Ученица 11 класса школы села Новотроицк Читинского района Диана Яценко стала победительницей всероссийского конкурса сочинений со своей работой «Встреча во ржи», которую написала к 70-летию со дня рождения поэта, писателя М.Е. Вишнякова. Мы решили познакомить читателей с этим сочинением.
Широкое русское поле. Густая высокая рожь. Чистое безоблачное небо. Обрывками ветер доносит слова. Но звук пропадает во ржи. Ты вздрагиваешь. И бескрайняя синяя гладь вновь занимает твои мысли.
Уже и не помнишь, где ты. Разглядывая облака, находишь в них старую таксу, шляпу, а вон там, далеко у горизонта, плывёт корабль. Его белоснежные паруса раскинулись на просторе. И вдруг отчётливо, в паре шагов от тебя – песня:
Ничто не докажешь
в земной круговерти
ни словом, ни делом,
ни жизнью, ни смертью.
Всё – прах, суета,
тополиный пушок…
Поднимаешься. Под тобой примятая рожь. Острый запах полыни, трепещущей ромашки. Солнце слепит глаза. Песня звенит:
Да эта берёза –
светла, весела!
Сквозь рожь к тебе выходит гармонист. Растягивая меха, он весело поёт. На нём белая рубаха. Красными полосками вышиты рукава. По бокам рисунки – треугольники. У гармониста чёрная щётка усов. Мелкие лучики видны в уголках его глаз. Он останавливается.
– Ну, здравствуй! – поклон до земли.
Ты в изумленье. Ведь совсем недавно был один. Один. И только пение птиц. Взмах крыла. Душистый запах трав.
– Язык потерял? – солнечные лучики пробежались по лицу.
Смятение проходит. Откликаешься. Ты ещё не особо приветлив, но и не холоден. На твоё «Кто вы?» звучит просто:
– Михаил Евсеевич, – и протяжный стон гармони.
Песня зовёт. Манит. И не проходит мгновения, как ты следуешь за гармонистом.
– Родился я давно. В Сухайтуе. Слыхал про такое? Тогда с японцами мир подписали.
Дорога тянется.
Стал бы я в семьдесят лет
нежным, как солнечный
лучик…
– Мать моя умерла, когда я в четвёртом классе учился. Воспитывал отец.
Ты не знаешь, зачем этот человек рассказывает о своей жизни. Но чувствуешь – это важно. Каждое слово. Каждый звук гармони важен.
– Помню, уже тогда стихи писал, – и он поёт:
В неполотом поле, где зной
дожигает хлеба запоздалые,
где запах полыни,
как пыль, разъедает глаза…
…Михаил Евсеевич ещё многое рассказывает: как были опубликованы его стихотворения в газете Сретенского судостроительного завода. Он работал там. Как стал журналистом. А потом закончил литературный институт имени М. Горького. Как стал членом союза писателей. Что чувствовал. Что видел.
– А душа-то, душа-то – русская!
Русским быть –
всегда в горящем танке,
под прицелом рока и судьбы.
Плач и клич. Любовь
на полустанке.
Ранний гул работы и гульбы.
И тут понимаешь, почему он поёт. Ведь его стихотворения нельзя по-другому представить. Их можно только петь. Далёкий русский мотив. Деревенский мотив. Обрамлённый поэзией.
– Для чего писал? А вот ты для чего живёшь? Для того и я писал… А вот ты читал моё переложение «Слово…». Вижу, что нет. Почитай. Сам Лихачёв отметил. Пятнадцать лет писал. Да ты хоть знаешь, кто Лихачёв-то?
Он насмешливо посмотрел. Улыбнулся. И затянул:
Я пришёл к вам поэтом
полынных и горьких
просторов
и живу на земле,
ожидая высокой звезды.
Словно вестник
дозорный, гляжу…
– Хотел. Вот и писал. А ты чего хочешь? Так что держит тебя? Хочешь петь – пой! Хочешь смеяться – смейся! Но человеком останься.
На пожелтевших страницах, на старых фото ты вспоминаешь улыбающегося мужчину. Он уже не молодой. Но глаза горят с юношеской пылкостью. Вот так ты узнаёшь в гармонисте поэта, человека. А он всё поёт:
Что же миру оставить?
Знобящие горькие крики,
да один из вопросов,
который в душе берегу:
«Ты сумел бы, мой друг,
на окраинах дальних и диких
не устало и нежно
приветить берёзку в снегу?»
Забайкалье – табунные,
терпкие…
– Не зря жизнь прожил. Мать только жалко.
Он идёт дальше. Обгоняет тебя. И поёт. А ты думаешь, что было такого в тебе, в твоей жизни? Вспоминаешь выпавший зуб, буквы, сложившиеся в слова. Ерунда! А вот как взял первую серьёзную книгу! Вот ты открываешь её страницы. И тут – догадка:
– А вы случайно не Вишняков, Михаил Евсеевич?
– Что, не похож? – задорная улыбка, складки у рта.
Да постойте! Ну простите! Не признал! Я читал ваши стихи и рассказы. Только не уходите! О многом, о многом…
А он не уходит – поёт. И ждёт.
– Незаметно время промелькнуло, – горько произносит. – Я же столько не успел… Эх…
Но всё ли мы сделали,
всё ли исполнили, Саша,
о чём загадали
в неполотом поле?…
О многом, о многом вы говорили во ржи. Нельзя и поведать о том, чему научил, какой совет дал, что показал и раскрыл Михаил Евсеевич.
…И ты смотришь вдаль. А по небу идёт гармонист:
Только я – русский поэт!
чувствую горько и странно:
нет ни отца, ни Ивана –
значит, бессмертия нет.
Значит, в просторах родных
если умру – схороните
нежно в душе сохраните
родину песен моих.
Все материалы рубрики "Год литературы"
Диана Яценко
«Читинское обозрение»
№46 (1374) // 18.11.2015 г.
0 комментариев