Утром еле поднялся. Ныла поясница, болели все суставы. Израненные руки с трудом держали стакан с чаем и бутерброд. В редакцию пришёл как в поликлинику. Вот только неизвестно, кому и на что жаловаться, ведь я сам, по доброй воле, согласился стать шабашником.
Не шабашник, но гастарбайтер
С секретарём обкома партии по строительству Вениамином Дмитриевичем Баевым меня сблизило проблемное возведение Харанорской ГРЭС, на которой начальники менялись чуть ли не каждые полгода. С этим необыкновенным человеком, настоящим профессионалом и патриотом, было интересно беседовать на разные темы. Без всякого налёта чванства, он был открыт и доступен всем, будь-то разнорабочий, журналист или министр. Запомнилась его фраза: «С хорошей идеей приходи в обком в любое время: деньги на реализацию доброй инициативы всегда найдутся, ну, а с плохой – даже на крыльцо не поднимайся». Это по его инициативе в середине 80-х развернулось в области движение по защите сезонных рабочих, именуемых в народе шабашниками. В основном это были строители из солнечной Армении. Всем вместе нам удалось переломить общественное мнение, и отношение к шабашникам стало более благосклонным. Об этом автор этих строк рассказал в очерке «Я б в шабашники пошёл», опубликованном в региональном журнале «Сибирь» в 1987 году.
Почти 30 лет минуло с той поры, но многое ли изменилось? Шабашников теперь чаще именуют гастарбайтерами, а отношение к ним своенравного забайкальского народа по-прежнему оставляет желать лучшего. Впрочем, читайте и делайте выводы сами…
Суха теория…
Этими словами классика приветствовал меня прораб Геннадий Иванович Роллов при встрече. Заметив моё растерянное лицо, он расхохотался и пояснил: «Смотрел твою телепередачу о шабашниках. Не совсем то, хотя попытки были…» (я работал тогда на Читинском телевидении). И без всякого перехода спросил: «Хочешь сам побыть шабашником?». Отговорки типа: «тяжелее авторучки за последнее пять лет не поднимал» и «жена не может уговорить покрасить окна» – разбивались о его короткие фразы: «научим», «поможем», «заставим». Не обращая внимания на мои колебания, он перешёл к подробностям. Работать нужно в пионерлагере «Юный ленинец» – в окружении берёз, сосен и елей на свежем воздухе. Если к этому добавить 700-800 рублей (5-6 моих окладов!), то можно понять, почему это предложение было принято.
Так я стал членом бригады шабашников.
Моя шабашка
Так вот, утром понедельника я еле поднялся. И хотя не считаю себя за слабенького, суббота и воскресенье на шабашке исчерпали все силы. Работали по 14 часов. Перекрывали на столовой крышу. Пока разбирали старую, шиферную, весь процесс походил на игру. Раз-другой трахнул по гвоздям – шифер около них ломался, и лист, ничем не удерживаемый, скользил вниз. За три часа огромная, с полгектара, поверхность была очищена, и началось самое препротивное. Гофрированные металлические листы с трудом «прилепили» к обрешётке. Гвозди с резиновыми шляпками (чтобы не попадала вода) с трудом пробивали лист. В местах соединений двух или трёх листов обычные гвозди не пробивали. Приходилось брать дюбель… Только после сделанного отверстия можно было заколачивать гвоздь.
Пальцы на левой руке после нескольких попаданий по ним молотком онемели. Даже опытные ребята-строители и те потребовали йод. Потом кто-то из них молча спустился вниз и принёс плоскогубцы: держать гвозди. Работать стало легче, хотя и не так производительно. Каждый брал по рядку и гнал его вдоль крыши. Вот тогда-то и сказалась моя «квалификация». Когда пятеро ребят закончили свои рядки, у меня дело подходило к середине. Бригадир понаблюдал за мной и сделал вывод:
– Ты слишком хорошо работаешь для шабашки. Надо меньше гвоздей вбивать и особо не выравнивать.
Я стал возражать. Ребята, слышавшие наш разговор, неожиданно поддержали меня.
– Ты кончай агитировать за халтуру. Это же крыша детской столовой, а не баня, – выразил общее мнение Валерий Бородин.
Бригадир, махнув рукой, покинул нас. Он в самой столовой принялся ломать переборку и соединять две комнаты дверью. Пыльное, трудное дело, требующее столярных навыков. Они у него были. А мы, как ни старались, за два дня крышу перестлали всего лишь на две третьих. Когда возвращались, усталость сморила прямо в машине.
Ох, тяжелы вы, тяжелы, «длинные» шабашные рубли…
Когда дружно — не грузно
Спор разгорелся не сразу и неярко, как костёр из сырых дров. Началось с того, что я сделал для себя открытие: работать одному совсем невесело и вроде бы непроизводительно. Подумал: зачем бригадир раскидал нас по пионерскому лагерю? Не лучше ли всем навалиться на один корпус, затем на второй, третий… Работа нашлась бы всем: кто штукатурит, кто перебирает крышу, кто красит окна и двери, а кто – пол. На обеде поделился вслух своими мыслями. Меня поддержали. Бригадир, на удивление, не возражал. Он несколько минут слушал и моих сторонников и тех, кто с нами не соглашался, затем спросил:
– Вы не знаете, почему ночью монтажники за пять часов делают столько, сколько днём, тем же составом, за полную смену сделать не могут?
Мы примолкли. А действительно, почему?
– Дело в том, что ночью они не отвлекаются на пустяки, не разглядывают прохожих, меньше перекуривают и очень мало разговаривают между собой.
Мы в недоумении переглянулись: какое отношение это имеет к нам? Бригадир рассеял недоумение:
– Всё это делается для того, чтобы быстрее выполнить норму и разойтись по домам спать. У нас то же самое. Чем быстрее закончим, тем лучше. Ясно?
Куда яснее. Работал в этот день и размышлял. А ведь прав бригадир! Как только мы сойдёмся вдвоём-втроём, сразу же возникают перекуры, беседы. А когда начинаем работать, стоит кому-то начать шустрить, как тут же его одёргивают: «Ты что, все деньги хочешь заработать?». И темп работы снижается. Свои перекуры оправдываем коллективной ответственностью: не один курю – все вместе, попробуй сделай нам замечание! А когда работаешь один, занимаясь одной и той же операцией, то тебя всё время подстёгивает чувство неудобства: придёт бригадир или другие ребята, а ты ничего не наработал.
Не последнее место занимает тщеславие. А почему они должны сделать больше, а не ты? Вот и «пашешь» с возрастающей скоростью. И редкое бригадирское «нормально» для меня сейчас дороже, чем большой перекур с разговорами. Да и потом – работа увлекает, втягивает…
Сам себе снабженец
– Вы знаете, какие вы молодцы! Сегодня из облсовпрофа была комиссия и меня сильно хвалили.
– А нас? – бесцеремонно спросил кто-то.
– Ну да, о чём это я? – споткнулась Галина Юрьевна Солодухина. – Вас хвалили. Говорили, что такое качество ремонта ни в одном лагере не встретили. Ну, что бы я без вас делала?
– Галина Юрьевна, а как там наш договор?
Она сразу же сникла и извиняющимся тоном продолжала:
– Я несколько раз заходила к начальнику отдела треста горремстроя Теплову, но он всё обещает. Завтра снова пойду…
Договор нас интересовал не только в плане скорейшего получения денег. Мы прекрасно понимали: получить их раньше, чем закончим ремонт, невозможно. Но, чтобы закончить, необходимы пиломатериалы. Поэтому если бы договор был подписан, то трест дальнейшую заботу о подготовке лагеря передал бы одной из своих маломощных организаций – Ингодинскому ремонтно-строительному участку. Зная аховые возможности этого генподрядчика, мы не рассчитывали на многое, нам хотя бы половой и обрезной доски, опанелки и бруска. Все эти материалы были необходимы ещё вчера. С каждым днём нужда в них возрастала. Кроме того, мы выгребли из пожарных ящиков весь песок. Его тоже неплохо бы завести, не говоря о краске, белилах, извести, кистях, гвоздях, краскопульте. Всё это мы доставали сами. Но и предел доставания тоже может наступить.
На пятиминутке ужина бригадир спросил (по совместительству мне поручили заведовать материалами), сколько у нас осталось белой эмали. И тут же получил ответ: около 100 кг. Бригадир покурил, подумал немного и сообщил, как о факте давно решённом:
– Ты у нас идеологический работник, тебе и идти на переговоры в соседний пионерлагерь.
Возникшее секундное сомнение он снял тут же:
– Пойдёшь менять эмаль на доски. Да не промахнись. Завхоз дядя Паша недавно квартиру получил – ему эмаль нужна.
Дядя Паша встретил меня как родного. Усадил, предложил закурить, а попить – аж на выбор: чай, берёзовый сок, компот. Как деловой человек, дядя Паша сразу решил все вопросы. Нужны доски? Пожалуйста: полкуба половой рейки и столько же опанелки. Песок? Нет ничего проще сесть за руль грузовика и привезти. И за всё про всё – десять литров эмали.
Закончили в этот день покраску двух корпусов. Домой добрались во втором часу ночи.
И… «лопнул баня пополам»
Основной строительной силой в забайкальских сёлах по-прежнему являются шабашники из солнечных республик Закавказья. Недавняя командировка в Ононский район подтвердила это. И в совхозе «Красная Ималка», и в колхозе имени Ленина руководители хозяйств связаны с одними и теми же бригадами шабашников уже на протяжении 15-20 лет.
Если раньше в других сёлах я бесстрастно переносил в блокнот названия сооружений, то в этот раз интересовался такими подробностями, что бригадир Альберт Арамович Григорян с тревогой посмотрел на меня, вероятно, подумав: не из ОБХСС ли товарищ? Хотя бояться ему было нечего. В основном ребята выигрывают за счёт продолжительности рабочего дня при высокой квалификации.
Директор совхоза «Красная Ималка» Пётр Павлович Буинов рассказывал, как местные строители высказывали возмущение высокими заработками приезжих шабашников. И тогда руководители хозяйства провели эксперимент. Выложили два фундамента, завезли стройматериалы и предложили возвести один дом приезжим, другой – местным строителям. С обеими бригадами были заключены договоры, где оговаривалось дополнительное поощрение за качество и скорость. Что в итоге? Когда из труб двухквартирного дома, возведённого и отделанного приезжими шабашниками, весело заструился дымок, местные строители едва закончили кирпичную кладку стен. Затем, не выдержав попрёков односельчан, бросили объект и попросились работать на другое отделение совхоза.
Всего за летний сезон бригада Григоряна, которая приезжала в 16-й раз, осваивает в среднем от 250 до 300 тысяч рублей. Новая улица из двухквартирных домов, котельная, детсад на 160 мест, ряд других административно-хозяйственных зданий – всё сделано их руками за четыре года.
К сожалению, скорость и качество не всегда находятся у приезжих строителей в тесной связи. Если в совхозе эти противоречия не столь заметны, то в колхозе им. Ленина этого же района низкое качество строительства послужило толчком к написанию местным поэтом Владимиром Бронниковым целой поэмы. Бригадир Балаян пробовал спорить, доказывать свою невиновность, но было поздно: голосистые девчата разнесли поэму на частушки. Да и как не обидеться, если в этих куплетах есть такие едкие слова: «Балаян построил баню – лопнул баня пополам, гравий с цементной площадки вылезал наружу сам». «Ведь калымщик есть калымщик, ему бы только куш сорвать, ну, а то, что будет дальше, ему на это наплевать».
И всё же, как это ни странно, наступает весна, и в колхозе вновь появляется Балаян со своей бригадой. И вновь с ним заключается договор.
В итоге в Новом Дурулгуе, центральной усадьбе колхоза имени Ленина, появились клуб и столовая, магазин и детсад, гостиница и банно-прачечный комбинат (который треснул зимой от фундамента до крыши). Председатель колхоза Николай Константинович Размахнин откровенно признался:
– Без заезжих шабашников хозяйство никогда бы не стало прибыльным. Ну, а качество? На это приходится закрывать глаза. Понятно, что этих халтурщиков мы бы и близко не пустили, но где взять настоящих строителей?
Подобных случаев – десятки. И я решил подготовить критическую передачу о сезонных халтурщиках. Однако секретарь Читинского обкома партии Вениамин Дмитриевич Баев не разделил моего возмущения:
– Несколько лет назад мы пробовали сократить строительство на селе силами шабашников из Армении. Стали интересоваться, кто и почему разрешил им отпуска по 7-8 месяцев, начали требовать высокое качество, да и вообще создали для них не совсем благоприятную обстановку. Поток шабашников резко сократился. А что в итоге? Область сразу же почувствовала нехватку в строителях. Пришлось закрыть глаза на некоторые погрешности, и село вновь забелело новостройками. Так что если можно обойтись без критики в адрес шабашников из Закавказья – пожалуйста, обойдитесь…
Подготовку передачи пришлось отложить.
Нужна ли шабашнику совесть?
Чем ближе к концу подходила наша шабашка, тем больше привлекательных сторон открывалось в ней. Уже не так сильно утомлял физический труд. Ощущения приятной утомлённости во всех мышцах, свежий воздух, хорошая компания – всё это настраивает на философский лад.
Нет, определённо благотворно влияет работа на шабашке! Если раньше на основной работе мог бесцельно ходить по кабинетам, убивая время и оправдываясь тем, что у меня творческий застой, то сейчас нет недостатка в идеях. Умение ценить каждую рабочую минуту, появившееся вначале под влиянием товарищей-шабашников, незаметно переросло в потребность постоянной деятельности.
С другой стороны, сам факт, что мы ремонтируем городок, где зазвенят ребячьи голоса, прибавляли силы, заставляли работать не абы как. Даже опытный шабашник Юрий Иванович Огарин, которого, казалось, не интересовало ничего, кроме суммы к выдаче, и тот, не пререкаясь с бригадиром, без чего раньше не обходилось ни дня, переделывал свою халтуру. Сам он вечерами в ответ на иронические замечания ребят отшучивался: «От вас, как от стаи борзых, разве спрятаться старому, больному зайцу?». И в последние дни не только работал без брака, но даже сам делал замечания.
Чудеса, да и только! А может, никаких чудес? Кто, как не ты, не твоя совесть, не позволяет делать халтуру даже тогда, когда узнать об этом посторонним невозможно. За качество нам не платят. Сдадим работу на «отлично» или на «удовлетворительно» – заплатят одинаково. Так стоит ли стараться? И не стараются, и не мучаются укорами совести сотни других шабашников, работая по принципу: после нас хоть потоп. И текут после них крыши, и краска слезает через месяц, и цоколи разваливаются после первого дождя. Закономерен вопрос: а куда смотрят заказчики? Но кто заказчики-то? Часто это люди, совсем далёкие от строительных дел…
Ответ на вопрос: «Нужна ли шабашнику совесть?» подсказал начальник жирекенского разрезостроительного управления Главчитастроя Борис Давыдович Губин. Он ведёт строительство ГОКа с выдумкой, творчески. На его стройке любые новинки внедряются сразу, без долгих приглядок. А шабашники в Жирекене работают так, что у них учатся кадровые рабочие.
Рисунок Сергея Корсуна
Командировка в Жирекен
С первых же минут беседы Борис Давыдович отверг само слово «шабашники». На вопрос: «А как же их величать?» Губин заявил: «Мы называем их «московские строители» или просто «москвичи». Так с первых же минут было задано отношение к приезжим «коллегам». Чувствуя моё скептическое отношение, Борис Давыдович предложил посетить корпуса, где в прошлом году работали москвичи, подвёл к мощным фундаментам, уходившим вверх не на один десяток метров: «Вот здесь мы проводим учёбу наших кадров».
Что и говорить: лучшего наглядного пособия придумать невозможно. Фундаменты, сделанные москвичами, явно отличались от всех других. Чем? Красотой исполнения. Бетонная поверхность четырёхугольного сооружения чётко, как по линейке, уходила вверх, матово отливая гладкими, без зазубрин и выбоин, поверхностями. Фундаменты, выполненные жирекенцами, напоминали изжёванные куски бетона, слепо нагромождённые друг на друга. Они, как и первые фундаменты, соответствовали ГОСТу и оплачивались по одним и тем же расценкам. Вот только одними можно было любоваться, на другие без досады смотреть неловко.
– Теперь понятно, почему мы приезжих строителей не называем шабашниками? – спросил Борис Давыдович и пригласил проехать к москвичам – познакомиться поближе.
По дороге я узнал, как москвичи появились в Жирекене.
Нынче здесь, завтра там
Было это в самом начале трудовой деятельности Губина на стройке – весной 1979-го. Семь туристов во главе с Вячеславом Георгиевичем Ивановым приехали в Забайкалье, чтобы заработать столько, сколько нужно на дорогу. Таким образом они путешествовали не первый год в разные уголки страны. Их направили в Жирекен.
Губин скептически отнёсся к путешественникам, но работу дал: возвести баню. И они за 20 дней сделали объект, который исправно служит до сих пор. Работали при этом так, что собирали вокруг новой бани десятки любопытных. Чем привлекали? Красотой исполнения и постоянным творчеством, выливающимся в десятки разнообразных приспособлений. На обратную дорогу, конечно, они заработали. Даже больше. И когда прощались, Губин пригласил их приехать на будущий год. И не всемером, а большим составом.
Возможно, они и не приехали бы. Если бы Губин, будучи в Москве, не разыскал их и не уговорил. Чем и как он смог убедить – тайна за семью печатями. Но факт остаётся фактом: летом 80-го года 30 коллег из московского института Гидроспецпроект появились в Жирекене во время своего очередного отпуска. Возглавил их, как и в прошлый приезд, главный энергетик института Вячеслав Георгиевич Иванов. С тех пор каждый отпуск москвичи проводили в Жирекене. Им доверяли сложные инженерно-технические сооружения. И в рекордно-короткие сроки эти объекты самые придирчивые инженеры из дирекции строящегося ГОКа принимали с оценкой «отлично». Более того, москвичи по ходу работы устраняли брак строителей, находили ошибки в проектах, внедряли более экономичные пути возведения…
Рисунок Романа Серебрякова
Профессиональная гордость
Когда мы подъехали к строящейся насосной станции, ни один из работающих не обратил на нас внимания. Каждый был занят работой. Даже постороннему было приятно посмотреть, как слаженно трудилось звено из 12 человек. Вокруг чистота и порядок. Все обрезки из арматурных прутьев сложены в одном месте, доски от опалубки – в другом, инструмент – в третьем. Не то что на наших стройках, где всё перемешано и пораскидано. Ребята работали так, будто спешили закончить метать зарод перед дождём. Но я знал: до их отъезда ещё больше недели, москвичи со своей программой справились, и то, что они в будний день поддерживали такой темп, просто поражало.
На «Урале» подъехал бригадир Иванов. Мы познакомились, но времени для разговора не было. Встретились только вечером, когда вся бригада собралась на поздний ужин. Беседа продолжилась и в Чите, когда они все вместе возвращались в Москву. Среди множества вопросов, заданных мною во время двух встреч, один не давал мне покоя. Так что же привлекает москвичей в Забайкалье? Заработок? Экзотика? Жажда к перемене мест? Точного ответа никто мне так и не дал. Вряд ли дело только в заработке. По признанию Губина, эти ребята могли бы вполне получать больше. Причём гораздо больше, если бы снизили качество. Но они на это никогда не пойдут, так как им не позволяет профессиональная гордость. Если предположить, что москвичам понравилась природа, то они её не видят. Скорее всего, приезжают ребята и подработать, и проверить себя на выносливость, да и смена деятельности, как и местности, для человека тоже благотворна.
Блеск и нищета «длинного рубля»
Прошло несколько месяцев. Все вечера и выходные дни за это время казались мне какими-то праздными. Но дети, книги, телевизор вернули в прежнее рассеянное состояние. И чем больше времени отделяло меня от шабашки, тем объёмнее и серьёзней казалась эта работа. И работа наших «коллег» – тоже.
Если исключить часть приезжих строителей, у которых мораль не страдает от качества, то строят шабашники неплохо и быстро. Значит, само явление не какое-то противозаконное или ненужное. В колхозах и совхозах Забайкалья, в Жирекене и на других стройках с нетерпением ждут приезда шабашников.
Так почему же мы кривимся, как от зубной боли, даже при одном этом слове? Не потому ли, что укоренилась в каждом из нас неприязнь к людям, умеющим работать чуть ли не круглосуточно?
Пользуясь услугами шабашников, любой руководитель считает зазорным в конце работы принародно сказать приезжим строителям «спасибо», не говоря уже о грамотах или ценных подарках, которые они заслуживают. Укоренившееся мнение, что шабашники – это обязательно рвачи и халтурщики, не даёт нам посмотреть на это движение объективным взглядом.
От слов — к делу
Когда терзался сомнениями и не во всех областных инстанциях находил поддержку своим предложениям по упорядочению промысла шабашников, по многим центральным газетам вдруг прокатился вал публикаций на эту тему. В одних статьях ругали, в других – хвалили, в третьих – размышляли о целесообразности этого движения. Сам факт, что явление выплеснулось в бурное обсуждение, заставляет о многом задуматься, подойдя к делу с государственных позиций, как подошёл краснодарский судья, впервые вынесший оправдательный приговор бригадиру шабашников. Примеряя на себя это нашумевшее дело, мне становилось страшно. Многое мы делали вразрез с законами: добывали краску на стройках по установленной таксе. Меняли эмаль на доски, ездили ночами в чужой карьер за песком. «Доставалы» из солнечного Закавказья повторяют эти маршруты в более в широких масштабах, играя в прятки с Уголовным кодексом. Плохо? Конечно. И оправдания здесь неуместны. Но где взять стройматериалы, если в магазинах они не продаются?
А сколько мороки доставляют пресловутые наряды, куда приходится вписывать «липу», т.к. многие работы, сделанные шабашниками, то не предусмотрены сметой, то не оцениваются даже толстыми томами Единых норм и расценок… К нарядам прикладывается табель учёта времени. Кому он нужен? Да и кто сможет точно сосчитать время, отданное работе на отхожем промысле? Если уж на то пошло, то по КЗоТу первые два часа, проработанные сверхурочно, оплачиваются в полуторном размере, остальные в двойном, выходные тоже в двойном. Посчитаем, сколько бы мы получили, если бы трудились в том же пионерском лагере по субботам и воскресеньям по 14-15 часов в сутки? Не пора ли определить одним документом, что отхожий промысел, будь он вне основной работы или во время отпуска, оплачивать по договору и по конечному результату. Генеральный прокурор СССР А. Рекунков в одном из интервью заявил определённо: настало время упорядочения временных строительных бригад. Говоря о некоторых злоупотреблениях, он склонен считать, что следует «оградить от всякого произвола и подозрительности тех, кто в свои отпуска решил пополнить семейный бюджет». Слово сказано на высоком уровне. Когда же будет дело?
…Мои не совсем оптимистические размышления прервал звонок. Бодрым голосом никогда не унывающий прораб Геннадий Роллов сообщил какие-то новости, поинтересовался здоровьем, датой моего очередного отпуска, а потом без лишних переходов спросил, нет ли у меня желания во время отпуска подработать. Я подумал и отказался…
Все материалы рубрики "Темы"
Владимир Кибирев
«Читинское обозрение»
№22 (1402) // 1.06.2016 г.
0 комментариев