, и не только своим предметом.

Вот уже пятьдесят один год как Валентина Васильевна преподаёт в Забайкальском краевом училище культуры. Эта невысокая женщина с открытым взглядом и прекрасно поставленной речью словно создана для того, чтобы быть на сцене. С чувством самоиронии, присущим исключительно самодостаточным людям, она проходится по своему невысокому росту:

— Несмотря на то, что я старшая в семье, ростом не вышла. Видимо, голодное детство сказалось. Мама рассказывала, что меня маленькую спасла от голодной смерти тряпичная соска, в которую она нажёвывала всё съестное, что находилось в доме.

«Как будто нас кто-то хранил…»
Валентина родилась в 1940-м, и её родители по воле судьбы, точнее, по роду службы отца, вскоре оказались в Ленинграде, взятом фашистами в блокадное кольцо. Семье посчастливилось выжить, и вскоре молодая чета с маленькой Валей на руках рискнула пробиться по Ладожскому озеру на Большую землю.

— Я, конечно же, не помню этих событий, в памяти отложились лишь скупые рассказы родителей. Да и они не любили вспоминать об этом. Наверное, не хотели бередить душу, — говорит Валентина Васильевна. — Та дорога из блокадного Ленинграда чуть не стоила всей нашей семье жизни, когда в нашу «полуторку» попал немецкий снаряд. Мы с мамой, которая была на последних сроках беременности, устроились в кабине машины, а папа сидел в кузове. Рядом с ним ехала женщина в военной форме. Как рассказывал папа, вражеский снаряд попал аккурат в нашу машину, у которой взрывной волной снесло все четыре шины. Так мы и летели на колёсных дисках. Мы все каким-то чудом остались живы, а вот несчастная женщина от осколка этого самого снаряда погибла. «Как будто кто-то хранил нас в этот момент», — потом вспоминала мама. Отец же до последних дней жизни не мог забыть мальчика, на саночках вёзшего свою маленькую сестрёнку по Дороге жизни. «Это невозможно описать словами, — говорил он. — У мальчонки были лицо и взгляд старика».

Разговор наш прерывается, и Валентина Васильевна всеми силами пытается справится с предательским комом в горле, являющимся предвестником слёз. Ей это удаётся, и она продолжает уже своим привычным и поставленным голосом:

— Понятно, что такие вещи, которые взрослые переживали глубоко внутри себя, и не могли быть каким-то предметом для разговоров и бесед. Может быть, позднее и рассказывали что-то. Но ведь дети есть дети — бегаешь и не обращаешь особого внимания, о чём говорят взрослые. Хотя страх даже у нас, несмышлёнышей, всё же был. По рассказам мамы, я моментально пряталась под кровать, заслышав гул самолёта.

А потом было относительно спокойное и беззаботное детство. Была строгая бабушка Химарья Егоровна, почему-то не позволявшая съедать маленькой и всегда голодной Валюше целый чугунок дымящейся картошки из русской печи. Бабушка по отцовской линии, жившая в селе Никольское под Воронежем, куда семья приехала из блокадного Ленинграда, отняла девочку у мамы, которая в то время, в силу своей молодости и неопытности, пыталась накормить малышку досыта. «Буду выкармливать её по-своему, — заявила Химарья. — Посмотри, как у неё живот раздулся. Рахит ведь…». К счастью, молодые родители не потеряли первую дочурку, а вскоре родилась и вторая. С момента спасительного пути по Дороге жизни не прошло и месяца…

Косички в жертву искусству
Валины школьные воспоминания связаны с Колымой — главу семейства перевели в Магаданскую область по долгу службы. Там у девочки родился младший брат, а ещё судьба свела её с человеком, о котором даже сейчас, спустя долгие годы, она не может говорить без восхищения и трепета. Речь идёт о театральном режиссёре, сценаристе, кинорежиссёре Леониде Викторовиче Варпаховском, в своё время работавшим ассистентом Всеволода Эмильевича Мейерхольда. В те смутные года Варпаховский был сослан по политическим мотивам на Магадан, где позже выступал в роли художественного руководителя местной культбригады. После освобождения он продолжил режиссёрскую работу вольнонаёмным в посёлке Усть-Омчуг, где в то время проживала семья Валентины.

— Это был необычайно благородный и интеллигентный человек, наделённый редкостным талантом. Он просто жил театром, — рассказывает Валентина Гуревич. — Ему было позволено заниматься театральным искусством с нами, детьми. Почему-то Леонид Викторович особо выделял меня среди своих воспитанников. Наверное, считая меня одарённым ребёнком, он в 1953-м, освободившись, даже просил моих родителей, чтобы они отпустили меня с ним. Однако мама отказалась от его предложения, испугавшись огромного расстояния, которое будет разделять нас. Конечно, для детворы, бегавшей на занятия театральным искусством, это была великая школа.

В памяти Валентины Васильевны до сих пор живы эти картинки из детства, когда увлечённый педагог требовал от своих воспитанников полной отдачи театральному искусству:

— Помнится, в одном из спектаклей мне нужно было понюхать цветок на клумбе, а у меня никак не получалось это нехитрое, как мне тогда казалось, действие. В итоге Леонид Викторович добился своего, и я сделала это в соответствии с замыслом режиссёра. Правда, ему пришлось довольно больно дёрнуть меня за ухо, я даже вскрикнула от неожиданности.

Сакральную фразу о том, что «искусство требует жертв» маленькая Валя, размазывая катившиеся по щекам слёзы, услышала от знаменитого режиссёра и в тот момент, когда обстригали её косички. В парикмахерскую её лично привёл руководитель, в спектакле которого «Особое задание» по одноимённой пьесе Сергея Михалкова ей пришлось сыграть мальчишку. Девчонок туда не брали…

«И…. Лёня Варпаховский»
После окончательного освобождения, в 1953 году, Варпаховский уехал вначале в Тбилиси, затем в Москву, в 1957-м был официально реабилитирован, и пути ученика и ученицы так больше и не пересеклись. Для большинства наших современников поддерживать отношения, даже находясь друг от друга на огромных расстояниях, не представляет особого труда. Тогда же всё было намного сложнее, и Валентина Гуревич со вздохом говорит о том, что очень жалеет, что не нашла возможности выйти на связь со своим учителем:

— Всё как-то откладывала на потом. Потом вышла замуж, родились дети. А потом стало уже поздно…

Правда, ей пришлось-таки увидеть своего наставника, пусть и с экрана телевизора.

— В начале шестидесятых театр имени Евгения Вахтангова отмечал свой полувековой юбилей, — рассказывает она. — Ведущие актёры театра Юлия Борисова и Василий Лановой вели тогда телевизионную программу, посвящённую этому событию. Сценарий был представлен в манере изложенного на современный язык последнего прижизненного спектакля Вахтангова «Принцесса Турандот», считающегося шедевром репертуара театра. Начал Лановой с представления всех поколений театра. Вы не представляете себе, каков был мой восторг, когда я услышала: «….. и…. Лёня Варпаховский». На мой крик из соседней комнаты даже прибежал муж, и мы вместе с Алексеем смотрели, как Леонид Викторович бодрой походкой, под аплодисменты выходит на сцену. Всё тот же, подтянутый, с гордо поднятой головой, но совершенно седой. Как же мне в тот момент хотелось крикнуть ему о том, что его труды не пропали даром, что его занятия определили мою профессиональную стезю…

«Мы пели «Реквием» Моцарта…»
Глядя на Валентину Васильевну и беседуя с ней, ни на минуту не сомневаешься, что из неё получился бы замечательный учитель-словесник. Впрочем, выпускница средней школы Валя Самойлова и собиралась поступать на литфак, поскольку литература с детства была её любимым предметом. Выбор остановила на родине своей мамы, далёкой Чите, так как здесь у неё остались родственники. Немного не добрав баллов на пользовавшийся в те времена немалой популярностью факультет, она приняла решение поступать в недавно открывшееся в Чите музыкальное училище.

— Мой выпуск для училища был третьим по счёту, — вспоминает она. — Как же мне нравилось там учиться! Благодаря существующему закону о том, что выпускники столичных консерваторий какое-то время обязаны были отработать в провинции, к нам приехали молодые преподаватели из Москвы, Ленинграда, Одессы, Новосибирска. Они с завидным рвением принялись за работу, стараясь показать всё то, чему научились, и где-то реализовать себя в нас, студентах. Первым директором учебного заведения стал незабвенный Ефрем Савельевич Ануфриев, выпускник Московской государственной консерватории, внёсший неоценимый вклад в развитие хоровой культуры Забайкалья. Под его руководством был организован смешанный состав хора нашего училища, послушать который неизменно собирался полный зал ОДОСА, нынешний ОДОРА, единственно приличный в то время. Мы исполняли хоровые произведения в обработке Александра Свешникова, Александра Егорова, номера из «Реквиема» Моцарта. Это настолько серьёзно, сложно и потрясающе красиво. Мы все были очень увлечены тем делом, которым занимались. Может быть, поэтому среди выпускников тех лет так много состоявшихся профессионалов, известных в нашем регионе музыкантов — заслуженных работников культуры Забайкальского края и России.

Наивно, просто и душевно…
Уровень подготовки тогдашних студентов уже позволял им самим заниматься педагогической деятельностью. Вот и Валентина Самойлова, уже на первом курсе поняв, как стоять перед хором и подчинять людей своим рукам, пошла в начальную школу учителем пения. Ещё одной веской причиной для начала трудовой деятельности стала нехватка денег — как-никак в Валиной семье было трое детей, и все учились.

— Родителям было не потянуть нас троих, а занимать пять копеек на пирожок для меня в то время было смерти подобно, — признаётся она. — Двухэтажное деревянное здание школы находилось на улице 9-го Января. Днём там занимались дети, а вечером шли уроки для рабочей молодёжи. Было очень много работников с нашего машзавода, которые, отпахав смену, спешили на уроки. Помните культовый советский фильм «Большая перемена»? Так вот, это было абсолютно так же. Наивно, просто и душевно…

Простыми и неважными казались молодой девушке и дела, связанные с оформлением документов. В то время ей так никто и не подсказал, что при устройстве на работу надо бы оформить трудовую книжку, чтобы шёл трудовой стаж. Нынешний стаж работы Валентины Васильевны в училище культуры составляет пятьдесят один год. Если же подсчитать с теми «уроками пения», то цифра могла бы быть ещё солиднее.

Талантливую выпускницу музыкального училища пригласили на работу в городской Дом пионеров, что располагался на месте современного кинотеатра «Удокан». Молодой специалист с рвением взялась за работу — руководила пионерским хором, вокальной группой и преподавала сольное пение. Это был тот самый Дом пионеров, в театральный кружок которого когда-то ходили братья Юрий и Виталий Соломины. Кстати, Валентина пришла тогда на место ушедшего из жизни их отца, Мефодия Соломина.

Потом было хоровое отделение Восточно-Сибирского государственного института культуры и уже как более полувека служение родному училищу культуры.

Перебираю в руках награды моей собеседницы, которые в статье она просит не перечислять. Однако об одной из них я не могу не упомянуть. Совсем недавно, в честь семидесятилетия Забайкальского краевого училища культуры, Валентине Гуревич была вручена почётная грамота и серебряный значок от Совета Федерации Федерального собрания Российской Федерации за подписью Валентины Матвиенко.

«Разве это не счастье?»
Наш разговор вновь касается театральной темы. Не связав свою жизнь с театром как таковым, так или иначе Валентина Гуревич выходит на «сцену» каждый день, ведь профессия настоящего педагога подразумевает обязательное владение азами актёрского мастерства. Не спешите ставить под сомнение эту идею, поскольку опыт многих поколений доказывает, что, если в учителе нет актёрских задатков, ему очень нелегко наладить связь со своими учениками. Об этом говорит и Валентина Васильевна:

— Если педагог не способен хоть немного быть актёром, то это очень печально, — уверена она. — К великой милости, Боженька наградил меня этим даром, и поэтому общение со студентами для меня — истинное удовольствие. Надеюсь, что и им со мной так же интересно. Понимаете, должен быть творческий контакт между учителем и учеником, в момент общения они вместе что-то созидают. Я очень люблю своих студентов. Почти вся моя жизнь прошла в этом училище, для меня это дом родной. Утром я с удовольствием иду на работу, а вечером — домой. Разве это не счастье?

Оба сына Валентины Леонидовны унаследовали талант родителей. Ещё бы — и папа и мама музыканты. Алексей, великолепный аккордеонист, к сожалению, ушёл из жизни ровно десять лет назад. Оба сына также посвятили себя музыке — для старшего, народного артиста России, Андрея, это профессия, а младший, Дмитрий, пойдя по другой стезе, просто увлечён игрой на гитаре.

— Какой бы профессией ни владели твои дети, — рассуждает моя собеседница, — главное, чтобы они были людьми порядочными. Я же вижу, сколько у моих сыновей друзей и как они сами уважительно относятся к людям. За что мне обижаться на жизнь?

Ну, а жизнь явно не обделила вниманием талантливую и трогательно искреннюю в общении Валентину Гуревич. С фотографии конца сороковых на меня смотрит милая мордашка девчонки в русском сарафане, стоящей возле рояля. Аккомпанирует Леонид Варпаховский. Песню исполняет Валентина Самойлова. Как давно это было…

На судьбу грех жаловаться
Валентина Васильевна не устаёт повторять, что ей грех жаловаться на судьбу, хотя бы даже потому, что в её окружении всегда были талантливейшие люди края — забайкальские музыканты, писатели, поэты. Михаил Вишняков, Леонид Аверьянов, Василий Волков, Евгений Куренной… Всех и не перечислишь.

— Так и прошла моя молодость — с представителями нашей творческой интеллигенции, с коллективами студентов. И всегда были концерты. Объявляют конкурс на лучшую песню о Петровске-Забайкальском — мы, музыканты, писатели, поэты, художники едем туда и даём концерт. Нужно отправиться в Борзю? Пожалуйста. И опять та же когорта, — рассказывает она.

Рассматривая семейный альбом Валентины Васильевны, беру в руки фотографию, на которой Михаил Вишняков в честь её юбилея вручает моей собеседнице конверт с посвящёнными ей строками. «Серебристая флейта Читы», — так ласково называл поэт Валентину Гуревич.

— Это была наша жизнь, наша весна, — вздыхает Валентина Васильевна.

В интонации моей собеседницы звучит лёгкая грусть и нотки искреннего восхищения той порой и людьми, с которыми прошла её молодость:

— Безумно жаль, что года убегают так быстро. Печально, что дорогие сердцу люди уходят. Всё меньше и меньше остаётся детей войны, тех, которые сами пережили эти трагические события и, наверное, несут в своей генетической памяти приказ не забывать этого. Я уже не говорю о ныне здравствующих ветеранах, их так мало осталось. Мы не вправе забывать этого, иначе рискуем получить иной статус — предатели. Не допустить искажения истории, говорить об этом — наш святой долг. Ведь недаром же многие достойные люди моего поколения не могут позволить себе роскоши впасть в уныние или жаловаться на судьбу. Как и у всех, наверное, в моей жизни было немало и горьких моментов, которые нужно просто уметь пережить.

Не жаловаться. Не плакать. Не просить. Жить полной жизнью. Жизнью людей, не остерегающихся до дрожи в коленках страшного для многих периода под названием «старость». Да, это понятие из учебника по геронтологии пока и на самом деле не про неё. Как говорится, каждому дню довольно его заботы. Когда же этот день прожит не зря — для себя, для окружающих, то смело и с чистой совестью можно посмотреть и в день завтрашний…

Все материалы рубрики «Люди родного города»

Екатерина Скороход
Фото из семейного
архива Валентины Гуревич
«Читинское обозрение»
№21 (1713) // 25.05.2022 г.



Вернуться на главную страницу