Как-то в кабинет инфекционных заболеваний консультационного медицинского центра №2 Читы заглянула женщина: «Людмила Николаевна? Радость-то какая… Наконец, разыскала вас. Уж вы-то не отмахнётесь, дежурным рецептом не отделаетесь». Оказалось, пациентка из Сретенска переехала в Читу, искала врача и уже была наслышана от земляков о дотошной докторше, дневавшей и ночевавшей в больнице, буквально вытаскивавшей пациентов с того света.

Обратная связь
Мы беседуем с Людмилой Николаевной на тему, казалось бы, далёкую от медицины.

– Мамы сейчас нет, ушла в мир иной… Когда была жива, помню, места себе не находила, если я задерживалась на работе, а такое нередко случалось. Успокаивала её: меня же все бандюги и городская шпана знают, я у них под защитой.

– Мои пациенты чаще всего из неблагополучной среды: наркоманы, алкоголики, ВИЧ-инфицированные. – перечисляет Кондрашкина. – Я в самом деле без опаски возвращаюсь домой в тёмное время суток, а район у нас неспокойный – Кайдаловка. Местная шпана знает меня в лицо, не трогают. «Авторитеты» постарше опекают.

А как-то на городском рынке Кондрашкина прохаживалась вдоль рыбных рядов. К ней кинулась одна из торговок: «Людмила Николаевна, я, считайте, ваша крестница – когда-то грудничком меня выходили». Понизив голос, предупредила: «Тут ничего не берите, залежалый товар. Как свежая рыба поступит, дам вам знать – СМС-ку на телефон скину».

Люди – разные, и по-разному выражают своё признание. Но, оказывается, умеют ценить доброту, бескорыстие и профессионализм.

Слово лечит
Я однажды присутствовала на приёме у Кондрашкиной. Молодая женщина отказалась от госпитализации… Людмила Николаевна, чувствуется, огорчилась. Посетовала: «Все её посещения помню, не надо и в регистрационный журнал заглядывать… Пристрастилась к алкоголю. Видимо, так глушит беспокойство – заболевание у неё серьёзное, уходит от реальной жизни… А её спасать надо. Беседую с ней, порой, часами – она молодая, всё можно изменить, исправить. Убеждаю взяться за ум, иначе взглянуть на ситуацию, быть приверженной к лечению».

У следующей пациентки рожистое воспаление. Кондрашкина выясняет, что явилось толчком к развитию инфекции. Болела ли накануне ангиной? Были ли прежде подобные случаи? Ну, и, само собой, род занятий. Пациентка работает в магазине, весь день проводит на ногах… Врач открывает ей «больничный лист». Подробно назначает лечение и следующий приём: необходимо наблюдать динамику.

К чему расписываю так детально? Для сравнения. Я сама перенесла рожистое воспаление. Хирург в поликлинике, глянув на полыхающее пятно, назначила антибиотики, а вот предшествующий заболеванию период (то есть первопричина) её вообще не интересовал, как и динамика процесса. Повторного посещения не назначила… Наверное, от невнимательности, поверхностного отношения к своей профессии таких вот врачей-исполнителей от «сих до сих» – вроде, не придерёшься, а десятки людей становятся «хрониками». К счастью, есть другие – «врачи старой закалки».

«Меня 12 минут, отпущенные на пациента (по существующим правилам – авт.), обижают, – признаётся Кондрашкина. – Я хочу, чтобы пациент понял, что за болезнь у него, как лечиться… как быть здоровым».

Она знает о них всё. Не только телефон – в медицинской карте указан. Род занятий, как живут, в каких условиях, чем переболели, начиная с рождения… Казалось бы, от поликлинического кабинетного врача такого отношения к больным не требуется. Такой поток! Упомни-ка всех. У Кондрашкиной всё иначе. Она досконально выясняет, что привело человека в её кабинет именно сейчас… И не отпустит без консультации, слов поддержки.

Женщина заглянула в кабинет Кондрашкиной, чтобы узнать результаты анализов. Правда, поторопилась: поступят лишь на следующий день. Людмила Николаевна успокаивает посетительницу, грузную, с тросточкой для ходьбы: «Не нужно в поликлинику по морозу лишний раз идти, я позвоню вам сама, как получу анализы на руки; расскажу, что в норме, а что следует взять на заметку и озаботиться».
Картинка из уходящей натуры?..

Точка отсчёта
Сретенск – старинный купеческий город на берегу Шилки, вдоль которой тянется Московский тракт, печально известный этапами ссыльных. Этот городок стал для Кондрашкиной точкой отсчёта. А ссыльнопоселенцы – мерилом интеллигентности, вернее, отношения к своей профессии, к пациентам, к людям, …к жизни.

Людмила Николаевна родилась в «медицинской семье» – мама была зубным техником. К сретенской кудеснице обращались не только жители городка на Шилке, нашпигованного в первой половине XX века ссыльными политическими и высланными из центральной России кулаками, но и читинцы. Наслышанные о её «золотых руках», специально приезжали люди из Владивостока, других краёв. Бралась протезировать, казалось бы, в самых безнадёжных случаях, и пациенты носили эти «мосты» и протезы всю жизнь: ни подгонять, ни менять не приходилось.

Деда объявили кулаком и расстреляли в тридцать седьмом, а её бабушку, в то время на сносях, сослали в глухой угол Забайкалья – в Сретенск. Женщина родила ребёнка в тридцать восьмом, а два года спустя старшая дочь Анна, мама Людмилы Николаевны, принесла ей внучку. Но тут, наконец, детям кулаков разрешили поступать в учебные заведения. И бабушка, не колеблясь, забрала годовалую внучку Людмилку к себе, а дочь Анну отправила на учёбу в читинское медицинское училище.

Учиться в военные годы было непросто. Днём девушка вместе с другими студентами разгружала эшелоны с ранеными, после – практика в госпитальных палатах, где размещали пациентов. Занятия вели врачи, в прошлой довоенной жизни – столичные светила медицины, проводили практикумы прямо в эвакогоспиталях, давали школярам задания к следующему дню… На подготовку – ночь, на сон – разве только час-два прикорнуть в общежитии, а чаще – в подсобке госпиталя, чтобы не тратить время на ходьбу. Но Аня считала, что ей крупно повезло. Жизнь дала уникальную возможность учиться у опытных профессионалов, профессоров, челюстно-лицевых хирургов.

Людмила Николаевна вспоминает, как её мама, уже в преклонном возрасте, возмущалась, сидя за телевизором: «О чём там московские зуботехники думают? Слышно же… у Брежнева вставная челюсть чакает, отстаёт. Боятся неудачи? Или гнева генсека?.. Я бы, точно знаю, справилась, укрепила».

В их деревянном многоквартирном доме в Сретенске жили два старых интеллигентных доктора. Скорее всего, ссыльные – в детстве она не интересовалась их предысторией. Оба работали врачами-терапевтами, на самом деле – вели всех больных: и хирургических, и инфекционных, и роды принимали… После рабочей смены возвращались домой. А вечерами непременно (!) снова отправлялись в клинику: как там их пациенты? Вдруг затяжелели?..

После окончания школы у Люды сомнений в выборе будущей профессии не было: только медицина. Перед глазами мамин пример, и два стареньких ссыльных доктора, не расстающихся с фонендоскопом.

Были одной семьей
В Сретенск по распределению отправилось сразу 13 выпускников читинского мединститута – тогда в больнице открылись терапевтическое, инфекционное, родильное отделения. И среди новоиспечённых врачей, конечно же, Людмила. Она рвалась домой.

«Поначалу было безумно трудно. Больные поступали тяжёлые. С болями в животе, с рвотой, обезвоженные, покрытые сыпью… Решения нужно было принимать самой. И не мешкая. Но… было безумно интересно работать».

Кондрашкину (тогда ещё Филиппову – девичья фамилия) назначили врачом-инфекционистом. Вчерашняя студентка – единственный врач на инфекционное отделение… И всё же ей повезло. Наставницами на первых порах стали медицинские сёстры Людмила Георгиевна Калганова и Александра Тимофеевна Балагурова. Обстоятельные, дотошные. «Они войну прошли. Не в эвакогоспитале – на фронтах. Опытные были, в клинике разбирались. Как-то дежурил врач-рентгенолог. У пациента неясные боли в животе. Надо бы хирургу показать, – насторожилась одна из медсестёр-фронтовичек. Но тот отмахнулся: «А-а, ерунда!». Наутро у пациента перитонит… Они буквально опекали меня, подсказывали, как поступать в сложных ситуациях, предостерегали от ошибок».

И, как-то само собой получилось, сотрудники отделения сплотились, стали как бы одной семьёй.

«Отделение у нас было общее, вели и взрослых пациентов, и детей. Детишки, случалось, прямо из родильного отделения поступали… Слышу: «Опять ночечных привезли!» – то есть, только-только появившихся на свет, а кюветов тогда не было. Так мы их буквально своими руками грели, выхаживали.

Центрального водоснабжения в больнице в те годы не было. Воду нужно было наносить вёдрами, нагреть на печи… Но поломойки и санитарочки старались, выкладывались по полной. В отделении всё блестело, постельное бельё свежее, пациенты чистые – а, случалось, поступали больные с кишечной инфекцией, с отравлениями. Мы промывали им желудок, отмывали их самих с ног до головы. Одноразовых катетеров не было, сами мастерили из пластиковых проводов. Одноразовых перчаток тоже не было. Но случаев заражения внутрибольничными инфекциями – ни одного. И самих Бог уберёг».
А случаи были – тяжелейшие.

«Как-то помню, в наше отделение поступила старушка с подозрением на бешенство. Но вот задачка: собака её не кусала, и сама прямых симптомов не указывает. Пытаюсь напоить её водой – прошу запить таблетку, признаётся: сглатывать не могу. – Смотрю, а у нее руки все в кровоподтёках. – А-аа! – отмахивается. – Бешеный петух поклевал. – Но у петуха нет слюны, инфицироваться при контакте с птицей невозможно. Слово за словом, выясняется, что перед этим петуха приблудная собака гоняла, всего обслюнявила. Бабка петуху шею свернула, отварила. Но, видимо, собака была бешеной, и в ранки на руках старушки слюна всё-таки попала».

К вечеру Людмила Николаевна почувствовала, что у неё cамой комок в горле стоит, сглотнуть не может. Первая мысль: заболела. Надо родных оградить… Дома закрылась на запор в отдельной комнате, попросила мужа не входить и дочку не подпускать… Ночью удалось выплюнуть сгусток гноя. Отлегло: гнойная ангина, не бешенство.

– А пациентка та несколько раз была при смерти… Затяжелеет и… снова в норму приходит. Она, по слухам, шаманка была – не могла без особого обряда умереть. Видимо, обряд всё же провела, и дыхание отлетело. Но… не на моих глазах, как это было – не знаю.

К пациентам в инфекционном отделении отношение было трепетное, бережное. Все сотрудники заботились о них, как о близких людях, попавших в беду.

– Помню вспышку брюшного тифа – тогда заболело 130 человек. Кормить их требовалось щадящей пищей… Заходит ко мне буфетчица (скорее, кормилица – но по штатному расписанию такой должности не полагалось), вся светится от радости: «Сегодня у нас супле». Суфле на самом деле – она малограмотная. А если протёртой пищи не было, буфетчица сама хваталась за тёрку… Медицинские сёстры следили за пациентами с брюшным тифом неусыпно. Мы всех тогда выходили, на ноги поставили.

Санитарки учились в вечерней школе, а весь коллектив отделения отвечал за их успеваемость.

– Помню, была у нас санитарочка Люда, старательная, все медсёстры стремились, чтобы с ней в паре на дежурство заступить. А вот учёба ей не давалась (отклонения в здоровье). Кто-то из персонала припугнул Люду: «Что ты думаешь? Уволят теперь с работы – учиться не хочешь». Девушка – в плач, заявила: «Повешусь!», заперлась в ванной. Я её полчаса под дверью уговаривала, просила выйти; пообещала, что переговорю с директором школы, попрошу для неё послабления… Наконец, санитарка Люда открыла задвижку… Я после на самом деле встретилась с руководством вечерней школы, объяснила им, что девчонке не по силам учёба, а вот работать она может.

«Нам бы только булютень открыть…»
В 1979 году Людмила Николаевна переехала в Читу: серьёзно заболел муж, нужно было лечение в специализированном медицинском центре.

Поначалу работала доверенным врачом в профсоюзах. Но… не могла без «живой работы». Бывший однокашник при встрече пошутил: «А-аа, понимаю! «Тёплое» местечко не про тебя… Если пальцевое исследование прямой кишки не проведёшь, считай, день впустую потрачен».

И ведь прав был! Людмила Николаевна томилась без сумасшедших вахт в клинике и перешла работать в читинскую городскую поликлинику (теперь консультативно-медицинский центр №2). И вот уже скоро сорок лет она – врач-инфекционист кабинета инфекционных заболеваний.

«В 70-80-е годы, чего греха таить, люди обращались в поликлинику лишь за освобождением от работы. Прямо говорили с порога: «Мне бы только булютень открыть».

Сейчас подходы к здравоохранению иные. Большое внимание на профилактику заболеваний обращается. Взять те же прививки от опасных инфекций. Одно время люди уклонялись от вакцинации, неслучайно снова заявили о себе полиомиелит, дифтерия, корь. Но побеседуешь с людьми, объяснишь риски, идут, прививаются. И к лечению подходы изменились. Теперь пациент в стационаре находится лишь 10 суток. А потом его выписывают – на долечивание, этим должны заниматься врачи в поликлиниках. Возьмём для примера кишечную инфекцию – дизентерию. За 10 суток можно снять лишь острую стадию заболевания, а после предстоит долгий этап долечивания.

Во второй половине 90-х в Чите впервые были выявлены ВИЧ-инфицированные пациенты. Людмиле Николаевне и её помощнице-медсестре даже пришлось на время превратиться в… сыскарей. Наркоманы (именно среди них были первые ВИЧ-положительные – авт.) прятались от медицинских работников или находились в «отключке». А надо, кровь из носу, доставить их в центр «СПИД»… Ей запомнился растерянный, совершенно обескураженный отец: «Мы сыну специально однокомнатную квартиру купили, чтобы привыкал к самостоятельности. Живи и радуйся… А он?!».

– Другими словами, отгородились от него, а вокруг компании праздношатающихся сверстников, наркотики, – не согласилась с ним врач. – Ребёнок, пусть совершеннолетний, всегда должен быть в поле зрения родителей, близких людей.

Диагноз ВИЧ в конце XX-го века повергал в отчаяние. Теперь гиперстрахи исчезли. Но народ у нас в Забайкалье, да и по России, безбашенный, рисковый. Бывает, ни имени героя-любовника, ни адреса, ни его профессии девушки не знают. А вдруг обнаружат вирус иммунодефицита? При ВИЧ чем раньше начать лечение, тем лучше результат, неустанно и терпеливо объясняет своим пациентам Людмила Николаевна. Обучает их непременно заботиться о барьере при случайных половых связях.

…На днях я снова заглянула в рабочий кабинет Кондрашкиной. Часы приёма окончены, дома, как и у всех, у неё спешные дела. Но в дверь заглядывает женщина с тёмными кругами под глазами, явно нездорова. Робко спрашивает: «Не посмотрите меня? Я, правда, не по записи». И Людмила Николаевна приглашает её зайти. Профессионализм и большой опыт сочетается у неё с отзывчивостью, неизменной готовностью помочь.

Все материалы рубрики "Люди родного города"
 

Нина Коледнева
Фото автора
«Читинское обозрение»
№4 (1540) // 23.01.2019 г.

Вернуться на главную страницу