Часто мы знаем историю соседних стран и народов, но как много известно нам о собственных корнях и предках? Редко кто назовёт имена своих прапрадедов, единицы – имена дедов и более ранних представителей своей семьи. А уж об их жизни и спрашивать не стоит. Почему? И можно ли это исправить? 

Когда молодёжь спрашивает у старших о своих дальних предках, то такой вопрос ставит бабушек и дедушек в тупик, так как сами они находятся в неведении. Причин много. Войны, революции, другие испытания 20-го века… Только за время Великой Отечественной войны Советский Союз потерял до 27 млн человек (включая мирное население и тех, кто пропал без вести). Кто и кому передавал память об истории семьи, когда была цель выжить и заново возродить страну? Свой зловещий вклад внесли и политические репрессии конца 1930-х. Не ошибусь, если скажу, что большая часть молодёжи не догадывается о том, что среди их предков был кто-то репрессирован. Помнят лишь те, у кого в эту мясорубку попали самые близкие. Однако делиться этими знаниями и теперь спешат не многие.

Галина Жолудева, рассказывая о своём отце Семёне Афанасьевиче, говорит, что и не помнит его. Ей было всего два года от роду, когда его забрали. Арестовали по доносу в июле 1937 года, а 23 октября по ст. 58-10 УК РСФСР приговорили к 10 годам лишения свободы. 
– Ни за что арестовали. Потому что людям нужен был. Как медицинский фельдшер он обслуживал пять сёл в Балейском районе, – рассказывает она.

В документах написано, что через год, в 1938-м, он скончался. Причина смерти – неизвестна, место захоронения – тоже. 
 – После того как отца забрали, я и два моих брата остались с мамой. Младший из братьев Боря  умер  мальчиком  ещё  до войны. А старший закончил ремесленное училище и до самой пенсии работал электриком.

Лишь через много лет из архивов ФСБ Галина Семёновна узнала, что у неё, возможно, есть ещё один брат или сестра.
 – В документах я прочитала, что в семье было четверо детей. Мама упоминала вскользь, что были ещё сестрёнка Надя и братик Толя, говорила как-то, что меня хотели усыновить, но она не отдала, и я выросла в своей семье. А их, может, и отдали. Вот в 2008 году я и написала в программу «Жди меня». Тогда-то меня нашли родственники с Украины.

В военные годы у Галины Семёновны и её брата Владимира был отчим, который тоже был политическим заключённым. Поляк, этапом пригнанный из Варшавы. Семья много трудилась, чтобы выжить. 
– Самая страшная трагедия – то, что никто не рассказывал нам об отце. Видимо, так напуганы были. Ладно я маленькая была и не помнила, но ведь Володе семь лет было, он помнил, но всё равно ничего не рассказывал. И никогда мы с братом не говорили об отце, – добавляет моя собеседница. 

Я встретилась с Галиной Семёновной 30 октября – во Всероссийский день памяти жертв политических репрессий – в краеведческом музее. В этот день члены организации «Память сердца», историки и краеведы собрались, чтобы почтить память невинно репрессированных – жертв политического террора. На эту встречу я пришла не случайно. Пару месяцев назад зажглась идеей найти своих предков. Начала с малого – искала имя деда по Интернету. Результата не было. Пошла дальше – вводила на поисковых сайтах имя своего прадеда. Удача улыбнулась, но нашла я не только то, что искала, но и нечто большее.

Ещё в мае на просторах Интернета действовал сайт «Архивы Забайкальского края» (сейчас его закрыли), где была представлена информация из Книги памяти жертв политических репрессий. Я просматривала имя за именем в поисках нужных дат или знакомых имён и наткнулась на имя Флегонта Степановича Комогорцева. Как оказалось, человек, скрывающийся за этим именем и четырьмя строчками биографии, – мой прапрадед. Родился он в 1870 году в селе Тырин (Кыринский район). Имел четырёх детей и на момент составления архивных записей двух внуков. 10 марта 1931 года решением райкомиссии был репрессирован. Как вспоминают теперь его внучки, ранее он был раскулачен и сослан в Красноярский край, а вместе с ним и его семья. По прошествии какого-то времени они вернулись обратно в Забайкалье.

Однако довольствоваться таким результатом я не стала и продолжила поиски. На этот раз пыталась найти информацию о детях Флегонта. И снова удача. Гавриил Флегонтович Комогорцев был старшим братом моего прадеда. Родился в 1899 году в селе Слобода Нерчинского уезда. В Книге памяти записано, что он служил в белой армии, работал слесарем в колхозе «Победа» и был арестован 15 октября 1937 года. Комиссией НКВД и прокурором СССР 19 января 1938 года его по статьям 58-7, 58-10 и 58-11 УК РСФСР приговорили к высшей мере наказания. И 19 февраля 1938 года расстреляли. Коллегией Верховного суда РСФСР 12 ноября 1959 года его реабилитировали. На момент смерти дома осталось шестеро детей. Связи с потомками Гавриила Флегонтовича у моей семьи нет. Родственники до моих поисков вообще не знали о существовании у Флегонта четвёртого сына…

Крупицы той информации, что были найдены мной, сравнимы со светом, проходящим сквозь щели в неплотно закрытой двери. Он вроде бы есть и в то же время его катастрофически мало. Искать сейчас информацию о дальних предках можно лишь в архивах, но ведь не искать – нельзя. Узнать, откуда мы родом, кем были наши деды и их деды – это то же самое, что изучать историю на себе, представляя, какими были наши предки, знакомясь с ними, пусть не напрямую, но через их настоящее.

Все материалы рубрики "Темы"
 

Ирина Комогорцева
«Читинское обозрение»
№44 (1372) // 4.11.2015 г.

Вернуться на главную страницу